хотели, что тем полегчало. То на прострелено руку сядут, то коленом в пробитый живот упрутся, то «случйано» прикладом по лицу здоровым заденут. И я не могу их упрекнуть. Моя собственная толерантность была близка к нулю, ведь они Соньку убили! Сонька, блять!
Пока девочки наводили порядке и «лечили» пленных, я помчался на место моего боя. Я сильно переживал из-за Сонечки, ведь я точно видел, как в неё попали и как затих мой питомец в высокой траве.
Когда я добежал до места и увидел безжизненное скрученное маленькое тельце на земле, слёзы навернулись на моих глазах. Разум кричал, что это всё не по-настоящему, но сердце требовало вернуться и покарать живодёров!
Я присел и ласково погладил по жёсткой шерстке неподвижного питомца. Я понятия не имел, что мне теперь делать. По местной логике вещей, она привязана ко мне и должна была восстановиться где-то в Локации. Но это я так предполагаю. Однако, я все ещё жив. Это что же мне самоубийство совершить что ли? Чтобы возникнуть вместе с малой внутри Локации? Я поймал себя на мысли, что всерьёз рассматриваю этот богопротивный вариант и только большим усилием воли заставил выкинуть дурные мысли. Для этого я оглядел своих новых подопечных, которые деловито сновали вдалеке, собирая в одну кучу мёртвых врагов, а другую — связанных живых. Не выживут они без меня!
Ко мне подтянулись Лысый и Махныч, деликатно остановившись чуть в сторонке.
— Жалко зверушку! — шмыгнул носом ветеран — Хорошая она у тебя была! Годная!
— Но она же восстановится при посещении следующей Локации? — спросил я у него.
— Не знаю, — честно покачал головой дед. — Питомцы такая огромная редкость, что про них ходят только слухи. Да, они не создание этого мира, а порождение Системы. Именно поэтому они могут применять энергокристаллы и в нашем мире, а не только в Локациях. Ну, а как у них после смерти с воскрешением — это я, извини, не знаю. Питомцев не было ни у меня, ни у кого из известных мне людей. По слухам, у нашего князя есть питомец, но… это слухи!
Я тяжело вздохнул и Маханыч, видя моё состояние, протянул мне фляжку.
— Ты храбро проявил себя сегодня, сынок. И спас нас. Снова. И тварюшка твоя знатно билась! На вот, хлебни чуток, должно полегчать.
Я поднёс горлышко фляги к носу и туда ударил крепкий алкогольный дух. Причем, не могу сказать, что противный. Пахло какими-то травами, отдалённо напоминающие полынь.
Я зажмурился и сделал глоток. Огненная бомба медленно прокатилась сначала по горлу, затем по кишечнику и разорвалась в желудке, отдав организму поразительную лёгкость и слегка смывая мою печаль.
— Лысый, — протянул я флягу здоровяку. — Глотни за Сонечку!
Мой товарищ кивнул взял у меня из рук сосуд. При этом, он очень задумчиво, не отрываясь смотрел на тельце Соньки, как будто что-то вспоминая. Уже было поднеся флягу к губам, лицо его просветлело, он сделал два шага вперед и наклонил сосуд горлышком вниз, выливая содержимое на тело израненного зверька, при этом стараясь попасть в рот.
— Ты что… — попытался возмутиться я, как запнулся, увидев, что по телу малышки пробежала судорога, она фыркнула и открыла пасть, уже осознанно подставляя под струю мутного напитка.
— Херасе! — офигел я. — Это что такое происходит?
— Кристаллы. Дай, — протянул руку Лысый.
Я без разговоров выдал ему требуемое и смотрел, как тот осторожно закидывает их в пасть питомцу, перемежая с самогоном. Паучиха зачавкала и захлюпала, и на моих глазах пули начали выдавливаться из ран, а сами раны — медленно затягиваться и всё это происходило в режиме реального времени!
— Что тут, к хренам, происходит?! — продолжал офигевать я.
— Необычный метаболизм основанный на це два аш пять о аш! — невозмутимо пожал плечами Лысый.
— Хренасе номер два! — сегодня какой-то день охренительных историй! — А ты откуда такие слова знаешь? И что они означают?
— Я не знаю, я просто что-то помню, — покачал головой товарищ.
Ожившая паучиха покопошилась и, пока с трудом, перевернулась со спины на пузо. Неловко подползла ко мне и ткнулась мохнатой головой в бок. Я осторожно, все ещё боясь причинить ей боль, погладил по шерстки, внутри меня разливалась неприкрытая радость.
Паучиха откашлялась и затянула мелодичным детским голоском:
Мусорный ветер, дым из трубы Плач природы, смех Сатаны А всё оттого, что мы Любили ловить ветра и разбрасывать камни Песочный город, построенный мной Давным-давно смыт волной Мой взгляд похож на твой В нём нет ничего, кроме снов и забытого счастья
Я охреневал, пытаясь понять, что происходит, когда в голове всплыло воспоминание… Солнечная поляна… Запах шашлыка, крики подпитых друзей, а из колонок в открытой «девятке» льется песня группы с каким-то мрачным названием… Мангал? Печка? Не, что-то более зловещее…
Губы растянулись в улыбке, и я подхватил припев:
Дым на небе, дым на земле Вместо людей машины Мёртвые рыбы в иссохшей реке Зловонный зной пустыни Моя смерть разрубит цепи сна Когда мы будем вместе!
— Ик!!! — громко икнула Сонька, прервавшись и смущенно на меня уставилась, как будто извиняясь за свое поведение.
— Это что получается? Общаться ты не умеешь, а петь — пожалуйста? Это тебя что в бою, перед разведкой, набухивать нужно, что ли?!
Но малая не отвечала, традиционно находясь в блаженном состояние
