Мы здесь с вами вдвоём, никто не мешает, и вот… — В этот момент перед ним поставили пепельницу, и Зимин, достав из кармана пиджака пачку Парламента и закурил. — Кто мне разрешит курить в общественном месте? В нашей стране это запрещено.
— Это запрещено во всех странах, которые заботятся о здоровье своих граждан, — поправил его я. — А курение ведёт к раку лёгких.
— Мой прадед смолил чистый табак и прожил до ста четырёх, — Зимин выдохнул дым в потолок и внезапно посмотрел на меня почти в упор. На секунду даже показалось, словно он придвинулся ко мне практически вплотную, и стол этому никак не помешал. — Так как вам игра, Антон?
— Игра…
Я задумался. А что реально я мог о ней сказать? Вот если бы не все эти «приключения» с Лёней, поиском Иры, с Мишей, с… Если не это, то как бы я отнёсся к подобной игре? Наверное, очень даже неплохо.
Если представить, что приходишь вечером домой, уставший после кучи составленных отчётов, садишься на удобный диван, одеваешь очки и перчатки и погружаешься в тот кусочек твоего мира, где ничего этого нет. Нет бесконечных совещаний, мелькающих перед глазами цифр, офисной духоты… Где Ира ещё просто Ира, а не коллега, и можно ходить с ней в кафе, не задумываясь о том, что она никогда не станет моей… Ира…
Я очнулся. Кажется, они что-то добавили мне в вино. Или в мясо. Или и туда, и туда. Голова кружилась, мысли путались, не желая выстраиваться в единую логичную цепь рассуждений.
— А вы молодец, Леонид Олегович, — я впервые назвал Зимина имени, — соответствуете вашим инициалам. Или они не ваши по-настоящему? Зачем так тратиться, меняя имена и документы, если можно взять псевдоним. Просто послушайте, как звучит: мистер зло! Красиво! Патетично!
Смех сжал мои лёгкие, я и закашлялся, понимая, что сейчас, кажется, вырублюсь, и снова провалюсь на очередной подуровень. Но оказался неправ.
— Это моё настоящее имя. — В голосе Зимина послышалась такая злоба, что ею можно было, кажется, точить ножи. — А вам стоит быть вежливее со старшими. Но, — голос стал мягче, — я так понимаю, что беседы у нас не получается, и кроме как об Ире вы ни о ком и ни о чём больше думать не можете. Жаль, очень жаль. Я предполагал, что у нас получится поработать вместе. Видимо, придётся искать следующего игрока. Что ж мне так не везёт-то на вас?..
Он щёлкнул пальцами свободной руки, и я, ожидаемо, отключился, успев подумать только о том, что игра превращается в фарс.
Ведь предполагал же, что эта сволочь что-то подобное может устроить, но повёлся… Я провёл ладонью по животу, отмечая под ней жёсткую ткань своей обычной хэбэшной рубашки, и открыл глаза. Интересно, я провалился или нет? Хотя, если подумать, когда я проваливался, то приходил в себя либо в тех же локациях, либо дома, либо в клубе. Сейчас я точно где-то в другом месте.
Потянувшись и отметив, что живот урчать перестал, а в голове до странного пусто, я перевернулся на четвереньки и, опираясь на оказавшуюся справа стену, встал. Огляделся. Влево и вправо от меня тянулся ярко освещённый коридор без единой двери. Лабиринт? Вполне возможно, не зря же мне о нём и девчата из магазина говорили, и тот «кот». Что, решили в игру и казуалку засунуть? Или тут всё сложнее?
И Ира. Я закрыл глаза, стараясь отрешиться от мыслей о ней. Пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, я принял для себя за аксиому тот факт, что она наверняка сейчас там, в реальности, в безопасности сидит в какой-нибудь кафешке, листает ленту подписок или болтает с подругой по телефону. Перед ней чашка капучино и тарелка с любимыми пончиками с повидлом. И с ней всё в порядке; а мне просто нужно выбраться отсюда. Просто…
Глянцевые белые стены бликовали, заставляя щуриться. Я по привычке похлопал себя по карманам, проверяя, где очки — их линзы автоматически подстраивались под освещение и сейчас очень бы помогли, — и вспомнил, что здесь они не нужны. Придётся придумывать, что делать, а пока — нарабатывать морщины. Впрочем, морщины, как и шрамы, украшают мужчин — так говорил наш трудовик, лицо которого было покрыто огромным их количеством. Мы даже шутили, что он специально использует прищепки, собирая кожу в складки, чтобы морщин стало ещё больше.
Итак, что там у с правилами прохождения лабиринтов? Если я правильно помню, их три. Ну, тех, которые я знаю.
Первое — с отметками. Отметить место, с которого начинаешь, идти в любом направлении, дойти до тупика, поставить там отметку, вернуться обратно, поставить вторую отметку к первой, пойти в другом направлении… Нет, так я тут буду до морковкиного заговения ходить. Да и отметки ставить нечем.
Второе — правило левой руки. Ну, или правой — кому как удобно. Идёшь в одну сторону, поворачиваешь всегда тоже только в одну сторону. Но есть одна проблема: наткнёшься на отдельно стоящую стену и будешь ходить вокруг неё. Нет, тоже не подойдёт, особенно с учётом того, что игра вполне может перестраивать внутри себя всё, и я этого даже не замечу.
Третье — похоже на второе с одной оговоркой: не отрывать руки от стены. Идёшь, прижав руку к стене, и так точно не попадешь на стены-пустышки или пройдёшь мимо прохода, просто не заметив. Пожалуй, этот вариант подходит больше. Да, одна рука будет всегда занята, но я как-то сомневаюсь, что мне понадобятся обе. Я же не в «Лабиринте» Хэнсона, да и на Томаса и уж тем более — Офелию не похож. Решено.
Стрелки на часах показывали ровно двенадцать. Интересно, это реальное время, или мне их подвели? Но не могла же игра знать, когда я посмотрю на них и посмотрю ли в принципе. Или могла? Меня сейчас ничего не удивит.
Я присел пару раз, подвигал плечами, помахал руками, попрыгал, разминая ощущавшееся деревянным тело и посмотрел влево, а затем — вправо, выбирая, куда идти. Без информации о том, какая стена внешняя, а какая — внутренняя, разницы в направлении не было. И подумав, я решил, что пойду налево. Если что, левая рука — не ведущая, окажется занята, а правая — ведущая, будет свободна. На всякий случай.
Сделав пару шагов, я вернулся, достал из кармана флаер
