Мятый дядька, не поднимая головы, кивнул.
— Но нашему доброму доктору мы еще предоставим слово. Я же сейчас озвучу финальную, самую амбициозную нашу цель, в достижении которой мы вам и предлагаем принять участие, оказаться своего рода первыми космонавтами, юриями гагариными… только не в космосе, а в виртуальной реальности! Игронавтами, так сказать! Потому что… — усатый выдержал эффектную паузу, — наша цель — это впервые в истории сделать полноценную цифровую копию человеческого сознания!…Объясню!
Он опять замахал руками на разлепившего губы Рыбу.
— Объясню, предваряя ваши вопросы. В наше время, коллеги, искусственным интеллектом никого не удивишь. Вот с нами присутствует Всеволод… а на входе вас встречала Алина… И тот, и другая — искины, боты. Но современные боты (как вы все, я думаю, понимаете) — это лишь некоторые комплексы алгоритмов — да, пусть самообучающихся алгоритмов! — но все же созданных нами, людьми. Мы можем… хм… придать этим алгоритмам живости, “наложив” поверх того или иного ядра цифровой слепок реальной личности — благо, социальные сети существуют уже давно, и таких слепков у нас с избытком. Но сравнивать такие искины с сознанием человека нельзя. Они попросту слепо копируют человеческие реакции.
Я покосился на лицо Всеволода на экране. Слова директора явно не были боту приятны: физиономия у него была кислой, как при зубной боли.
— Кстати, — продолжал витийствовать Роман Аркадьевич, — и это тоже не конфиденциальная информация! — все присутствующие здесь дали согласие на использование своих цифровых слепков после смерти. Это достойная уважения, продвинутая, я бы сказал, позиция, и, не буду скрывать, это один из параметров, по которым мы проводили отбор кандидатов!…Но вернемся к нашим баранам. Итак, загрузка сознания.
Он перевел дух.
— Мы добиваемся принципиально иного, чем просто создание бота, функционально повторяющего реакции человека. Мы хотим полностью — я повторю: полностью! — скопировать в виртуальный мир человеческое сознание, воспроизведя абсолютно все связи между нейронами. Вот наша цель!
— Нейронов около ста миллиардов, — неожиданно брякнула поэтесса.
— И для копирования всех этих связей необходим квантовый компьютер, — скептически поддержал ее Рыба.
— Верно! — радостно воскликнул Роман Аркадьевич. — И… да, вы, конечно, еще ничего не подписывали… Но, я думаю, будет правильно вам сообщить… Что, вы думаете, расположено в комнатах внутри этого самого здания?!
Мы недоверчиво переглянулись — все четверо.
— Хотите верьте, хотите нет — а один из самых современных квантовых компьютеров, разработанных отечественными специалистами! Ну… и несколько капсул для добровольцев, согласившихся им воспользоваться.
Он отвесил поклон в нашу сторону.
Марианна Кнутова зашевелилась, и кресло под ней закряхтело.
— Это офигенно, конечно, я за вас очень рада. Только можно сначала про нехирургические операции, мою безопасность и вот это вот все? Как все будет устроено?
— Очень просто, — скрипучим голосом неожиданно заговорил всклокоченный Петр Эдуардович, подняв голову. — До сих пор технологии воспроизведения нейронных связей действительно предполагали скорее сугубо механическое их изучение. Использовался, как правило, замороженный мозг, разделяемый на множество тончайших слоев.
Я вздрогнул. “Срез-2” — вспомнилось название проекта, которое озвучил усатый. Но нам ведь не в этом предлагают принять участие? А то шестьсот одиннадцать рублей как-то перестали вдруг мотивировать…
— Однако сейчас мой подход принципиально иной, — подтвердил ученый. — Применяются сверхпроводящие датчики для сканирования электромагнитной активности мозга. Абсолютно безопасная процедура.
— Разработка наших российских ребят из одной казанской лаборатории, — с гордостью вставил директор.
— Да. И это намного безопаснее для пациента.
Я аж закашлялся. “Добрый доктор” строго на меня посмотрел, а я, смутившись, приложил к груди руку — извиняюсь, мол — и заметил:
— Да уж, конечно, так безопаснее, чем нарезка мозга на ломтики.
Теперь уже Петр Эдуардович, как мне показалось, на секунду смутился и опять опустил глаза.
— С людьми, разумеется, подобных экспериментов не ставилось. Но дело не в одной только безопасности. Исследование именно электромагнитных сигналов имеет и другой важный плюс! И это — возможность использовать цифровые вселенные — да, ту же “Терру”! — в качестве, так сказать, полигона для опытов.
— И чем они так хороши? — спросил я. — “Терра”, ну… Это же просто игра!
Ученый усмехнулся.
— Три причины. Во-первых, в современных вирт-капсулах человек способен провести нужное время, чтобы его мозг был считан. Несмотря на всю мощь компьютера, процедура небыстрая. Во-вторых, в игре будет представлена та самая нужная нам динамика, полный объем реакций и состояний, в которых может пребывать человек. В-третьих и в-главных… смотрите: что, по-вашему, мы получим на выходе, после завершения эксперимента?
— Копию мозга, — ответила поэтесса.
— Копию психики и сознания, — поправил Петр Эдуардович. — То есть копию вашей личности на момент окончания эксперимента. С вашими воспоминаниями, желаниями и всем прочим. Не “слепок” для нейросети на основе вашего “цифрового следа” в соцсетях! Но абсолютную копию. Однако же…
Он вздохнул и развел руками.
— Эта копия будет существовать в цифровом виде, и только в нем. А это тот самый упомянутый молодым человеком “мозг в банке”, которого не бывает.
— Почему не бывает?
— Потому что личность есть функция, а не носитель. В действительности оцифровка сознания не может быть ограничена простым копированием нейронных связей в мозгу. Все тело, его сигналы, гормоны и прочие химические соединения — все это оказывает динамическое влияние на мозг и на состояние вашей психики, вашей личности. А этого цифровая копия вашей личности окажется лишена…
— Если только, — внезапно, нагнувшись вперед, подхватил Рыба, — это не будет такое же цифровое “тело”. Тело персонажа компьютерной игры! — он потер лоб. — Причем… все время в ходе процесса оцифровки и личность “реципиента” будет находиться внутри этого тела! Так что по окончании эксперимента мы получим органичное соединение копии личности и мм… электронного суррогата реального тела.
Петр Эдуардович довольно кивнул:
— Вы ухватили суть. Я поспорил бы только со словом суррогат… но это уже философия, не имеющая прямого отношения к делу.
— Так вот, — вклинился усатый директор, который, похоже, молчать не умел, — теперь, когда все карты раскрыты, я еще раз предлагаю вам, дорогие коллеги, стать частью этого грандиозного эксперимента! Стать… э… войти в число тех людей, чье сознание одним из первых окажется там. Подписываем договорчики?..
Повисла краткая пауза. Предложение было слишком уж неожиданным. Наконец…
— Это точно безопасно? — прищурившись, спросила Мария.
Рыба, искривив губы в бесцветной улыбке, тихо сказал:
— Хотелось бы формально-юридические моменты уточнить… четче. Полистать договор.
А Климов неожиданно брякнул:
— Это самое… А что потом будет с загруженным-то сознанием? Ну получается, с двойником моим?
Цепкий взгляд Романа Аркадьевича переползал с лица одного из нас на лицо другого.
— Отвечу всем по порядку. Насчет безопасности… — он постучал короткими пальцами по столу. — Буду откровенен: данная технология еще ни на ком не была опробована… Н-но!!
Подавшись к Марии, чтобы проникновенно заглянуть ей в глаза, директор едва не лег пузом на стол.
— Вы ведь не с какой-то шарашкиной конторой заключаете договор. Мы разрабатываем крупнейший, важнейший государственный грант! И ваше участие тут — это… это…
Роман Аркадьевич распушил усы и стал похож на кота:
— Это, знаете ли, как сливки снять! Наши ученые головы все придумали, все перепроверили по десять раз: да кто б им дал подойти к делу иначе? Вам же нужно только лечь в капсулу, поиграть в игру — интересную, между прочим! — а потом денежки получить. И вот именно как первопроходцам — именно! — за фантомные, так сказать, риски и чтобы все было чин по чину мы и платим каждому немаленькую, честно говоря, сумму!
