затушили огонь.
— Хтыщ! Хтыщ! — знакомый хлесткий звук на миг перекрыл какофонию боя.
Синяя вспышка осветила бойницу рядом со мной, порыв холода обдал кожу. Огоньки разгорающегося пожара резко погасли. Дождь из огненных капель, что лился в пяти метрах от меня, тоже прекратился. Еще секунда, и пылающая лужа на полу галереи оказалась засыпана песком. А кнехты, что орудовали ведрами, снова схватились за дротики.
— Кх-х. Кх-х. Кх-х, — каким-то образом через какофонию боя пробился кашель револьвера Изабеллы.
Волна жгучего стыда прорвала остатки ледяного спокойствия и захлестнула меня с головой. Пока я тут прячусь в закутке возле башни, люди сражаются и гибнут. Даже девушки продолжают воевать. А я, мнящий себя великим и опытным воином, дрожу тут от страха.
— С-с-с, — воздух с шипением вырывается через плотно сжатые губы.
Пучок арбалетных болтов летит в колчан на поясе. Один из снарядов тут же проскальзывает под скобу на ложе самострела. Я выглядываю из бойницы чуть сбоку, аккуратно направляя арбалет сверху вниз. Передние ряды, что сейчас штурмуют ров, уже не видны, зато задние из гоблинов-воинов как на ладони.
— Пфту! — коротко плюется самострел.
Краем глаза я успеваю заметить, как выпущенный мной болт пробивает пленку защитного артефакта и втыкается в шею рослому гоблину в черной кожаной броне. Что там дальше происходит, я не успеваю рассмотреть: ухожу вправо под защиту деревянного выступа. Арбалет ныряет вниз, нога фиксирует скобу, правая рука подцепляет крюком тетиву…
В себя я пришел, когда кто-то рядом проорал: «Прекратить огонь!»
Гоблины удирали прямо по полю, устланному зелеными трупами. Воины в кожаной броне отходили организованно, таща с собой раненых, закрываясь щитами и огрызаясь стрелами. Остатки дикарей просто драпали. Расстояние до живых врагов стремительно увеличивалось. Я же поймал себя на том, что снова пытаюсь нащупать новый болт в пустом колчане.
Похудевшая в два раза зеленая толпа быстро отступила к лесной кромке и стала растворяться среди деревьев. На поле боя остались сотни тел уродливых коротышек, устлав склон холма страшным ковром из убитых и раненых гоблинов. Одно из таких тел в десятке метров от стены зашевелилось и попробовало встать.
— Пфт! — раздался выстрел слева.
Мелькнувший росчерк воткнулся в подранка, тот упал и замер теперь уже навсегда. По моей спине в который раз за этот день пробежал ледяной озноб. Слева и справа повторялась эта картина. Стоило какому-нибудь раненому гоблину пошевелиться, как в него тут же летел арбалетный болт.
— Или мы, или они, — напомнил я сам себе.
Зеленые лопоухие коротышки рефлексией точено не страдали бы. Вырезали бы нас всех, а потом сожрали. Я успел перекинуться парой слов с егерями. Местная версия гоблинов отличалась каннибализмом и жестокими издевательствами над ранеными врагами. Чего-чего, а сострадания они точно не заслуживали.
Мои мысли перескочили на девушек: если меня этот бой морально истощил, то каково же им пришлось?
Я прислонил арбалет к коробу с песком, расстегнул и повесил рядом широкий пояс арбалетчика, с крюком для перезарядки и пустым колчаном.За бой я успел расстрелять две пачки арбалетных болтов по двадцать штук в каждой.
Гоблины тоже в долгу не оставались, щедро засыпая бойницы стрелами и швыряя горшки с огненной смесью. Стрельба из арбалета превратилась в соревнование: успей выстрелить и скрыться, пока не прилетела ответная стрела. Меня три раза спасал амулет. Кнехты закрывали бойницы щитами, прикрывали арбалетчиков и засыпали горящую жидкость песком. Наши маги им помогали — тушили огонь заклинаниями.
Дверь со стены в башню, что была заперта весь бой, сейчас открыта нараспашку. Оттуда выбежали двое служак с носилками наперевес. К лестнице прошла пара кнехтов, неся раненого на плечах. И раненый, и носильщики весело улыбались и шутили. В отличие от меня, у них не было никакой рефлексии. Они были на своем месте, четко знали, что делать в бою. А сейчас, когда выжили, просто и незатейливо радовались этому.
Я нашел Беллу в башне, на этаже, отданном под арбалетчиков. Сами стрелки уже куда-то ушли, только россыпь пустых гильз, гоблинские стрелы, валяющиеся тут и там, и пятна крови на полу напоминали, что здесь недавно сражались не на жизнь, а на смерть.
Ковбойша стояла в углу, прислонившись к стене и, казалось, отдыхала. Ее низко опущенная шляпа скрывала лицо.
— Ты как? — вырвалось у меня.
— Нормально, — хрипло ответила она, облизав пересохшие губы.
Я молча подошел к ней, встал рядом и притянул ее к себе, прижимая к груди. Шляпа соскользнула с головы Изабеллы и упала на пол. Знакомый цветочный запах защекотал ноздри.
— Держись, котенок, держись, — тихо сказал я.
Так мы простояли несколько минут. Я обнимал Изабеллу, а она приходила в себя после тяжелого боя. Слишком выматывающим оказалось это сражение. Слишком сильно били по нервам крики раненых людей и вид умирающих союзников. Сегодняшнее побоище ни разу не походило на азартную игру.
— Белла, ты уверена, что тебе стоит продолжать? Ты можешь отказаться от Системы. Еще не поздно, — сказал я тихо.
Сверху доносился знакомый звонкий голос Снежинки и слышался бас Добрыни. Скоро они спустятся по лестнице на наш этаж.
— Нет, я пройду этой дорогой до конца, — сказала Белла с тихой решимостью и отстранилась от меня.
Я же смотрел на нее со сложной смесью чувств. С одной стороны, я был горд за Изабеллу. Ее решимость, достоинство, способность преодолевать страх и сражаться с риском для жизни заслуживает безмерного уважения. С другой — мне было ее жаль. Война и убийства — это не лучшее занятие для девушек. Ну а с третьей — мне хотелось ее оградить от грязи и опасностей этого мира, прижать к себе и никуда не пускать. Белла запала мне в сердце, я не хотел рисковать ею и не хотел, чтобы она страдала.
И вместе со всем этим я понимал, что любые отношения — это прежде всего взаимное уважение. Нельзя вставать на горло любимому человеку и запрещать ему заниматься тем, что для него важно, даже если есть угроза потерять его.
— А вот и наши голубки! — донесся с лестницы голос феи. — Вас там не зацепило?
— Нет, не зацепило. С нами все хорошо, прямо хоть сейчас в новый бой, — ответил я.
Мои губы сами собой растянулись в саркастичной усмешке. Хотелось бы мне самому верить в эти слова.
Глава 22
От звонка до звонка
