сейчас нужно будет хорошо пить. — Доктор протянул мне стакан с трубочкой, и я снова сделал несколько глотков.
— А Алиса…
— Алиса операционная сестра, она просто помогает.
— Скажите ей спасибо.
— Обязательно. А теперь давайте вас посмотрим.
Осмотр проходил недолго. Доктор проверил повязки на моей груди, на голове — а я думал, что там давит? — прощупал руки и ноги, посветил в глаза, заставив зажмуриться, и снова сел, записывая что-то на вынутом из-под остальных чистом листе.
— Ну что, сегодня придёт массажист, поработает с вами. И, наверное, вам будет комфортнее, если вас помоет не девушка, да? — Морщинки в уголках его глаз стали тоньше и чуточку длиннее.
Мне показалось, что лицо моё загорелось от смущения, и я кивнул.
— Ничего страшного, не вы первый, не вы последний, как нам не хотелось, — он вздохнул. — И я должен предупредить, что к вам придёт следователь.
— Следователь? Зачем?
— Чтобы задать вам несколько вопросов по поводу инцидента.
— Инци… — Я запнулся. — А что случилось?
— Антон Иванович, — лучики из глаз доктора пропали, а на переносице чётко проявились две глубокие вертикальные морщины, — что вы помните?
— Мы ехали с Ирой с работы. Попали в аварию с Мишей. Потом я был в клубе. Компьютерном. Потом…
Я замер. С момента, как я вышел из клуба сегодня ночью, не было ровно никаких воспоминаний. А сегодня ли?
— Извините, а какое сегодня число?
— Восьмое августа.
У меня пропало почти три недели!
— Но…
— Нам пришлось ввести вас в искусственную кому. Так организм быстрее справляется со стрессом, а раны лучше заживают.
— Кома?
— Да, возможно, именно из-за неё у вас временная потеря памяти. Скоро вы всё вспомните.
— Точно?
— Ну, я не невролог, но такое часто случается.
— А что произошло. Со мной?
— У вас черепно-мозговая травма и пулевое ранение в грудь.
— Пулевое? Откуда?
— Тут я вам не скажу. Придёт следователь, с ним пообщаетесь. — Доктор встал. — А пока отдыхайте. Я отправлю к вам Таю.
* * *
После всё понеслось, словно снежный ком с горы. Сначала пришла та самая Тая — женщина лет сорока, с сильными руками и смеющимися глазами. Она приподняла меня, удобнее устраивая на подушке, потом подняла ту часть кровати, которая была выше моей поясницы, так что я почти сидел, и принялась кормить. Жидкий, почти водянистый суп-пюре был безвкусным, но я глотал его, понимая, что пока ничего больше нельзя. Затем Тая собрала посуду и ушла.
Спустя час пришёл массажист, представившийся Львом. Он вернул кровать в горизонтальное положение и долго мял меня, аккуратно ворочая из стороны в сторону. Было больно, но я терпел, стискивая зубы, чтобы не стонать. После Лев пообещал прийти завтра, ушёл, и тут же вернулась Тая.
Она прикатила кресло-каталку, пересадила меня в него и отвезла в душевую. Там приглашённый из другого отделения медбрат меня вымыл, помог переодеться, и я, теперь уже сам потихоньку смог доехать до входа в палату.
Тая попричитала, что следовало позвать её, но мне было не до этого. Рядом с дверью, на кушетке, сидел мужчина, которого я точно знал. Точно так же, как и доктора, и медсестру Алису.
— Добрый день, Антон Иванович, — представился он, вставая. — Меня зовут Коркин Евгений Сергеевич, — он развернул и протянул в мою сторону удостоверение с тёмно-бордовой корочкой и гербом, — следователь Следственного комитета города Нежнин. Можно просто товарищ следователь.
— Добрый день, товарищ следователь, — произнёс я в ответ и показал на дверь. — Проходите. Только я ничего не помню.
— Егор Владимирович уже сообщил. Но мы просто побеседуем. Может, в процессе что-то вспомните.
Тая помогла мне въехать в палату и перебраться на кровать, изголовье которой снова приподняла, и вышла. Коркин садиться не стал, а оперся спиной о высокий подоконник.
— Мы сейчас просто поговорим, записывать я ничего не буду. Официальный опрос проведём, когда вас выпишут, — пояснил он. — Скажите, Антон Иванович, что вы можете рассказать про день, когда на вас было совершено покушение?
— Ничего.
— Совсем?
— Совсем.
— Кто, как, почему?
— Не помню. Я помню, как уехал из клуба домой, и это всё.
— Хорошо. А что было в тот день? Можете рассказать?
— Да.
Я начал вспоминать и озвучивать. Утро. Будильник. Завтрак. Работа. Ошибки в отчёте. Привычная дружеская перепалка с Ирой. Вечер. Авария. Миша. Клуб. Лёнины отчёты…
— Стоп. Вы сказали, что там был человек.
— Да, он привёз свою игру, которую Лёня хотел тестировать в клубе.
— Вы помните его фамилию?
— Нет. — Я поморщился от боли в висках. — Я не старался запоминать — зачем?
— Ясно. Вы с этим человеком общались?
— Нет. Так, поздоровались. Лёня сказал ему, что мы первыми будем играть, и всё.
— Ага. Дальше?
— А дальше ничего.
— Ничего…
Коркин в задумчивости постучал пальцами по подоконнику и в этот момент в палату заглянула Тая.
— Извините, доктор сказал, что достаточно. Антону Ивановичу нужно отдыхать.
— Да, конечно. — Коркин внимательно посмотрел на меня. — Отдыхайте, выздоравливайте. Вы нам очень нужны здоровым и всё помнящим.
Я промолчал, глядя, как он уходит, теребя в руках шляпу. Странно, но я точно помнил её, но не на нём, на другом человеке. Совсем не похожем на этого строгого даже чуть чопорного следователя.
* * *
Остальные дни были настолько одинаковыми, что я почти сбился в подсчёте дат, помогли отцовские часы, на циферблате которых автоматически сменялись цифры. Я завтракал, шёл — начиная с третьего дня уже без коляски — на перевязку, потом — массаж, процедуры, в том числе гигиенические, обед, общение с врачами, с ребятами — каждый день по очереди приходили Миша и Лёня. Один раз с Лёней пришла Катя, и я узнал, что они скоро станут родителями. Пообещали сына назвать Антоном. Я даже прослезился немного. Только Иры не было.
На вопрос о том, где она, Миша пожал плечами, ответив, что не в курсе, а Лёня только отвёл взгляд, ничего не
