Он так увлеченно смотрел на свою руку, что быстрый удар в солнечное сплетение вообще не заметил. Ноль согнулся, хватая воздух, я же добавил ему рукоятью ножа по темечку. Бедняга, наверное, даже не понял, как нож оказался в моей руке.
Я подхватил обмякшее тело под мышки и быстро затащил его в избу. Стянул с него плащ и, накинув на себя, сел на табуретку, поставив рядом арбалет и взяв нож.
Когда его напарник вернулся, загруженный двумя кувшинами, я сидел в непринужденной позе, набросив капюшон на голову, и поигрывал ножом. Хозяин жизни!
– Ну что, не высовывался этот?
Он не успел зайти вперед меня, как я покачал головой, не поднимая взгляда, и взял свою кружку, готовясь наливать пиво.
– Драный ты ноль, – проворчал напарник, – Хоть бы один кувшин взял.
Тот сел и нагнулся, опуская груз на землю. Ему тоже хватило одного удара по затылку, и он свалился прямо на кувшины.
Я быстро затащил и его. Жаль, у меня не было веревки, чтобы связать, и очнуться они могли в любую минуту. Оставляя их здесь, я делал глупость. Подумав о ноже, я понял, что не смогу сейчас их убить. Если будут целиться в меня, то без вопросов. Но не так… Я сунул нож за пояс.
Не снимая плаща, я вышел, подошел к кувшинам, стал искать с водой. Пиво пахло как-то… интересно. Наверняка какие-то горные растения. Воды осталось на пару глотков, но мне хватило. Дальше я, прихватив кувшин с кружкой и повесив арбалет на спину, быстрым шагом пошел к зданию-конюшне, стараясь не попадать в свет редких горящих факелов.
У самого входа в здание мне попался патрульный с арбалетом, и я просто расставил руки – в одной кувшин, в другой кружка. Заметно покачиваясь, я развязным шагом пошел на патрульного.
Тот даже ничего не заподозрил, в темноте под капюшоном лица не разглядишь.
– Хас, зверь тебя подери, – проворчал он и, кинув арбалет на спину, пошел ко мне, – Опять нажрался. Ты же знаешь, как мастер к этому относится.
Сначала я думал сразу вырубить нуля, но его слова подали мне идею. Он подошел ко мне, взяв под руку, и… повел именно в то здание, куда мне было нужно. Мы прошли внутрь.
Здесь, к счастью, факел горел только возле загона с Рычком. У меня подкатил ком к горлу, когда я увидел там толстого нуля на табуретке. Сидя в одной тканой рубахе и вытянув ноги, он смотрел на нас. Перед ним на полу стояли разные плошки, а сам он лопаточкой помешивал что-то в чашке.
– Ты чего? – спросил толстяк моего конвоира.
– Тут Хас опять напился, давай кинем в загон, а?
Тот великодушно махнул.
– А, вон чего… Только давай где-нибудь у входа. Чтоб, если что, на улицу сразу бежал.
– Ты чего это ночью работаешь? – спросил конвоир, тужась под моим весом. Я уже висел на нем без стеснения.
– Да к рассвету надо зверя обработать, чтобы на всех кидался без разбора, – пояснил ноль, – Мастеру надо.
– Эх, везет тебе, веселишься тут, – рассмеялся ноль, – Что эту тварь обрабатывать, они и так на всех кидаются.
Патрульный завел меня в загон и обмяк, когда нож вошел ему в подбородок. У меня уже не было времени на милосердие, да и последние его слова отбросили все сомнения.
Я взял его арбалет, он был взведен. На ложе лежала стрела со светлым оперением. В тусклом освещении я поменял снаряд на отравленный, потом выпрямился и вышел в коридор.
Молча я поднял оружие.
– Ты там пивка не принесешь? – не глядя на меня, спросил толстяк, – Я с этой мразью весь умаялся, крепкий, зараза. Не в службу, а в дружбу.
Он сидел и, высунув язык, любовно размазывал по ножу полученную смесь. Я особо не умел стрелять из арбалета, и стрелял наверняка, в корпус. Болт вошел ему прямо под ребра, погрузившись в жир до самого оперения.
Все-таки яд каракоза нереально мощная штука. Тот даже рта раскрыть не успел, как завалился лицом вперед и грохнулся лбом об решетку.
Я стрелой пролетел к концу коридора. Одна из плошек, самая маленькая, была с красной субстанцией на дне, и я осторожно отодвинул ее ногой. Еще не хватало вляпаться.
Тужась, я отвалил толстяка от решетки. Рычок так и висел на цепях, безвольно уронив голову на грудь.
– Рычок, – прошептал я, роясь пальцами за поясом нуля, – Я сейчас.
Ключ-секретку я нашел быстро. Вставил в паз, там отошел стопор, и засов легко выдвинулся. Тюремщики тут особо не парились – эта же секретка подходила и к кандалам.
Я быстро освободил одну руку Рычка и, охнув под его весом, попытался дотянуться до оков на второй руке…
Стальные пальцы обхватили мое горло, разом чуть не выдавив из меня жизнь. Я захрипел, царапая его руку, перед глазами вспыхнули искры.
– Тварь! Дерьмо нулячье! – рычал Волчонок, мутные глаза горели яростью, – Убью!
Я пытался выдавить хоть слово и беспомощно хрипел. Он играючи одной рукой поднял меня и прижал к стене, дернул второй, но цепи жалобно зазвенели.
– Р-ры…ч…к...
– Грязь нулячья!
Пальцы сжимались, мое сознание уплывало, я уже видел стержень духа над головой. Я опустил руку, пытаясь нашарить нож, но она уже слабо слушалась меня…
Хватка исчезла, и я сполз со стены, завалившись на Рычка.
– Перит? – Рычок затряс головой, а потом встряхнул и меня.
Я хватал воздух, как рыба, и ничего не мог ответить, казалось, у меня шея сломана. У меня получилось только кивнуть, и я закашлялся.
– Ты что здесь делаешь? – спросил Волчонок, ошалело крутя головой.
У него уже прояснились глаза, хотя еще осталась нездоровая краснота. Я уперся рукой в пол, а другой растирал шею, пытаясь отдышаться.
Ничего не говоря, я усилием воли поднял себя и протянул руку к кандалам на руке Рычка. Секретка щелкнула, и Волчонок озабоченно потер свободное запястье.
– Ух… – я попытался сказать, потом сглотнул, сделал паузу, и попробовал снова, – Ухо-о-одим… – мой голос сипел, как после диких криков на футбольном матче.
Мы вышли из загона, я сразу нацелил арбалет на выход. Рычок посмотрел на толстяка, а потом со всей дури заехал тому по голове.
– Мразь! – он снова поднял ногу, но я его остановил.
– Времени нет.
– Они зачем-то хотели, чтобы я убил тебя, – сказал Волчонок, – Я до последнего сопротивлялся, управлял кровью.
Плошка с ядом снова привлекла мое внимание. Я осторожно подал ее Рычку и сказал:
– Смотри, неси осторожно, это яд.
Тот, округлив глаза, держал плошку на вытянутых руках.
– Зачем?
– Узнаешь.
Мы проскользнули к выходу. Рычок взял арбалет, оставленный мной у первого трупа. Я пристроил ему тул со стрелами на пояс и вкратце показал, как взводить арбалет, крутя ручку. Волчонок пожал плечами, поставил плошку на пол, и, просто взяв тетиву пальцами, натянул ее на спуск. Я только покачал головой – воистину звериная сила.
Выглянув наружу, я проверил обстановку. Пока было тихо.
– Куда нам надо?
– Иди за мной, – сказал я, – Мне нужно копье.
Волчонок кивнул, не спросив, зачем. Я радовался, что, даже не смотря на сутки адских пыток, он остался таким же.
Забежав за здание, мы бесшумно заскользили вдоль стены. Деревня спала, пересменка еще не скоро, и у нас было немного времени. Все зависело от того, когда очнутся мои охранники.
Пройдя мимо стрельбища, мы захватили еще тулы со стрелами. Пока шли к арене, меня одолевали сомнения, засчитается ли даром Скорпионов оружие, сделанное нулями. Если мир пропитан магией, то тут могут быть свои правила.
На арене никого не было, только одинокий факел на стойке освещал ее. Странные эти свободные нули – вся жизнь у них как служба, даже ночью нет загулявших влюбленных парочек. Впрочем, мастер Женя, натерпевшись от зверей за тридцать лет, лучше знал, какая железная хватка позволит выжить.
Но мне с ними было не по пути. Когда-нибудь, в другой жизни, в другом мире…
Осторожно выйдя на арену, я подошел к стойке и положил руку на древко копья. Волна мурашек прокатилась по телу, я почувствовал, как с приятной болью налились силой мои мышцы. О, да, это как наркотик!
