Плащ и кинжал - Арвер

на мгновение застыл, стараясь отдышаться. Мои руки дрожали, а хватка на тяпке стала почти болезненной. Тяжёлое, хриплое дыхание существа замерло, и на несколько секунд пространство заполнилось лишь моим бешеным сердцебиением и прерывистым всхлипом Руслана, который, наконец, рухнув на колени, отступил подальше.

«Попал… Попал,» — мелькало в моей голове.

Моя радость быстро улетучилась, стоило мне заметить, что тело существа, рухнувшее в неестественной позе, начало дёргаться. Сначала слабо, будто от судорог, затем всё более уверенно. Его голова, покрытая белёсой штукатуркой, слегка повернулась в мою сторону, и изо рта вырвался звук — низкий, булькающий, будто оно пыталось сделать вдох через залитое чем-то горло.

В ушах резко зашумело. Перед глазами снова начали плясать блики, постепенно складывающиеся в ярко-красные буквы.

Ошибка! Для получения информации завершите этап первичной проверки.

Чем дольше я пытался осознать смысл текста, тем сильнее начинала болеть моя голова. Спустя пару секунд мигрень достигла такой степени, что я уже не смог нормально соображать. Я почувствовал, как мои ноги подкосились. В голове раздался громкий стук, эхом отдавшийся во всём теле. Тяпка выпала из моих ослабевших рук, стукнувшись о бетон. Я тяжело рухнул на пол, пытаясь удержаться хотя бы на локтях, но и это оказалось мне не под силу.

Ошибка! Для получения информации завершите этап первичной проверки.

Ошибка!

Ошибк…

Ош…б…к…а…

Боль уже становилась просто невыносимой, из моих глаз хлынули слёзы, как наконец пришло долгожданное облегчение. В тишине, нарушаемой лишь моим собственным учащённым дыханием, я начал различать звуки, которые издавало существо. Сначала это были слабые, едва слышные потрескивания, как будто в его теле что-то ломалось или скрежетало, когда оно пыталось шевелиться. Затем хруст становился громче, будто кто-то медленно переламывал сухие ветки. Его суставы издавали влажный, вязкий звук, похожий на скрип плохо смазанных петель. Это был звук усилия, попытки заставить тело двигаться, несмотря на повреждения.

Один шаг. Едва различимый глухой стук, будто оно с трудом переносило вес на ногу, которой явно не хватало устойчивости. Я услышал, как что-то скользнуло по полу, возможно, нерабочая часть тела или кусок штукатурки. Ещё шаг. Звук стал громче. Его ботинки скрипнули на бетоне, и оно, судя по всему, наконец выровняло своё шаткое положение.

Раздался ещё один звук, громче и неприятнее — треск чего-то хрупкого внутри его тела. Это не замедлило его. Наоборот, казалось, что сломанные кости двигались дальше, игнорируя природу их строения.

Каждый шаг сопровождался влажным, вязким звуком, будто внутри его тела что-то разжижалось или перемешивалось. Его дыхание, неровное и хриплое, стало совсем близко.

Я зажмурил глаза, пытаясь окончательно унять боль, пронизывающую голову, но горячие слёзы, струившиеся по моим щекам, лишь усиливали жжение. Мир вокруг был размытым, словно пропитанным дымкой, но я всё же заставил себя поднять взгляд.

Сначала, сквозь мутную плёнку на своих глазах я увидел чьи-то ноги — грязные ботинки, покрытые пылью и штукатуркой, одна из которых стояла под странным углом, будто сустав был вывернут. Затем — руки, вытянутые вперёд, с длинными дрожащими пальцами и острыми ногтями. И, наконец, залитое кровью лицо, не выражающее ни одной эмоции. Андрея будто не волновала дыра в его голове. Его большие, белёсые глаза без зрачка смотрели прямо в мою душу.

В тот момент, мне казалось, что они имеют так ненавистное мне выражение презрения. Как будто этому монстру было противно видеть меня, лежачего, не способного на сопротивление.

«Опять… Опять это чувство…» — Скакали мысли в моей больной голове. «Опять на меня смотрят, как на мусор. Опять я не могу ответить своему обидчику.»

На мгновение, я снова оказался тем мальчишкой, лежащим на потрескавшемся асфальте двора, из последних сил удерживаясь на локтях. Надо мной возвышались подростки, старше меня как минимум на пару лет. Лица их размывались в памяти, но я помнил их голоса — насмешливые, злорадные, наполненные тем самым неприятным чувством превосходства, которое я так ненавижу. Один из них пнул меня, заставив перекатиться на спину.

— Что, не такой уж ты смелый, а? — прорычал один из задир, нависая надо мной. — Как лицом к лицу стоять, так уже не смешно? — Он наклонился ниже, чтобы увидеть моё лицо.

Я лежал, злой на себя, на них, на несправедливость. Руки сжимали жаркий летний асфальт. Я не боялся их. Нет, я знал, что не боялся. Я просто не успел. Не успел сделать то, что задумал. Мои навыки не поспевали за моим планированием. Это раздражение, смешанное с ненавистью, жгло сильнее, чем их пинки.

Меня как будто окатили ведром воды. Я снова на балконе. Резкий запах пыли и гнили выбил меня из этих мыслей. Надо мной теперь нависал не подросток, а зомби. Но чувство осталось тем же. Злость. Ненависть. Бессилие. Моё тело всё ещё отказывалось слушаться, и я знал: я опять не успею.

Я видел его лицо — чёрные провалы глаз, капли тёмной жидкости, стекающие по трещинам кожи. В следующую секунду оно сменилось лицом задиры из прошлого, его ухмылка растянулась до невозможности. Я зажмурился, надеясь, что это остановит это сумасшествие, но бесполезно. Каждое движение существа звучало оглушительно: влажный хруст суставов, тяжёлое хриплое дыхание, скрежет его ногтей по бетону.

Я чувствовал, как холод его присутствия подбирается ближе. Тень окончательно накрыла меня. Её рот приоткрылся, и из горла вырвался низкий, хриплый звук, словно рык, смешанный с бульканьем. Мерзкие когтистые пальцы дрогнули, их острые концы почти касались моей кожи.

И вдруг — хлёсткий звук, словно удар молота о камень, раздался прямо над моей головой. Тело существа дёрнулось, будто его ударило током, а затем тяжело завалилось на бок, почти задев меня своей рукой. Звук удара всё ещё звенел у меня в ушах, а перед глазами мелькнули брызги чего-то тёмного.

— Держись, Рена! — хриплый крик Руслана донёсся до моего сознания, став спасительной нитью, не давшей окончательно потеряться в воспоминаниях.

Я поднял взгляд и увидел своего лучшего друга. Он стоял над валяющимся телом зомби, тяжело дыша. На его сапогах виднелись влажные следы чего-то, что я не хотел анализировать. На мгновение я замер, осознавая происходящее, но всё, что я ощущал в этот самый миг, — это странное, пронзительное чувство дежавю.

Перед глазами мелькнула другая сцена. Я снова лежал на асфальте, сжимая руки в кулаки, и видел, как надо мной склонился один из задир. Его ухмылка была растянута до ушей, он уже занёс кулак, чтобы ударить меня ещё раз, когда, словно из ниоткуда, его настиг сокрушительный удар ногой