вещать на весь город? Этот мир так несправедлив…
— Алло, Ани? — дозвонился я до финской фанатки. — Ты где?
— Я слышу твою машину, — ответила та. — Езжай в сторону дома, но медленно.
Пожав плечами, я повернул налево и медленно покатил на запад.
Мертвецы, оккупировавшие Васильевский остров, начали собираться в интересное место, что меня очень напрягало.
Ани всё ещё не видно, хотя я минуты три плетусь вдоль ограды. Видна заправка, скоро надо поворачивать…
Оглядываюсь по сторонам, чтобы найти Ани, но вокруг пусто.
— Открой, — постучала она в окно переднего пассажирского.
— Откр̀ыто, — ответил я.
Женщина забралась в машину и с удивлением рассмотрела мой наряд. Местные уже привыкли, а для приезжих этот эпатаж, видимо, кажется диким и неуместным. Но это они просто не разбираются в мужиках в фор-р-рме!!
— Поехали, — произнёс я и рванул по Малому проспекту.
Ехать до бабулиного дома недалеко, поэтому домчим меньше, чем за пять минут.
— Я и не надеялась… — заговорила Ани.
— Не сейчас, — бросил я на неё короткий взгляд. — Нужно добр̀аться до безопасного места.
— Да-да, хорошо, — одёрнула себя женщина.
Я вновь посмотрел на неё, но уже чуть подольше.
Одета она в странный костюм, вроде бы национальная финская одежда: клетчатое тёмно-красное платье с фартуком в горизонтальную красно-белую полосу, белая блузка с тёмно-синим жилетом и довольно практичные кожаные ботинки. На голове у неё красная лента, а вся одежда украшается некими амулетами из кости и дерева.
Внешне Ани было лет тридцать, хотя я точно знаю, что ей тридцать пять. Хорошее питание, регулярный фитнес, омолаживающие лосьоны или что там ещё применяют женщины — в таких условиях нетрудно выглядеть моложе, чем ты есть.
Глаза у неё голубые, волосы цвета пепельный блонд, а черты лица, ну, такие, финно-угорские, скажем так. Короткий и маленький нос, лицо белое, брови тонкие, подбородок квадратный, слегка маскулинный, скулы по-азиатски выражены. Взгляд простоватый, способный вызвать обманчивое впечатление, что перед тобой простоватая женщина. Я тоже так подумал в первую встречу, но очень быстро понял, что Ани не так проста и не зря владеет успешным бизнесом в рыбном промысле. Ну, владела.
— Надо оставить машину подальше от дома, Дмитрий, — произнесла она. — Мертвецы не прекратят идти.
— Да и хр̀ен бы с ними, миледи, — махнул я рукой. — Потому что пр̀екратить идти могу я, если сдохну от р̀ан.
— Ты тяжело ранен?! — всполошилась Ани.
— Несколько осколочных р̀анений в спину, — ответил я ей. — На месте р̀азберёмся.
— Почему ты не сказал?! — вопросила она.
— А это помогло бы? — спросил я. — Ты бы пр̀ислала ко мне могущественную финскую ар̀мию, с вер̀толётами, танками и истр̀ебителями?
— Почему ты так плохо со мной говоришь? — начала обижаться Ани.
Я недовольно сжал челюсть. Да что она себе позволяет вообще?
— Извини, — взял я себя в руки. — Стр̀есс, гибель товар̀ищей, потер̀я гор̀ода, р̀анение…
— Это ты меня извини, Дима, — сразу оставила обиду Ани. — Мы приехали?
У моей бабушки она бывала лишь несколько раз, поэтому не сразу смогла опознать дом.
— Да, приехали, — кивнул я и припарковал машину на Карташихина.
Я вышел из машины, вытащил из салона автомат и рюкзак, после чего направился к дворовой арке.
— Это ещё что за… — увидел я каменное заграждение, надёжно блокирующее въезд во двор.
— Ты кто такой?! — донеслось до меня из окна третьего этажа.
Голос женский, сварливый, но обладательницу его не видно.
— Дмитр̀ий Вер̀ещагин, живу тут! — ответил я.
— У нас все свои уже внутри! — ответила невидимая собеседница. — А это кто такая?
— Агата Петр̀овна всё ещё здесь? — спросил я.
— Здесь, — ответила неизвестная. — А тебе она зачем?
— Это бабушка моя, — ответил я. — Зови её!
— Указывает он мне… — донеслось до меня едва слышное.
— Что происходит? — спросила подошедшая Ани.
— Что-то стр̀анное, — пожал я плечами. — Хотя, это похоже на р̀айонную самообор̀ону. Сейчас бабушка выйдет и нас запустят.
Если она не чокнулась на почве сферы сверхспособностей, конечно…
Глава 19
Руины Старого порядка
/10 апреля 2022 года, Санкт-Петербург, ул. Карташихина/
Чтобы попасть во двор пришлось обходить здание, чтобы выйти ко второй арке.
Там тоже была бетонная баррикада, собранная из десятков тяжеленных бетонных труб для колодцев. Видимо, работали с тем, что сумели достать, но у меня есть сильные сомнения насчёт того, что пенсионеры и матери-одиночки сумели использовать строительную технику и построить всё это.
Между четырьмя колоннами из бетонных труб находился проход, закрытый бетонной же плитой, висящей на толстых стальных тросах. Железобетонная плита, скорее всего, панель, выдранная из жилого дома, поднималась и опускалась неким механизмом, а выбить её очень сложно, потому что этому препятствуют колонны из бетонных труб, как я полагаю, залитых внутри бетоном с армированием. Гораздо проще выбить какую-нибудь стену, чем вход в арку.
Обитатели огороженного пространства это понимали, поэтому видны следы работы — бетонируют окна первых этажей, а второй и третий этажи заколочены досками, но это, явно, временное решение, с перспективой замены на бетон. Пока не знаю, сколько людей здесь задействовано, но их всех надо как-то кормить. Как это решается — понятия не имею. Пока что.
Чувствую, по нарастающей боли, что обезболивающие прекращают своё действие. Каждый шаг даётся всё труднее и труднее, а сознание, постепенно, затухает.
С хрустом поднимается бетонная стена. В проходе стоят вооружённые дяди и тёти. Пожилые, но видно, что они решительно настроены противостоять любым посягательствам.
Меня ведёт под руку Ани, поэтому она успевает удержать меня, когда я делаю неловкий шаг и начинаю падать.
Резкое движение вызвало вспышку острой боли, которую моё сознание уже не перенесло. Изматывающий образ жизни, усталость, напряжение последних часов — наложилось всё.
В себя прихожу уже ночью, голый, с туго перемотанным бинтами туловищем.
Горит тусклый светильник на тумбочке, поэтому я понимаю, что нахожусь у себя в комнате, дома.
Ощущение такое, будто я не был здесь уже очень и очень давно. Словно год прошёл, хотя я понимаю, что, с момента начала зомби-апокалипсиса, не прошло и десяти дней.
Время субъективно, поэтому пережитое ощущается как нечто продолжительное.
На тумбочке, рядом со светильником, лежит мой телефон, в который вставлена фирменная зарядка. Во время службы в городском ополчении заряжал я его редко, но всегда на максимум. Повезло, что его не разбило осколками или ударной волной от ракеты.
Самое печальное в ситуации с мобильниками — это постепенное «окирпичивание», которое ждёт любую модель, кроме той, которая и так кирпич.
Несомненно, интернет, рано или поздно, отвалится, потому что некому скоро будет поддерживать инфраструктуру, а она не умеет работать самостоятельно. После интернета, а может
