Останавливаю — опять заваливает, исправляюсь. Взмах.
— Делай по два. Два взмаха!
Киваю, взмах, взмах, исправление. Взмах, взмах, исправление. Новый взгляд вниз, что там, я поднимаюсь? Непонятно — снизу начался склон, земля так и так отдаляется.
— Рус, начинай поворот влево. Влево!
Новый кивок, дескать понял. Левое крыло чуть-чуть поджать. Даже не поджать, а как будто отведенную руку подтягиваю одним плечом и слегка проваливаюсь. Горизонт кренится, но сейчас мне этого и нужно. О-о-о! Поворачиваю! Небольшая долинка, образованная пологим склоном Лягушатника и противоположной стенкой, начинает нехотя вращаться вокруг меня.
— Еще! Еще доворачивай! До девяносто!
То есть на прямой угол? Наверно это имела ввиду наставница. Я продолжил плавный разворот, и вот уже череда постаментов, отделяющая Лягушатник от площади, тянется у меня справа.
Взмах, взмах, исправить.
— Теперь в право. В право! На сто восемьдесят!
То же самое, но в другую сторону: поджать правое крыло, окружающие горы двинулись вокруг меня обратно.
Наконец валуны-пьедесталы скользят по правую руку от меня и чуть-чуть ниже.
Взмах, взмах, исправить.
— Рус, выносливость?
Что? Скосил глаза. Мама дорогая!
— Половина. Нет, уже чуть меньше!
— Хорошо, не маши больше... Давай в спираль!
— Как?!
— Поворот влево! И продолжай. Закручивай!
Влево говоришь... Пождал левое крыло, мир вокруг снова неспешно вращается вокруг... Вот он описал один круг, другой. Еще круг.
— Высота. Смотри за высотой!
Взгляд вниз. Земля приближается, как на лифте, только этот лифт ввинчивается вверх, ко мне. Так, а если я докручу до самого низа в крене?!
— Майя! Когда выравниваться?!!
— Еще два витка, и выводи. И давай в направлении старта. Лети к старту!
Часто закивал головой: «понял я, понял»
Круг. Высоты этажа четыре.
Круг. Три этажа. Выравниваюсь... Горизонт неспешно стал возвращаться на место. Черт, черт, черт!!! Я промахнулся! Лягушатниковский склон успел довернуться, и теперь я летел параллельно ему. В другую сторону?!
— Лети уже так. Держи так! Готовься к посадке.
Ладно. К посадке так к посадке. Земля, земля, земля, набегает снизу, еще чуть-чуть... Ноги вниз, оттормаживаюсь. Мало, в конце изрядно пробежался, гася скорость.
Фу-у-у-ух... Рухнул на колени. Ноги подрагивают, сердце молотит отбойным молотком, легкие свистят с натугой.
Рядом свист крыльев — садиться Майка.
— Цел? Что с тобой? Не упал?
Я поднимаю на нее раздираемое счастливейшей улыбкой лицо.
— Ка-а-айф!!!
И падаю навзничь в траву, раскидав в стороны руки.
— Ну что, летун? — спросила Майка, когда мы уже поднимались по склону наверх, — как ощущения? Что почувствовал?
— Ощущения... — я задумался. Да хрен знает! Весь полет мой мозг был занят — следил за кренами, считал махи, пытался сориентироваться на местности, отслеживал шкалу выносливости... — даже не знаю Май.
— Да как так-то? — фыркнула девушка, — Ты хоть посмотрел на подставки? Ты же был выше? Видел Общий дом?
— Не-а, — сокрушенно помотал головой
— Эх, ты... Ну тебе хоть понравилось?
— Ага-а-а, — тут я не скрываясь вновь расплылся в блаженной улыбке.
Майка благодушно рассмеялась.
— Эх, молодежь... То-то же! Это тебе не дурацкими железками махать, это... Это куда круче.
И хоть в глубине души, на счет «дурацких железок» я был готов поспорить, но сейчас я искренне закивал головой.
— Так, ученик, — опять начала «игры в лектора» наставница, — есть два момента, которые мне не очень нравятся. Первое, — она загнула палец, — ты о-о-очень медленно разворачиваешься. Аккуратненько, блинчиком, почти без крена. Это конечно сохраняет твою высоту, но с такими разворотами надо заканчивать.
— Почему? — задал закономерный вопрос я.
Мы уже традиционно валялись под «моим» пьедесталом, жевали запасенную снедь, прикладываясь по очереди к бурдючку.
— Вот представь: высоты мало, пора уже и на посадку, а ты пока что по ветру летишь. С твоими разворотами, ты скорее всего у земли окажешься в крене, с боковиком. И все — циркуль, сломанные крылья. Ты уже это проходил как-то, помнишь?
— Помню, конечно. — я поморщился. — Слушай! Все забывал спросить: А почему вы всегда садитесь и взлетаете против ветра? Это ж ... — пожал плечам, подбирая слова, — нерационально.
— В смысле? — в изумлении изогнула бровь девушка, — против ветра не рационально? А как тогда по-твоему? — она наклонила голову как будто с вызовом, — может по ветру?
— Ну да! Это ж сразу прибавка к скорости!
— Рус, — глаза девушка расширились до лучших образцов эльфийских. Только у тех все же не круглые, — то есть ты до сих пор не понимаешь, как летит крыло?
— Ну-у-у... — протянул я, — Нет.
Девушка вздохнула.
— Ладно, потом как-нибудь объясню. Просто запомни, взлет и посадка — только против ветра. Ни с боковиком, ни, упаси тебя боже — с попутняком. Запомнил?
Я кивнул. Хотя от объяснения бы не отказался.
— Во-вторых, — вернулась Майка к менторскому тону, демонстрируя мне второй загнутый палец, — тебе после каждой пары взмахов приходится исправлять крен. Это плохо. За это время ты успеваешь растерять почти всю ту высоту, что набрал за эти взмахи. К тому же они у тебя пока еще не очень эффективные. Понимаешь, к чему это ведет?
— Да, — кивнул я, — если стартую с поля, то так высоты и не наберу, буду лететь низенько-низенько, пока выносливость не кончится.
— Вроде того.
Да что ж такое-то! Только начнет хоть что-то получаться, а меня опять, как маленького кутенка носом в ошибки! Когда же я почувствую себя по настоящему летающим?
— Тогда сейчас, как восстановишь выносливость это и будем тренировать!
Старт прошел по уже опробованной схеме — прыжок с двух ног вперед-вверх, и тут же взмах. Подравнялся, взмах.
— Серию!
Майка уже рядом.
Взмах, взмах. Инстинктивно прервался, так как начало валить в левый крен, Исправился.
Взмах, взмах. Опять влево. Исправил. Взмах, взмах, левый крен, исправил.
— Влево. Сейчас!
Потихоньку кренюсь, начинаю плавный-плавный поворот.
— Круче, Рус, больше крен!
Проваливаюсь левым «плечом» сильнее, горизонт заваливается еще и вдруг мое тело начинает скользить вбок, в сторону крена. Сердце сбивается, вспыхивает паника и тут же
