оружия в связки и проматывая их коврами, срезанными в холле музея.
— Не будет более оружия и броней, — сообщил я ей. — Мы закончили.
— Вот и хорошо, — разогнулась бабушка. — Тогда грузите остатки и уходим. Мы и так слишком тут задержались.
Я закинул в кузов все пять сумок, после чего забрал у вампира Олега ещё одну и закинул туда же.
На площади вокруг пустынно, мертвецов не видать, что подозрительно.
— Олег, скажи мне, будь любезен: куда девались местные некросы? — поинтересовался я.
— А? — повернул голову доморощенный вампир.
— Ты меня слышал, — нахмурил я брови.
— Куда делись некросы? — недоуменно переспросил Олег. — Некросы — это мёртвые?
— Раздраженье моё — последнее, что нужно тебе, — вздохнул я.
— Мёртвых убили мы, когда только пришли сюда! — зачастил вампир. — Ради личного развития!
— Залезай, — приказал я ему, указав на кузов.
Вампир залез в кузов, а я следом. Достав наручники, я приковал пленного к борту и уставился на него недоверчивым взглядом.
— Какой смысл тебе дало убийство мертвецов не лично? — спросил я.
— Я получаю часть сил от тех, что даются моим последователям за уничтожение мёртвых, — объяснил Олег. — Пожалуйста, я ведь ничего плохого не сделал…
«Не сделал ничего плохого» — это обратил в хилые подобия вампиров целую прорву людей. Лишённые свободы воли, алчущие людской крови — это даже хуже, чем смерть.
— То суд решит, — сказал я, после чего надел на его голову чёрный мешок. — Тебе же ждать судьбы решенья, проклятый кровопийца.
Перепрыгнув через борт, я упёрся в кузов и приготовился толкать.
— Трогай! — донёсся до меня призыв от бабушки.
/14 апреля 2022 года, Санкт-Петербург, ул. Карташихина/
— Приковать эту тварь цепями к стене, не кормить, не поить, следить всё время, — распорядилась бабушка. — Исполнять.
Смурного Олега, уже не сомневающегося в исходе суда, утащили к подвалу, что возле третьего подъезда. Трое вооружённых ружьями мужчин, с красными повязками на плечах, смотрели на Олега как на дерьмо. Авторитет Агаты Петровны, являющейся лидером общины и, параллельно, её главной огневой мощью, был непререкаем. Мужчины даже мимикой не выразили сомнения. А новый мир, где сила — закон, существует всего две недели…
Кто-то сдвигается по фазе из-за психоэмоциональных воздействий сверхспособностей, кто-то сходит с ума от отчаяния и скорби по старой жизни, а кто-то находит сильных лидеров и старается держаться их, надеясь, что лидер будет успешен и обеспечит приемлемую жизнь для своих последователей.
Там, куда повели нашего пленного, оборудована тюрьма, чтобы было, где содержать возможных безумцев и преступников. И вампир Олег станет первым заключённым.
Бабушка, посмотрев на меня неопределённым взглядом, направилась в штаб, чтобы принять рапорт о происшествиях и новостях от дежурного. У них тут всё буквально пронизано духом ополченческого милитаризма, что, как я догадываюсь, нужно для поддержания духа гражданских — когда всё выглядит так, будто руководство знает, что делает, как-то поспокойнее…
Достаю сигарету из пачки и направляюсь к лавкам у четвёртого подъезда.
Там сидели три пожилые женщины, тихо обсуждающие что-то. Если забыть, что вокруг зомби-апокалипсис, то картина выглядит обыденно.
Ани пошла вслед за мной. Когда я остановился у урны, фанатка встала рядом и ждала чего-то.
Я же молчу, затягиваюсь отравляющим дымом и думаю.
А подумать есть о чём. У Вампира Олега сверхспособность с «простым» потенциалом. Он адекватен, психоэмоциональное воздействие сферы сказалось на нём не сильно, но он, как человек, изначально был говно, потому от слабости воздействия стало не сильно лучше.
Но что будет, если встретится кто-то с такой же сверхспособностью, но «эпического» потенциала? Будет ли это означать, что эту тварь нельзя будет уничтожить просто так? Олега я мог прикончить в любую секунду, но это только потому, что у меня сейчас маска «необычного» потенциала. Будь я в образе Наполеона, в схватке против вампирских прихвостней мне пришлось бы несладко. Возможно, меня бы ранили или даже убили.
Я, кстати, так и не узнал о сверхспособности Ани.
— Какой у тебя потенциал? — поинтересовался я, посмотрев ей в глаза.
— Редкий, — тихо ответила она. — Но я бы не хотела обсуждать это здесь.
Ани бросила короткий взгляд на пожилых женщин, переставших беседовать и слушающих наш разговор. Я не считаю, что от старых женщин много толку и хоть сколько-нибудь опасности. С другой стороны, они треплются и могут разболтать всё, что услышат. Бесполезные создания…
О, чувствую, маска даёт о себе знать.
Это второй беспокоящий меня момент. Если маска с «необычным» потенциалом, вторая по счёту, настолько сильно бьёт по мозгам, то на что будут способны «редкая» и «эпическая»?
— Ты права, — вздохнул я и снял маску. — Идём домой.
У складской зоны происходил разбор грузов — оружие распределялось по категориям, потому что мы собирали всё, что увидим, с сортировкой исходя из логистической целесообразности, частично перекликающейся с типами оружия и брони, но далеко не всегда.
Дохожу до подъезда и вижу знакомое лицо.
— Да быть такого не может! — воскликнул я, выпучив глаза в удивлении.
— Я сам до сих пор не верю, — улыбнулся ополченец Илья.
Обнимаю своего боевого товарища. Он скинул порядочно веса, побледнел и изрядно потрепался.
— Как ты выживал всё это время? — спросил я и взял его под руку, чтобы повести домой. — Ани, это мой боевой товарищ, Илья Николаев, как Игорь Николаев, только Илья!
— Приятно познакомиться, — вежливо улыбнулась ему Ани.
— А ты, значит, Ани, — улыбнулся ей в ответ Илья. — Дима рассказывал. Спрашиваешь, как я выживал всё это время? Плохо.
— Расскажешь внутри, — произнёс я.
Вместе мы пошли в подъезд, поднялись на нужный этаж и оказались в бабушкиной квартире. Завожу Илью в гостиную, а Ани даю знак, чтобы поставила чай и принесла чего-нибудь перекусить.
— Садись, устраивайся поудобнее, — указал я бывшему ополченцу на кресло.
— А у тебя тут хоромы… — с уважением в голосе произнёс Илья, осматривая помещение.
У нас тут кремового цвета лепнина, светлые деревянные панели на стенах, белый итальянский паркет, чёрные диваны и кресла из натуральной кожи — я нанимал дизайнера, причём довольно-таки известного и дорогого, чтобы он сделал всё в том стиле, который считается приемлемым бабушкой. Было предложено четыре варианта, и бабушка выбрала именно этот стиль, оказавшийся сталинским ампиром.
— Да, деньги были, — покивал я, доставая из серванта коробку с сигарами.
Сигар у меня много, в столовой выдавали порядочно, но они конечны. Впрочем, я больше предпочитаю обычные сигареты. Но и сигареты когда-нибудь закончатся…
— Ну, так как ты выживал? — вновь поднял я вопрос. — Как так получилось, что ты ещё не в Кронштадте?
— История не будет долгой, — принял обрезанную сигару бывший ополченец. — Когда я
