общественного признания, выказываемого жителями убежища его нелёгкой и опасной профессии. На самом деле жить одному в двухместной ячейке довольно удобно. Вот и сейчас, расположившись относительно вольготно, Максим играл в шахматы с Брониславом. Оба, как выяснилось, увлекались передвижением фигур по доске. Точнее Максим — увлекался, у него даже был какой-то из молодёжных разрядов. Брониславу создавший его личностную матрицу процесс прописал увлечение шахматами как часть легенды для лучшей имитации человечности если какой-то другой герой в игре вдруг решит поболтать о своих увлечениях в реальном мире, чтобы было чем поддержать разговор и не спалиться на первых же фразах. Короче, это слишком сложно. Гораздо проще сказать, что и Максим и Бронислав, оба увлекались шахматами. И в лице друг друга нашли интересных партнёров.
Если Максим предпочитал играть от обороны пешками, выстраивая из них непреодолимый периметр, усиленный более старшими фигурами, то Бронислав легко мог отправить своего коня или офицера, или даже ферзя погулять по вражеским тылам, даже с риском потерять фигуру, если только видел подходящую возможность.
Недавно проснувшийся, умывшийся и позавтракай Максим буквально лучился жизненной энергией и жаждой действий. Играя в шахматы он одновременно пил ягодный морс, изучал последние новости во внутренней сети убежища и размышлял вслух о том, как это странно, что сервера «Королевств» до сих пор работают, спутники ловят входящие подключения и перебрасывают их между собой и что вообще как-то многовато ресурсов было задействовано для простой игры даже если эта игра самая лучшая, покорившая международные рынки и так далее.
— Темна вода в облацах, — заключил Максим передвигая ладью чтобы подстраховать пешку взять которую нацелился заброшенный Брониславом во вражеский тыл конь-диверсант.
Видя, что цель более недостижима, а его самого того и гляди загонят в ловушку, вместо того чтобы отвести коня на относительно безопасную исходную позицию, Бронислав бросил ему на помощь офицера. Скользящий по линиям одного цвета, офицер прошёл сквозь выстроенную вертолётчиком оборону словно пуля сквозь фанеру и остановился рядом с конём.
— Я, конечно, понимаю, что если сервера игры простояли двадцать лет, то вряд ли они рухнут прямо завтра, — высказался Максим. — Но вероятность этого есть, и она ненулевая.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Не понимаю почему вы, раз уж нашли выход в реальный мир, не бежите сюда сломя голову? — поинтересовался Максим блокируя защищая короля от офицера своим офицером и явно предлагая размен равноценных фигур. — На вашем месте я бы вылез в реальный мир и сидел бы тут, а вы постоянно шастаете туда и обратно, словно не боитесь, что в один ужасный миг сервера остановятся и те, кто внутри исчезнут вместе со всем виртуальным миром.
— Для вас Королевства просто игра, а для нас… тоже игра, но ещё и наш дом, — объяснил Бронислав.
— Всё равно не понимаю зачем вам виртуальность? — пожал плечами Максим.
— А зачем она тебе? — спросил Бронислав. — Почему вы, настоящие люди, так страстно стремитесь сбежать отсюда туда?
Вертолётчик щёлкнул пальцами и сделал свой ход. Только потом он соблаговолил пояснить: — Ответ крайне прост. Здесь скучно — там приключения. Здесь уже ничего нельзя изменить — там судьба персонажа в твоих руках. Здесь трудно — там просто. Ну и так далее. Стандартный набор. Прибавь к нему то, что здесь я, как видишь, пью ягодный морс. А оказавшись там смогу побаловать себя сваренным гномом-пивоваром пивом. Оно у него густое как сметана, чёрное словно расплавленный шоколад и освежающее будто укол адреналина в живот. Здесь у нас на завтрак каша, а там свежезаваренный кабаний окорок или печёная в печи рыба. Блин, вроде завтракал недавно, а снова есть захотелось!
— Так и у нас тоже самое, — подтвердил Бронислав. — Только ещё сильнее. Робо-тела не могут есть. Не чувствуют запахов.
Доверительно наклонившись над доской, робо спросил: — А знаешь, что самое главное?
— Что?
— Только в Королевствах мы можем по-настоящему трахаться…
Максим секунду молчал, потом хлопнул робо по плечу и признал: — Аргумент!
— Как бы обрадовался дядюшка Фрейд если бы узнал, что даже робо сводят всё к тому самому.
— Просто мы не робо и не иксины — мы люди. Максимально приближенная имитация, но какая, к Лебедеву разница?! Мы тоже люди. Точнее очень хотим ими остаться, — со вздохом пояснил Бронислав.
— Что снова возвращает нас к фундаментальному вопросу бытия «кто есть человек и в чём его суть?». Шах.
Секунд двадцать Максим рассматривал сложившуюся на доске ситуацию, чтобы потом, со вздохом, пожертвовать ладьёй уводя короля из-под шаха и обменяв её на считавшуюся более «дешёвой» фигуру коня.
— Подловил, — признал он. — Сидит тут, зубы мне заговаривает, а сам просчитывает варианты.
Бронислав улыбнулся.
— А насчёт того: кто такой человек — ответ крайне прост.
— Хотелось бы его услышать.
— Человек это тот, кто одновременно хочет трахаться и подняться выше звёзд, — объявил Максим. — Одновременное наличие низкого и высокого. Животного и божественного.
— В следующий раз приведу к тебе Джуанито, — пообещал Бронислав. — Это он больше любит рассуждать про двойственность человеческой натуры и обязательности стремления души к богу.
— Разве я сказал, что стремиться нужно к богу? — удивился Максим. — К чертям всех на свете богов. Человек это тот, кто стремится к звёздам.
— Чтобы там потрахаться, — с серьёзным лицом добавил Бронислав.
— Аминь! — объявил вертолётчик и ехидно улыбнулся.
Причину его улыбки робо понял, взглянув на доску. Заговорившись, он пропустил хитрую комбинацию и теперь неизбежно терял своего офицера. Впрочем, такие вот глупые ошибки, которые никогда бы не допустил стандартный иксин не имеющий надстройки в виде личностной матрицы и свидетельствовали лучше всяких других аргументов, что Бронислав не робот. Он — человек. Или, во всяком случае, максимально приближенная к нему имитация. Что тоже не так уж плохо.
* * *
Ближайшее будущее героев казалось вполне предопределённым. Во всяком случае на коротком временном отрезке длительностью в восемь — десять обычных, не игровых, лет. Постепенно связать все выжившие убежища через сеть «Королевств». По крайней мере все выжившие убежища на территории Российской Федерации, а может быть и за её пределами тоже.
Для русских всегда национальность определялась больше духом, чем кровью или почвой. Недаром грузин Багратион почитается великим русским генералом. Немецкий инженер Миних служил четырём царям, дослужился до генерала-фельдмаршала, был губернатором Петербурга, провёл в ссылке двадцать лет и был возвращён обратно на русскую службу уже в восьмидесятилетнем возрасте — ну и кто он после этого если не русский? Дальше можно не продолжать. Ни в одной другой стране иностранец по крови никогда не мог дослужиться до столь высоких должностей и
