class="p1">Спрашивать, как выбраться из этого благодатного края, полного обшарпанных бараков, смысла нет. По мнению Ани бежать некуда, весь мир превратился в Поганое Поле, а Вечная Сиберия — единственный островок, где обретаются нормальные люди. И все остальные люди, которых я встречу, будут думать аналогично.
К тому же планировать бегство под прицелом камер видеонаблюдения — так себе идея.
— Скажи, Аня, — задушевно заговорил я, — что это за квесты такие, о которых столько разговоров?
— Квесты-то? Погружения в виртуальную реальность, что ж еще? — хмыкнула Аня, и у меня снова случился когнитивный диссонанс: комбайнерша Аня и виртуальная реальность — что-то плохо совместимое. — Можно в прошлое вернуться, можно в будущее улететь. Или вовсе в выдуманные миры, кому как нравится. Вот ты, видать, в прошлое отправился, к буржуям, верно?
— Как ты…
— Да это популярный квест. Я, правда, его не люблю. Люблю в сказочные миры, к феям, эльфам и гномикам… В прошлом мир был под властью буржуев — хапуг и эксплуататоров. Ничего хорошего от них миру не перепало. Но некоторым нравится в такой квест отправиться и жить как обычный житель того времени. Или необычный. Строить свой… как его… капитал. Глупости, конечно, но занятно.
Я глубокомысленно покивал. Знаю похожие экономические симуляторы и игры-стратегии — строишь дом или целое государство, интригуешь, торгуешь с другими игроками, наращиваешь капитал.
Снова заворчал желудок.
— Раз еда бесплатна, поедим?
— Отчего же не поесть, — улыбнулась Аня. — Слышу, что у тебя кишки бунтуют. Пошли в столовку. Время позднее, столовку закрыли наверняка, но сегодня Дашка дежурит, я ее уговорю открыть для нас.
Конец фразы — слова “для нас” — Аня произнесла понизив голос и бросив на меня многозначительный взор. Когда я непонимающе посмотрел в ответ, она расхохоталась.
— Ой, умора, смешной ты! До глюка совсем другой был!
— Это какой же?
Аня подумала:
— Нелюдимый. Хмурый, сам по себе вечно гулял, как кот. На танцы по четвергам не ходил, с девками не знакомился… С тех пор, как подруга твоя в Князьград переехала… Ой!
Аня картинно, но при этом без малейшей фальши — что само по себе выглядело необычно — прикрыла рот и вытаращила глаза. Проговорилась.
— У меня и подруга была? — тоскливо сказал я. — И она меня бросила…
— Кто же откажется в Князьград переехать, коли предлагают и рейтинг позволяет? — удивилась Аня. — Никто ее не винил, Катьку-то. Даже ты.
— Какой же я добрый и понимающий, — саркастически протянул я.
— Не-а, ты не добрый. Ты бешеный, с тобой даже заводские не связываются. Только на баб рук никогда не поднимаешь и “Тишь-да-гладью” не злоупотребляешь, как некоторые, поэтому и помогаю тебе сегодня, чем могу.
— Спасибо, — сказал я почти искренне. — Ну что, пошли в столовку?
* * *
Столовая была стандартным для этих мест строением барачного типа, расположенным на единственной асфальтированной улице Посада. Солнце совсем низко нависало над лесом, от домов протянулись длинные тени, а косые лучи зазолотились. На меня почему-то от этого зрелища приближающегося заката накатила тоска. Дурной сон не кончался.
Иногда попадались местные. Я их не разглядывал, погруженный в свои невеселые мысли. Кто-то здоровался, кто-то игнорил. Я кивал в ответ или отвечал на приветствия коротким “Привет!” Руку никто не протягивал — вероятно, не заведено.
Аня постучала кулаком в запертую деревянную дверь, привычно старую и рассохшуюся. Спустя минуту изнутри женский голос крикнул:
— Закрыто! Че, совсем сдурели?
— Ты не ругайся, Дашка, это я.
Дверь открылась, и на нас воззрилась пресловутая Дашка — дама лет тридцати, полная, с объемистой грудью, мощными бедрами. Одетая в серый рабочий халат и фартук. В руках швабра, вид воинственный. Услышав про мой глюк и амнезию, женщина моментально смягчилась, выпуклые глаза загорелись от любопытства и предвкушения интересного разговора. Спустя три минуты мы сидели за длинным столом в просторной столовой, освещенной парой слабых лампочек, отчего в помещении царил полумрак.
Даша убежала за стойку, оттуда донеслись грохот кастрюль и лязг поварешек, затем повариха появилась с подносом, на котором стояли чашки, миски и стаканы с чаем. Я с энтузиазмом принялся за еду, а две дамы уселись напротив и смотрели на меня с восторгом и умилением, словно я их родной брат, вернувшийся как минимум с войны. Угощали меня мясным супом, на второе были обычные тефтели с гречкой в качестве гарнира, а на третье какой-то пряник — на вид страшноватый, но мягкий и вкусный. Хотя, возможно, это у меня аппетит разыгрался, отчего обычная хавка казалась невероятно вкусной.
Пока я жрал так, что за ушами трещало, Аня поведала поварихе о моем глюке в мельчайших подробностях. Даша качала головой, вскрикивала, то и дело протягивала сложенную лодочкой ладонь к изображению двух лун на стене, затем эту же ладонь возлагала себе на лоб.
— Ходила я в квест к буржуям, — сообщила Даша, когда Аня завершила красочный рассказ. — Города у них пыльные, шумные и вонючие. Развлечений много, конечно, но все какие-то гнусные. За все деньги плати, а без денег ты никто.
— Скажите честно, — спросил я, дожевывая пряник. — Вы меня знаете всю жизнь? Прямо с детства?
Мои собеседницы подтвердили — да, с детства.
— Точно меня? Может, это был кто-то другой? Кто-то похожий на меня?
Аня закисла от смеха.
— Сейчас-то вижу, что ты другой! Разговариваешь чудно, не так, как раньше… И вообще не так, как все нормальные люди.
— Кто же это другой вместо тебя мог быть? — озадачилась Даша.
Я пожал плечами.
— Клон.
— Кто?
— Да неважно. Очень вкусная еда у вас, Дарья.
Повариха заулыбалась.
— А принеси-ка нам, Дашка, “Тишь-да-глади” стаканчик, — весело сказала Аня. — Видишь, человек не в себе немножко. Подлечиться надо.
— Панов у нас не употребляет, — сказала Даша таким тоном, словно мы с ней жили бок о бок все мои двадцать два года.
Аня хихикнула:
— Мы немножко… В качестве исключения.
Обе выжидательно посмотрели на меня.
Похоже, подумал я, здесь все знают о моих привычках — точнее, привычках того человека, за которого меня принимают. Маленькая деревня, полная сплетников и досужих любопытных обитателей, — вот что такое этот Посад.
Я почесал подбородок, заросший щетиной, задумался. Попробовать, что ли, здешнюю дурь? В историю я влип такую, что мой стресс хоть голыми руками щупай.
— А давайте!
— Вот это наш человек! — обрадовалась Аня, и Даша поспешила за стойку на кухню.
Наш человек, повторил я про себя. Бухаешь — наш человек, следуешь здоровому образу жизни — не наш. Кто не пьет — тот шпион. Сколько есть хороших, добрых пословиц, от которых вначале хорошо, а потом ой как
