происходят в его голове, я пошел напролом: наглость города берет.
— Неужели мы не сможем найти выход из такой ситуации?! Ведь для его светлости театр, кой мы видим, необходим, как рупор, как маяк его милости и просвещенности. С его подмостков в спектаклях прославляли и будут прославлять имя его величества. И как, скажите, им это делать при слабости и недальновидности этих чиновников? А? — я краем глаза увидел, как старик, стоящий рядом с девушкой, поморщился при словах прославления и замотал головой.
— Сейчас я вижу, что совершается ошибка, которая может повлечь ещё большую. Так давайте поможем свершиться небесному правосудию и не допустим сей глупости, — я подошел ближе к любезному и взял его под локоть. — Так какова сумма долга этих несчастных?
От моего напора любезный с минуту стоял, не двигаясь, потом, видимо, совладав с тем потоком словоблудия, что я вылил на него, собрался и после слов о деньгах немного приободрился:
— Простите, господин, не знаю вашего титула, — начал он.
— Давайте без титулов, по-простому, так сказать с глазу на глаз, — я окинул толпу за спиной любезного, что внимательно слушала наш разговор, — ну же?
— Сумма не так чтоб большая, но там еще есть момент, представленьица они устраивали, не так чтоб прославляя, а как бы совсем наоборот, вот-с…
— Так по глупости, по молодости и наивности. Ведь впредь они такого не допустят? — Я сурово посмотрел на седого и девушку. — Так? Да?
Старик опустил голову и закивал, соглашаясь с моими словами, девушка всплакнула и утерла слезу платком.
— Вот видите, пред вами вершится раскаяние, и кронпринц недаром зовётся Милосердным, прощение и ещё раз прощение раскаявшимся дарует только сильный правитель. Так какова сумма долга?
— Ну…Тридцать пять золотых, господин, — я готовился к более высокой цифре и мысленно подсчитывал, хватит ли у меня денег. Услышав цифру, понял, что не потяну. Гном дал всего десять золотых, и до этого я вроде четыре заработал, серебро еще есть, несколько и медяков. Всего этого не хватит, чтоб расплатиться. В задумчивости я достал один гномий золотой и повертел его в руке. Увидев монету, любезный как — то странно подобрался, и глазки его поросячьи заблестели.
— Господин хочет заплатить новыми? — осипшим голосом проговорил любезный.
— Да, — и тут в памяти стали всплывать отрывки разговора с гномом и теми ребятами, что собрались грабить обменники, — только вот, любезный, не знаю, какой сейчас курс. Знаете, длительные путешествия отрывают от цивилизации.
— Один к десяти, — еле промямлил любезный, не отрывая взгляда от золотого в моих руках.
— Так это получается три с половиной?
— Угу, господин, так точно-с…
Я увидел выступившую испарину на лбу любезного. Отсчитав четыре монеты, я протянул их любезному — с тем чуть удар не случился, когда он взял в руки монеты. Быстро пересчитав их, он спрятал золотые во внутренний карман. «Ах ты, засранец, взял больше и рука не дрогнула. Ладно, и тебя запомню. Чую, тут в городке нужно задержаться и воздать многим за долги. Только сдам задание Старика и оторвусь».
— Такая мелочь, я дал вам четыре, чтоб ускорить ваши сборы и оставить этих несчастных в покое, — я специально повысил голос, чтоб стоящие рядом услышали все до последнего слова. При этих словах глаз любезного дернулся, он повернулся и стал отдавать команды солдатам. Те, побросав свою работу, собрались, построились и маршем удалились, не сказав ни слова. Я остался наедине с седовласым мужчиной и барышней.
— Меня зовут Дар Балагур, а это моя дочь Аделия. Не знаю, как нам вас благодарить, господин. Не имею чести знать ваше имя?
— Меня зовут Кэн. Поможете найти мне портного, но такого, у кого можно сразу купить готовые вещи. Это и будет благодарностью.
— Конечно, мы поможем найти вам портного, но осмелюсь поинтересоваться: для чего? Что вы хотите приобрести? Так быстрее соображу, куда идти.
— Мне нужно сегодня вечером предстать перед главой торговой палаты и выглядеть я должен соответствующе.
— Вот те на… — Дар немного опешил от услышанного и уронил мешок, который собирался внести обратно в двери театра. — Так вы друг его превосходительства Вергилия Третьего?
— Так его так зовут? Да, дела. Нет, Дар, я скорее совсем наоборот. Мне нужно, как сказать, воздать по заслугам. Восстановить справедливость, — говоря все это, я подхватил большой мешок и занёс в дверь, пропихивая ногами мешок Дара.
— Если так, то позвольте помочь вам, — Дар стал помогать мне с мешком, — если поведаете о своем плане может и мы сможем как-то поучаствовать.
Я остановился и посмотрел сначала на Дара, потом на Аделию:
— Ну, если в двух словах…
Глава 4 Сгорел сарай — гори и хата
Глава 4
Плана у меня особого не было. Были просто мысли, как попасть в имение, не привлекая внимания к себе, и мысль о том, как отомстить этому главе за его дочурку. Как мог, коротко поведал детали плана, что придумал. Дар немного посмеялся надо мной и предложил другой вариант. Также у него оказалась прекрасная костюмерная. Тюки с костюмами как раз мы и затаскивали обратно в театр. А так как репертуар состоял в основном из политических представлений, то и костюмы были подходящие. Аделия, не проронившая ни слова, пока мы работали, услышав про наш план, взялась меня нарядить и показать несколько приемов, которые принято было употреблять в высоком обществе. Так что работа закипела. Пока меня переодевали и показывали, как ведут себя люди из высшего общества, я узнал о нуждах Дара и подкинул еще пару золотых на восстановление труппы и театра, за что получил еще благодарностей в свой адрес. А хорошим быть приятно.
С момента нашей подготовки прошло два часа. За это время мы побывали на базаре и прикупили телегу, груженную маслом для лампад, я был переодет и загримирован. При этом меня пришлось обложить кожаными флягами, наполненными маслом, которые плотно привязали лентами к моему телу. Сразу стал похож на колобка, это сковывало движения и создавало впечатление очень грузного человека. Кое-как запихнувшись в камзол, напялил парик и шляпу с большими полями и страусиными перьями. Взяв в руки трость, я подошёл к зеркалу и не узнал себя: в зеркале отражался толстый господин с большими усами и тоненькой бородкой, грузное тело пыталось выпрыгнуть из камзола, лосины доходили до колен, дальше шли чулки с невообразимыми бантами, венцом всего этого были туфли с такими же бантами. Про цвета и говорить не приходилось — я был похож на толстого попугая.
— Так, самую малость, — Дар подошел
