Ознакомительная версия.
– Это, как бы выразиться деликатнее… – медленно начала Рыжая, пытаясь подобрать нужные слова, но потом махнула рукой на это бессмысленное занятие. – Впрочем, к черту деликатность. Это – понты. Аренда и недвижимость в Старом городе баснословно дорогая, поэтому офисы здесь себе могут позволить только очень богатые люди. Такие, как папаша Бера. Он ведь не местный. Несколько лет назад семья Бера перебралась сюда из Москвы. Его отец сразу же открыл нотариальную контору и подружился с мэром. Незаметно фирма Окулова стала самой крутой и популярной в городе. Кстати, вон и парк! Правда, красиво?
В парк, расположенный на краю старого крепостного вала, вела узкая тропинка, проходящая сквозь дыру в ограждении, и попасть туда можно было круглосуточно, в отличие от территории самого кремля, которую на ночь закрывали – массивные деревянные ворота восемнадцатого века запирали на засов.
Существовали, конечно, и красивые парадные, кованые ворота, ведущие на территорию парка, но ими, как пояснила Рыжая, пользовались редко. Располагались они совсем в другой стороне, и подойти к ним можно было, только миновав рыночную площадь и старые торговые ряды. Парк выглядел запущенно и походил на слегка облагороженный лес, через который вела мощенная тротуарной плиткой тропинка, заканчивающаяся на заросшем травой и незабудками склоне. С края вала открывался шикарный вид на извивающуюся в полях реку, небольшой остров вдалеке и россыпь похожих на горох домиков соседней деревушки. Здесь тропинка превращалась в широкую аллею с новыми лавочками на кованых ножках.
Со стороны реки доносилась музыка – на песчаном пляже жались друг к другу несколько небольших кафешек с выставленными прямо на песок столиками. Кусочек цивилизации на диком берегу с ракитами, полощущими ветви в проточной воде.
– Здесь действительно красиво, – согласилась Рада, вглядываясь в растекающийся по небу розовый закат, напоминающий пролитый на голубую скатерть клубничный кисель. – Умиротворяющее место.
– А то! – мечтательно вздохнула Рыжая, подойдя к краю холма и взглянув вниз на реку. – А зимой здесь такие классные горки! Можно улететь до середины реки! Вот даже признаться стыдно, но мы с университетской группой каждые выходные приходим кататься. Чудное зрелище: малые дети с мамашами, школьники и мы. – Рыжая усмехнулась и повернулась к Раде, по своему обыкновению резко сменив тему: – Пошли искать свободную лавочку, а то ноги устали.
С этим были проблемы. На лавочках, стоящих по краю вымощенной дорожки, сидели парочки, стайки девчонок, компании с гитарами или благообразные старушки, отмахивающиеся от комаров вениками из веток сирени, которая росла на территории парка в огромном количестве.
Рыжая оказалась права. Парк действительно являлся местом паломничества всего города. Вечером, в приглушенном свете садящегося солнца, по чистым тропинкам прогуливалось много народа, и все освободившиеся места сразу же оказывались заняты вновь подошедшими людьми. Девушки неторопливо брели по высокому берегу, который в древности был крепостным валом. С одной стороны находился довольно крутой склон, ведущий к реке, с другой – простирался парк, деревья, кусты сирени, лавочки и тропинки, а за ними массивная и очень древняя крепостная стена, отгораживающая парк от города и оживленной магистрали.
Одна лавочка казалась особенной. Она стояла не в один ряд со всеми остальными, а чуть в стороне, на коротко стриженном газоне, была выполнена из темного камня, вероятнее всего, черного мрамора и походила больше на памятник, чем на место, где можно присесть. К тому же рядом стояла массивная ваза из такого же черного камня. Из нее торчал засохший букет цветов, а рядом на земле лежали искусственные розы.
На спинке лавочки сидела в одиночестве симпатичная грустная девчонка и смотрела прямо перед собой невидящим, потерянным взглядом. Синие узкие джинсы, патрули с яркими шнурками, олимпийка, а на голове кепка козырьком назад. Несмотря на всю свою обычность, девушка на лавочке словно находилась в другом измерении. Она была одна, не пыталась ни с кем заговорить, да и ее словно никто не замечал. Люди проходили мимо и даже не поворачивали голову в ее сторону.
– Это напоминание об одном трагичном случае. – Рыжая остановилась рядом с Радой и проследила за ее взглядом. – Лавочку установили в память о шестнадцатилетней девушке. В прошлом году она погибла. Разбилась, когда каталась с парнем на мотоцикле. Парню – ничего, а она неудачно упала на бордюр… Когда девушка была жива, на этом месте всегда собиралась компания, в которой ее очень любили. Ребята и нашли деньги на памятник… Ее парень до сих пор каждую неделю приносит сюда цветы.
Рада, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы, смотрела прямо перед собой, отчетливо понимая, кто сидит на спинке лавочки с остановившимся взглядом. От этого понимания становилось еще страшнее и хуже. Девушка могла принять многое, готова была поверить в странности, но всему есть предел. Видеть умерших людей, молчаливыми тенями наблюдающих за живыми, она не хотела.
– Рыжая. – Голос дрожал, когда Рада задавала провокационный вопрос. – Это памятник, и именно поэтому на лавочке никто и не сидит?
– Все так! Но не будем грустить! Пошли дальше искать место под солнцем или, вернее, под луной!
– Пошли… – Девушка послушно двинулась следом, бросив прощальный взгляд на мраморную лавочку. Грустная симпатичная девчонка медленно исчезала в сгущающихся сумерках, а Рада внезапно успокоилась. Похоже, со странностями придется смириться, иначе они сведут с ума.
Темнело. Воздух сгущался, нарастал гул голосов. Казалось, после того, как вспыхнули фонари, народа на центральной аллее парка только прибыло. Какое-то время Рада боролась с желанием рассказать Рыжей о том, что, похоже, видит призраков, и почти проиграла сражение. Но тут среди разномастной, незнакомой толпы увидела Бера. Его компания расположилась чуть в стороне, у старого, неработающего фонтана, но девушка не хотела искушать судьбу и встречаться. Находиться недалеко от него было почему-то очень неуютно.
– Слушай, пойдем отсюда! – Рада оглянулась через плечо на Бера, который стоял, прислонившись к своему мотоциклу. Руки парень сложил на груди словно специально. Мышцы, как у героя боевика девяностых, хищно вздувались под тонким трикотажем темно-серой водолазки, а колючий взгляд из-под надвинутой на брови банданы, казалось, пронизывает насквозь. И еще Раде не нравился его мотоцикл – он являлся символом вседозволенности. Парк явно был пешеходной зоной, но, по всей видимости, не для Бера.
– До жути неприятный парень! Прямо аж в дрожь бросает!
– Ну, это ты зря, – не согласилась Рыжая. Она, в отличие от Рады, была бы не против подойти к компании, но послушно развернулась, подхватив приятельницу под руку. – Бер неплохой. Не понимаю, чем он тебе так не глянулся? Парень как парень! Даже вполне симпатичный и эффектный. Нужно как-нибудь нарисовать, колоритный типаж… заставить бы его раздеться… – мечтательно протянула она, сощурившись от удовольствия. И тут же стала похожа на кошку, пытающуюся стянуть со стола кусок колбасы. Рада этих мечтаний и восторгов не разделяла.
– Да ну! – Она махнула рукой, втайне радуясь, что тема призраков сама собой стала неактуальна. Обсуждать Бера было безопаснее. – Мрачный, с этим тяжелым взглядом и темными водолазками – он пугает, и вообще в нем чувствуется нечто звериное. Ты сама его не боишься?
– Нет. – Рыжая беспечно пожала плечами. – Он не сделал мне ничего плохого. А по поводу мрачности, так у всего есть причины, и у этого тоже. Причем очень даже весомые.
– А причины внушать ужас одним взглядом?
– Ну, это просто у тебя разыгралось воображение. Вот и все.
– Ну, так развей мои страхи. Расскажи о причинах мрачности Бера. Вдруг я проникнусь и оттаю?
– Понимаешь, – не очень охотно продолжила Рыжая. Видимо, желая вступиться за своего знакомого, она начала разговор, который сама не очень хотела продолжать. – Когда четыре года назад Бер с родителями приехал в наш город, местная газета тут же опубликовала скандальную статью. Прошлое, от которого бежала семья Окуловых, настигло их и здесь. Признаюсь честно, я не осталась в числе равнодушных и даже глянула в Интернете подробности этой истории.
– Какая история?
– Сейчас постараюсь рассказать тебе то, что знаю сама. Только учти, я не настолько хорошо знакома с Бером и от него самого это не слышала. Он не распространяется о прошлом, и, сама понимаешь, не многие решаются спросить… Так вот, в Москве жила обычная семья необычного достатка. Папа – крутой делец, нечистый на руку, то ли юрист, то ли депутат, то ли нотариус. Врагов у него было много и покровителей немало. Жесткий, если не сказать жестокий, беспринципный. Совсем непонятно, как с ним уживались утонченная жена и похожий на нее сын. Артем Окулов – подающий надежды музыкант, ребенок тонкой духовной организации. Короче, не парень, а оранжерейный цветок…
Ознакомительная версия.
