Герцог допрыгал почти до площадки второго этажа, когда донёсшиеся снизу звуки заставили его резко замереть с занесённой над следующей ступенькой ногой и пошатнуться.
Нет, не может быть.
Показалось.
Мало ли женщин поют эту песню…
Но откуда тут вообще женщины?! Дед, хотя и выглядел ещё очень привлекательно, даже слышать не хотел ни о каких женщинах. В их роду все мужчины однолюбы.
Герцог решительно развернулся и пошёл вниз. Коридор закончился дверью в небольшой приёмный зал, и стоило её открыть, звуки пения стали слышнее.
А голос…
Дорданд на несколько мгновений прислонился к стене и зажмурился, пережидая резанувшую душу боль.
…солнце ясное встаёт…
Спать малышке не даёт…
Несколько шагов, потребовавшихся, чтобы пересечь зал, он сделал как в бреду, шагнул под арку, отделяющую зал от кабинета, и снова замер.
Не осталось ни малейшего сомнения, ни крошечной надежды на ошибку. Эту женскую фигуру он узнал бы и со спины, и издали, и в многотысячной толпе. А сейчас она сидела вполоборота, и он прекрасно разглядел и знакомый до мельчайших чёрточек профиль, и свисавшую на лоб лёгкую прядку, всегда выбивавшуюся у неё из причёски.
Боль стала просто нестерпимой. Но теперь к ней примешивалась и жгучая обида – за что?
За какую провинность они так жестоко поступили с ним?! И с Райтом?! Зачем разыграли эту комедию?! И даже… если так было нужно, почему не предупредили, не намекнули хотя бы словечком?!
Неужели бы он не понял, не поверил? И не сумел сыграть так, как нужно? Зачем было обрекать его на эту невыносимую боль, на многодневные метанья с амулетом по самым глухим топям и непроходимым трясинам?
И неужели же они считали, будто больше никогда с ним не встретятся? И в таком случае, с какими лицами собирались смотреть ему в глаза, какие лживые оправдания приготовили?!
И неужели надеялись, что он всему поверит?!
Нет.
Прочь.
Немедленно прочь отсюда. Из монастыря ходит на материк какое-то судёнышко, добраться до него, залечь среди груза… Через пару дней он будет в порту, свободный и независимый от всех этикетов и условностей.
И от всякой любви. Да её вообще нет. Просто тяга одинокого сердца к теплу и пониманию.
А Райт… ну к нему можно будет сходить… проведать… но позже. И только.
Отныне он одинокий волк, и никто ему не указ.
Дорд решительно развернулся и шагнул в дверной проем, но в последний момент вдруг заколебался, поражённый внезапной догадкой.
С сомнением оглянулся проверить…
Наполненный болью и пронзительной тоской родной голос прозвучал в унисон его собственной горечи и отчаянью, потянул к себе, рождая сомнения и надежду.
– Сыночек… – она уже стояла перед одним из висевших на стене портретов, ласково проводя тонкими пальцами по краю тяжёлой рамы, – как ты там?
Волна нежности и раскаяния вмиг смыла все обвинения и злость, поменяла местами чувства и толкнула вперёд.
В один миг Дорд оказался рядом, положил руки на плечи, тихо выдохнул:
– Мама…
– Вот… уже галлюцинации начались… – скосив глаза, жалобно пожаловалась она портрету сына, – а что дальше будет?
– Всё будет хорошо, только в обморок не падай, ладно? – С тех пор, как считал себя взрослым, Дорданд всегда разговаривал с ней слегка покровительственно, и мать принимала это как должное.
– Может, мне лучше сесть, – засомневалась миледи, – что-то голова кружится… и голоса слышатся…
– Отличная идея, – герцог подвёл её к креслу и бережно усадил, – но это никакая не галлюцинация, а амулет невидимости, мне Гиз дал. Я его сейчас сниму, а ты постарайся не пугаться, ладно?
– Дорд?! – Её рука метнулась вперёд и вверх, наткнулась на плечо, скользнула вниз, вернулась к подбородку… неверяще поднялась по щеке к волосам, нащупала на затылке шрам, про который не знал даже отец, и герцогиня схватилась второй рукой за лицо, стараясь сдержать крик.
– Мама, ну мама! Я живой и невредимый, не нужно так переживать… мама!
– А ты можешь… снять этот амулет? – Она ещё не верила, волновалась и сомневалась.
– Могу, только ты не пугайся, ладно? Я мокрый и без сапог… у Гиза странные шутки, портал вывел меня в грот. Ну в тот, где мы с Райтом краску рассыпали.
– О боги, Дорд! – Лаурина уже смеялась и плакала. – Да разве же это имеет значение!
– Раньше имело, – чуть ворчливо сообщил он, поворачивая браслет, – дед обязательно сказал бы: неподобающий принцу вид!
– А как они там?! – Герцогиня замерла, вглядываясь в проявляющееся лицо сына, и, видя его непонимание, уточнила: – Ран и дедушка?
– Там?! Они?! – Дорд изумлённо уставился на мать, и в этот момент до него начало доходить. – А! Не переживай, там всё в порядке… а они под личиной… даже я не узнал.
– Ты и не должен был узнать… – Вокруг её рта прорезались непривычно глубокие, скорбные складки. – Враги очень опасны… и безжалостны… Ох! Ты же, наверное, кушать хочешь? Я сейчас…
– Потерплю… сначала ты мне всё расскажешь… – Дорд уселся на пол у ног матери, намереваясь узнать правду немедленно, и только теперь вспомнил ту мысль, которая вернула его назад. – Мам… а какую это песню ты тут пела?
– Колыбельную… – неожиданно растерялась мать и, безошибочно угадав его порыв, крепко вцепилась худыми пальцами в плечи сына, – подожди, я объясню… это не то, о чём ты подумал…
– Можно, я посмотрю? – Дорд глаз не сводил с накрытой лёгким покрывалом переносной колыбели, стоящей у окна.
– Да, конечно… Это Мэлодис, твоя сестрёнка… – Её светлость метнулась с кресла, бережно приподняла пальцами край кисейной накидки, открывая взгляду Дорда раскинувшую ручки спящую малышку. – Сынок… не обижайся, так получилось… я так жалею… нужно было раньше с тобою поговорить. Ран всегда хотел, чтобы у нас было несколько детей… но моё здоровье не позволяло. Да и враги не оставляли отца в покое… Он раскопал какую-то очень скверную интригу и стал им опасен. Когда покушения стали повторяться всё чаще, Рану с дедом пришлось придумать план… как одурачить врагов. Расследование нужно было довести до конца.
И тут обнаружилось… что я жду ребёнка. Подготовленный план пришлось срочно менять, дед Теорид нас сразу забрал… и сделал всё, чтобы убедить всех в нашей гибели… Но не позволил нам ничего говорить тебе. Враги могли в любой момент подвергнуть тебя проверке сознания. А появление твоей сестрички ничего не меняет… я люблю тебя ничуть не меньше, чем прежде… и Райта тоже. А где он?
– Там остался, он теперь маг… правда, пока слабый, но врагов здорово разоружать наловчился… а сколько ей лет?
– Каких, лет, о боги, ей недавно полгода минуло, – засмеялась Лаурина, блестя счастливыми глазами. – Нет, я тебя всё-таки покормлю, идём!
– Госпожа! – с грохотом и топаньем ворвалась в приёмный зал толпа стражников, – в ваш дворец проник злодей! Он напал на Микса и Торлика, но мы по следам разобрались, куда он направился! Аккурат сюда! Позвольте дворец обыскать, никуда он не денется!
Лаурина вскочила с кресла, оттолкнув сына, метнулась к арке и встала посреди, загораживая собой проход.
– Нет! Ничего не нужно! Уходите! Прочь!
– Госпожа?! – присматриваясь к мокрым следам у её ног, встревоженно протянул старший охранник. – У вас тут всё в порядке?! Может… он вам угрожает? Вы только знак подайте…
Усатая физиономия, дёргая щекой, усиленно подмигивала герцогине, подсказывая, какой именно знак должна она подать стражнику.
– У меня всё в порядке, и нет тут никого чужого! – взяв себя в руки, заявила Лаурина строгом и ровным, «этикетным» голосом, – отправляйтесь на свои посты!
Охранники, недоверчиво сверля её взглядами, отступили к дверям, и тут точно посреди зала заклубился туман портала.
– А это ещё чё такое? – подозрительно пробормотал старший и поудобнее перехватил копьё, готовясь метнуть его в непрошеных гостей.
– Остановитесь! – грозно крикнул Дорданд и бросился вперёд, отстраняя с дороги мать. – Убрать оружие!
– Так это ж он и есть! – подталкивая старшего локтем, заторопился стражник с синяком на скуле. – Глянь, и ноги босые, и штаны мокрые!
– Дурак, – с поклоном отступая назад, тихонько заворчал на подчинённого старший, – это же сынок её светлости! А что босиком – так он тут всегда так бегает, и дружок его тоже… теперь держи ухо востро… всех кошек с пристани сюда перетянет…
Тут он рассмотрел появившихся из портала людей и потрясённо смолк, сражённый их видом. Одежда забрызгана грязью и закопчена, у женщины один рукав полуоторван, волосы торчат, на лицах светлого пятнышка нет. Это кто же такие и откуда?!
– Гиз?! – с нехорошим изумлением поднял бровь герцог, повернулся к стражникам, сделал зверское лицо и рыкнул: – Брысь!
– Ну, убедился? – вмиг оказавшись за дверью, сердито фыркнул на Торлика старший. – Вылитый дедушка! А ты – «лазутчик»! Видел теперь, как они сюда попадают?! Вот и помалкивай, пока цел!
