Я стоял, остолбенев, а Линда продолжала нести какой-то бред. Откуда она это все взяла? Почему она стала так ненавидеть Мириам?
– Что плохого она вам сделала? – спросил я.
– Ничего. Но она просто не успела, мистер Бэтнуар ей помешал. Он спас меня!
– Но тогда откуда вы все знаете? Вы продолжаете ходить к Мириам в лес?
– Нет, что вы! Боже упаси! Мне мистер Бэтнуар про нее рассказал. Спасибо ему, открыл мне глаза. Он такой умный!
Так. Очень хорошо. Я развернулся и пошел к профессору. Дверь в его хоромы оказалась незапертой. Я зашел внутрь, позвал его, и не дожидаясь, пока он выйдет навстречу, сам отправился его искать. Я был взбешен, мне некогда было думать о приличиях.
– Кто это там? – послышался его голос, и я толкнул дверь в спальню.
Мистер Бэтнуар, конечно, не ждал гостей. Он стоял у большого старинного зеркала без рубашки и, видимо, только что закончив бинтовать себе левое плечо, любовался своим искусством. На полу валялись обрывки бинта со следами старой засохшей крови.
– Простите, что врываюсь, сэр, – мой пыл несколько охладел. – Что это у вас с рукой?
– Несчастный случай на охоте, – процедил сквозь зубы профессор. – Что вам надо, юноша?
– Мистер Бэтнуар, зачем вы наговариваете на Мириам? Зачем вы говорите Линде такие ужасные вещи о ней? Если вы хотите позабавить Линду сказками, то выберите, пожалуйста, другой объект для своих издевательств!
– Что случилось, мой друг? Что-то вы начали голос повышать на меня, да еще и в моем доме.
– Я требую, чтобы вы признались Линде, что пошутили, и взяли свои слова о Мириам обратно!
– Что?! Мистер Фрэдбер, вы осмелились что-то требовать, я не ослышался?! – тихо прошипел профессор и стал медленно надвигаться на меня.
Я окинул взглядом его крепкую мускулистую фигуру, сильные руки, и мне стало немного грустно. Но простить такую подлость я не мог. Поэтому я сжал кулаки и сказал:
– Мистер Бэтнуар, вы негодяй и лжец!
Я хотел тут же ударить его и даже замахнулся, но от выражения его лица почувствовал себя как-то неуверенно. Оно было искажено такой яростью, что мне показалось, будто оно странно вытянулось, посерело и походит скорее на морду зверя. Глаза налились кровью. Он оскалил зубы, и я увидел длинные и острые клыки. Честно говоря, я испугался. Он хотел что-то сказать, но из его горла рвался какой-то хриплый страшный звук, словно он вдруг потерял дар речи. Я с удивлением и ужасом смотрел на его перекошенную от бешенства физиономию.
– Ты, мальчишка, не смей становиться мне на пути! – прорычал Бэтнуар. – Убью!
И бросился ко мне, уже протягивая руку к моей шее.
Я выбежал из комнаты и успел захлопнуть за собой дверь. Пометавшись в темном коридоре и услышав сзади грохот падающей, сорванной с петель двери, я, наконец, смог найти выход. Пробежав метров сто по улице, я оглянулся. Бэтнуар, видимо, постеснялся гнаться за мной по городу.
«Да-а, профессор оказался с характером, – думал я, направляясь домой. – Или страдает тяжелой болезнью с нервными припадками». Я не сомневался, что он попытался бы меня убить, как и обещал. Если бы только достал до меня.
Придя домой, я первым делом опрокинул стаканчик виски, чтобы успокоиться. Генри был у себя наверху. Мне хотелось сперва самому во всем разобраться, прежде чем рассказывать другу, и я не стал его звать.
Несомненно, поведение Бэтнуара было странным, мягко говоря. Я не мог понять, чем я вызвал такую реакцию с его стороны. Допустим, я разговаривал с ним не очень вежливо, наговорил дерзостей… Пожалуй, если бы мне кто-нибудь сказал, что я лжец, ему бы это так даром не прошло. Я бы тоже рассердился. Но чтобы так… Было в этом что-то совершенно ненормальное. Он же как-никак профессор, а не мясник или лесоруб.
Продолжая раздумывать о его странностях, я открыл бутылочку коньяка и устроился на диване. Думаю, Генри на меня не обидится. Меня удивляло то, что Бэтнуар всегда относился ко мне дружелюбно, а тут вдруг стал злиться после первой моей фразы… А может, еще раньше. Как только я зашел. Но почему? Я, конечно, не постучался. Это действительно совсем не соответствует правилам хорошего тона, тем более, что профессор занимался туалетом, обрабатывал рану… Стоп. Кажется, ему не понравилось именно то, что я это увидел. Почему? Я доктор, я бы мог ему помочь… И что это за несчастный случай на охоте? Кто-то из горожан ранил его в лесу, приняв за лося или кабана, так что ли? Получается, так. Самому себе повредить левое плечо до крови невозможно. Он рассердился на меня также от того, что я обвинил его во лжи, сказал, что он наговаривает на Мириам. Однако, он этого и не отрицал. Или не посчитал нужным оправдываться предо мной. Но зачем ему понадобилось говорить Линде такой вздор?!
За окном уже смеркалось. Коньяк закончилось неожиданно быстро. Я нашел в баре вторую бутылку и снова лег. Гостиную заполнили серые тени. Они нагоняли уныние, мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и зажег камин. Самому было лень вставать. Постепенно ясность мысли стала пропадать. Я не заметил, как увлекся и, кажется, выпил лишнего. Потом задремал. И вот, из такого блаженного состояния, когда все тревоги остаются где-то далеко, меня вырвал голос Генри, который наконец-то появился в гостиной. Я с трудом вернулся из заоблачных далей в этот несовершенный мир. Причем вернулся довольно неудачно, у меня так заболела голова, словно кто-то недавно ударил меня по затылку.
– Роберт, что с тобой? – спросил друг.
– Меня побили, – печально ответил я.
– Что?!
– Да, представь себе. Этот старый черт Бэтнуар. Хотя нет… Бэтнуара побил я… Или я не успел его побить?
– Роберт, в чем дело? Где ты так нализался, старина? Я тоже немного выпил на поминках бедняги Джо, но где был ты? Куда ты исчез после похорон?
– Похороны… Бр-р, какой ужас… А я пошел бить этого мерзавца… А он побил меня. Побил и хотел задушить… А зубы у него какие! Длинные – вот как от меня и до камина, вот какие! Придурок, хоть бы спилил…
– Ладно, Роберт, иди спать. Вижу, от тебя сегодня ничего не добьешься, – и Генри повел меня наверх.
Наутро голова болела еще сильнее. Вообще-то до такого состояния я напиваюсь очень редко, без повода – никогда. Прямо не знаю, зачем я это сделал. Я ходил по комнате и страдал. Самочувствие было прескверное. До того мне было отвратительно, что я поклялся себе не пить коньяка лет пять. Генри звал меня завтракать, но напоминания о еде лишь усиливали мои страдания.
Я отлеживался полдня и выполз из своей комнаты совершенно зеленый, («страшный, как жаба в кадке с молоком», по выражению Лори) уже к обеду.
– Ну что, пьяница, живой? – с иронией спросил Генри. Он сидел за столом в гостиной, просматривая почту.
Я придвинул к себе овощной салат и вяло принялся жевать.
– Как тебя угораздило, а? Или тебе еще говорить тяжело? – не унимался Генри.
– Сам не знаю, что на меня нашло.
Убедившись, что от салата мне хуже не стало, я чуть повеселел. Постепенно жизнь возвращалась ко мне. Можно было надеяться на то, что завтра я вновь стану нормальным человеком.
Вечером Генри вытащил меня прогуляться перед сном, за что я был ему очень благодарен. Свежий воздух окончательно меня взбодрил. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. На западе догорали облака, освещенные его последними лучами, а небо над ними наполнялось чистой бирюзой. На городок опускалась тихая грусть. Все дневные работы были закончены, пастухи уже успели загнать в сараи овец. Мы вышли на улицу, в конце которой стоял дом Ричарда Бэтнуара.
– Может, заглянем в гости к профессору? – ехидно спросил Генри.
– Ой, ни в коем случае, – я скривился при мысли о вчерашнем.
– Ну, хватит тянуть, старина, рассказывай, – потребовал он.
И я стал подробно излагать ему суть нашей стычки, а заодно и свои предположения. К счастью, алкоголь на память не повлиял.
– Так, давай рассуждать логически, – выслушав все, произнес мой друг. – Если дело было так, как ты говоришь, получается, что ты чем-то мешаешь Бэтнуару. Где-то ты ему «перешел дорогу». Тут существует два варианта: или ты что-то такое сделал вчера, или заслужил чем-то его неприязнь еще раньше.
– Но чем?
– Не знаю… Причем в первом варианте я имею в виду не то, что ты вломился в дом или непочтительно разговаривал. Если он угрожал тебе и так разъярился, здесь кроется что-то другое… Ты случайно узнал, что кто-то ранил его. На охоте или нет – это еще неизвестно. Он вполне мог сказать тебе неправду.
– Ну, если рана огнестрельная, то вероятнее всего, что он получил ее именно во время охоты, – произнес я. – Просто так, в драке из ружья в человека не палят.
– Ты уверен, что у него огнестрельная рана?
– Нет, но мне почему-то сразу так показалось, – я почесал затылок, пытаясь понять, что именно навлекло меня на эту мысль, но понять не удалось.
– Мда, неплохо бы это выяснить, – пробормотал Генри. – Если кто-то случайно в него попал, то зачем это скрывать? Пожалуй, я могу под каким-нибудь предлогом сходить к нему и, пользуясь положением (я ведь лечу всех в Манхатане), попросить посмотреть рану.
