Неожиданно раздался стук в стену и обеспокоенный голос мамы:
– Саша, что случилось?
Я на автомате выдумала оправдание, даже не осознавая, насколько нелепо оно звучит посреди ночи:
– Ничего страшного, мам, подавилась просто.
Но мама, видимо, сама была не в себе от переживаний и, вместо обычной дотошной заботы о моем здоровье, лишь немного раздраженно прикрикнула:
– Будь осторожней!
Я почувствовала укол вины. Наверное, она спала, а я своим кашлем ее разбудила, вернув из блаженной пустоты.
Отработанным годами движением я протянула правую руку, нащупывая на стене выключатель, чтобы потом, увидев свою комнату в тусклом свете ночника, вновь ощутить приступ шока.
Вокруг меня по кровати расползалось мокрое пятно, которое никак не могло образоваться от одних только слез. И даже мелькнувшая стыдная мысль, что это то же, что со мной нередко приключалось по ночам в раннем детстве, так же быстро и исчезла. Я далеко не слон, что можно было бы ожидать при взгляде на размер пятна. Тихий стук капель оповестил меня о том, что пятно не ограничилось только кроватью и теперь вода стекает на пол.
Вся моя ночная рубашка была насквозь мокрой, волосы свисали холодными противными сосульками, саднящее ощущение в горле никак не проходило.
Все произошедшее совершенно не могло быть реальным, но тем не менее неопровержимые доказательства случившегося были передо мной, подо мной и на мне.
Пару минут назад я была где угодно, только не в своей постели.
Я встала с кровати на трясущихся негнущихся ногах и достала из прикроватного столика легкую пижаму, положив на видное место. Затем тихонько вышла из комнаты и прошмыгнула в ванную, где взяла пару махровых полотенец. Вернувшись, принялась вытирать сначала себя, а затем и пол, словно это самое обыденное действие – прятать соленую морскую воду с теплого ламината в пушистое полотенце, а затем тихонько выжимать его в раковину.
Постельное белье я просто скомкала и закинула в ведро под ванной, отодвинув как можно дальше к стене и решив, что утром обязательно простирну, пока мама не видит. Стоило вспомнить о ней, как внутри снова кольнуло и боль нахлынула с новой силой вместе с воспоминаниями о прошедшем дне.
Но я отогнала эти мысли, благо теперь было чем. Мягкий плед, расстеленный поверх толстого ворса ковра, приютил мое окоченевшее тело. Стоило голове коснуться теплой поверхности, как мысли стали быстро тускнеть, а потом и вовсе пропали. Я наконец-то по-настоящему уснула.
Утро встретило меня ломотой во всем теле и больным горлом. Первые слова выходили беззвучными, затем получилось хриплое карканье, но после пары кружек горячего чая мне удалость извлечь из своего горла хоть что-то членораздельное. Получив возможность говорить, я даже не обрадовалась. Атмосфера в доме была похоронная.
Когда муж привез сестру к нам домой, мама отвлеклась, а я получила возможность постирать белье без какого-либо надзора. Оно пахло сыростью и на вкус было горько-соленым, и я вновь осознала, что ночью произошло что-то невероятное.
Я мало говорила, хотя, казалось бы, должна пить эти последние минуты и часы с сестрой как амброзию, захлебываясь и моля о добавке, не отвлекаясь ни на что еще, но вопреки всему мне хотелось отвлечься. Мне опять хотелось быть где угодно, только не в этой комнате, чтобы не видеть несчастных и печальных глаз любимых людей.
Я вновь и вновь возвращалась мысленно к произошедшему. Как так получилось? Я вспомнила сон, который предшествовал тому, как я оказалась тонущей в бескрайнем океане. Он был практически реален, но тем не менее не оставалось сомнений, что мои осознанные действия в нем были всего лишь олицетворенными мыслями. Зато море, или океан, было абсолютно реально. При воспоминании о нем холод вновь пробирал до костей, а спазм сжимал горло.
Получалось, что я, если все еще пребываю в своем уме и не свихнулась от горя, а такой вариант определенно не стоило сбрасывать со счетов, каким-то образом переместилась в другое место. Я не хотела быть в том сне, и мое желание осуществилось. Это телепортация? Или я обменялась телом с кем-то утопающим? Что это вообще было? И как такое возможно?
Мысли двигались по замкнутому кругу, не находя логического объяснения, а нелогических, на грани фантастики, была масса. Не получилось прийти к единому выводу, но зато одно я поняла совершенно точно – это произошло. Чем бы это ни было, это случилось, и мне стоит только смириться с невероятным, даже если я не найду ему объяснения.
Поздней ночью, когда все вновь разошлись по своим комнатам, я достала старый учебник географии, сохранившийся еще со школьных времен, надела джинсы и футболку и уселась на пол, чтобы ничего не замочить в удачном случае (или неудачном, это смотря с какой стороны посмотреть). Затем подумала и перенесла настольную лампу поближе к себе, вытянув шнур на максимальную длину.
Небольшой кружок света охватывал только меня и раскрытый на коленях учебник, погружая окружающее пространство во тьму. Я открыла страницу с фотографией Парижа и уставилась на нее, пытаясь вспомнить те самые ощущения из сна. Я представляла себя там, воображала неровные камни мостовой под ногами, ночной прохладный воздух, огоньки Эйфелевой башни вдали.
Спустя долгое время гипнотизирования страницы, я поискала другое изображение. А потом еще. И еще.
Мои попытки оказаться в любом месте из изображенных на страницах не увенчались успехом. Я даже попыталась представить себя на своей собственной кухне, но все равно не сдвинулась с места.
В конце концов мне это надоело. Либо у меня получается перемещаться лишь во сне или исключительно после особо жутких кошмаров. Либо – а такую возможность все же не следовало так быстро отметать – мне все же померещилось произошедшее, а у воды, неожиданно оказавшейся в моей комнате, есть иное объяснение, недоступное моей, казалось бы, весьма богатой фантазии.
Переодевшись в пижаму, я легла спать, запретив себе маяться глупостями. Сон все никак не шел, я перебирала в голове странные события прошлой ночи, и какая-то трусливая часть меня радовалась, что есть что-то еще, способное увлечь мои мысли от реальности.
Я закрыла глаза, вспоминая тот сон. Ощущение, что все самое худшее, что я только могла придумать, произошло. Ощущение, что я не хочу быть здесь. Ощущение, что я не хочу иметь вообще никакого отношения к своей жизни в этом самом месте. Ощущение, что жизнь по капле уходит из тела, погружая в какое-то странное забвение, сродни обескровливанию, только в моем случае – отсутствию жизни.
Это ощущение было настолько реальным, настолько естественным, что я позволила ему повториться вновь.
Вдох – и я лежу на чем-то жестком, больно впивающимся в оголенные лопатки.
Я открыла глаза, увидела над собой голубое небо и ошарашенно замерла. У меня получилось!
Ликование затопило сознание, и я даже некоторое время не чувствовала боли от камней под спиной. Затем ощущения вернулись, и я недовольно поежилась, скосив глаза вбок. И правда камни. Крупные, покатые, они покрывали весь морской берег, упираясь в небольшой пологий холм, практически полностью каменистый с редкими вкраплениями желто-зеленой травы.
Было неожиданно тепло, и я рискнула опустить с камня ноги в воду. А вот она оказалась холодной. Мурашки пробежали по всему телу воспоминанием о ледяном сердце моря, и я резко отдернула ногу. Не знаю, как меня опять занесло к воде, но мне жутко повезло, что та сверхъестественная сила, которая вновь помогла мне убежать из дома, не окунула меня в глубину для бодрости духа.
Я вытянула ноги. Вроде обычные. Вроде мои. Затем взгляд переместился выше, на бело-голубые клетчатые шортики от летней пижамы, а потом я и вовсе догадалась зацепить рукой прядь волос, которые так же, как и на протяжении всей моей жизни, были русо-золотистыми. Жаль, рядом не оказалось зеркала, но что-то подсказывало, что я – это я и теория про обмен телами останется без доказательств. Ну и ладно, я не в обиде.
Поднявшись на ноги и расправив руки, словно крылья, я что есть мочи крикнула «э-ге-гей!», то ли пытаясь найти кого живого, то ли, напротив, желая удостовериться, что я здесь совершенно одна. Все-таки мой внешний вид не располагал к общению с аборигенами.
Послышался плеск. Я сразу же пожалела о своем желании с кем-либо пообщаться, потому что если я и ожидала общения, то определенно с суши, а не с моря.
В ответ на мои опасения в паре десятков метров от меня вода пошла рябью, затем мелкими волнами, которые становились все больше и больше. А потом из глубины стало появляться нечто большое, серо-зеленое и шарообразное. Вначале это нечто внушало страх лишь размерами, а затем из воды показалась гигантская, в два моих роста, усеянная мелкими зубами пасть.
Не успела я даже сообразить спрыгнуть с камня и попытаться убежать вглубь суши, как чудовище в мгновение ока оказалось передо мной, раззявив рот еще сильнее, хотя, казалось бы, это было невозможно. Я не могла пошевелиться, остолбенело наблюдая за приближающимися смертоносными клинками-зубами, но в последний момент инстинктивно вскинула руки вверх, пытаясь оттолкнуть это существо, вознамерившееся меня заглотнуть вместе с парой гигантских камней поблизости.
