Вдруг мне послышалось, как кто-то издалека позвал меня по имени.
– Генри, ты слышал? – воскликнул я.
– Что? Ничего я не слышал…
Тут мне снова почудилось: «Роберт!» Я вскочил. Мне показалось, что это был голос Мириам. Я схватил в прихожей плащ, выбежал на улицу и помчался вниз к саду. Через три дома при слабом свете из окон я увидел темный силуэт женщины. И я узнал ее! Я обрадовался и одновременно испугался чего-то…
Я подбежал, взял ее руки в свои.
– Мириам! Что случилось?
Она взглянула на меня полными слез глазами и только покачала головой. Она вся дрожала от холода и едва держалась на ногах. Я закутал ее в свой плащ и, бережно поддерживая, повел к нам домой.
Генри с Лори ждали нас у крыльца. Мы усадили Мириам поближе к камину, Генри дал ей немного виски, а Лори принесла горячий чай и укрыла ноги пледом. Они и не подозревали, кто это. Я, в свою очередь, не знал, нужно ли открыть им ее имя. Ни я, ни Генри не хотели беспокоить ее вопросами, чтобы дать ей возможность придти в себя.
Мириам сидела в кресле и, как ребенок, обеими руками держала чашку. Все время, пока пила чай, она отрешенно смотрела на огонь… Оказывается, я уже позабыл, а вернее, и не представлял, насколько она красивая. И даже в этот момент, растерянная и печальная, Мириам была немыслимо, невероятно красива… Она сидела в нашей гостиной, как какое-то диво. Я не мог в это поверить. Мне казалось, что от нее исходит серебристый свет, как тогда в лесу. Я смотрел на нее, и моя душа, как свеча, тихо плавилась от восторга и отчаяния.
Спустя десять минут Мириам стало лучше. Она посмотрела на нас и тут же опустила голову. Я подошел к ней.
– Скажите, что с вами случилось? Прошу вас, доверьтесь нам, и я обещаю, что мы сделаем все, что в наших силах, и даже больше!
Мириам медленно подняла на меня свои бездонные, с далекими сияющими звездами глаза. В них я прочел благодарность и вдруг понял, что она именно ко мне шла за помощью. Также я каким-то образом почувствовал, что она разрешает мне открыть, кто она такая. Я решил, что лучше все же избавиться от нашей болтливой горничной, и попросил Лори приготовить еще всем нам чай. Когда она вышла, Мириам сказала:
– Спасибо, Роберт. Ей тоже можно сказать.
– Вы знакомы? – изумился мой друг.
– Да, – ответил я. – Познакомься и ты, Генри. Это – Мириам.
Генри открыл рот.
– Как Мириам? Какая? Это ведь не та…э-э-э…
– Та, – ответила грустно она.
Генри так и застыл с открытым ртом. Вид при этом у него был довольно глупый. Тем временем появилась Лори с чаем.
– Лори, не падайте в обморок, но это Мириам.
Я успел взять из ее рук поднос, а то бы она все уронила. Лори посмотрела на нашу гостью и пару раз судорожно вздохнула, словно ей не хватало воздуха.
– Да, похоже, – с трудом проговорила она. – Вы такая красивая, что я в первый момент так и подумала.
И горничная сделала то, что повергло нас всех в изумление: она упала на колени перед Мириам и поцеловала ей руку.
– Не уходите, госпожа, мы вам поможем, правда! Господа такие умные, они обязательно что-нибудь придумают. Только не смотрите мне в глаза, пожалуйста!
Тут даже Мириам улыбнулась:
– Хорошо, не буду, – и сразу же ее лицо снова стало грустным. Она все никак не решалась сказать, зачем пришла.
– Наверно, моя просьба покажется вам странной, но от этого зависит моя жизнь. Мне больше не к кому было идти, – произнесла, наконец, она. – Вы слышали от Линды о вине из цветов нифелиуса? Поверьте, я не хотела беспокоить вас, и только особые обстоятельства вынуждают меня… Я прошу кого-то из вас пойти со мной в лес и выпить вино. Но наверно, никто из вас не захочет…
– Я согласен, Мириам! – быстро воскликнул я, опасаясь, как бы меня не опередил вдруг Генри. – Я был согласен еще до того, как вы попросили.
Она снова одарила меня взглядом, полным благодарности и, мне показалось, – нежности… Я был на седьмом небе от счастья! От горячего чая ее щеки чуть порозовели. Она перестала походить на неприступную богиню, а превратилась в земную женщину необыкновенной красоты.
Мы быстро оделись, (Генри решил нас сопровождать) и вышли на улицу. Лори тоже хотела пойти с нами, но мы уговорили ее остаться дома, потому что она должна одолжить Мириам свое пальто.
Городок уже спал и мы, никем не замеченные, углубились в темные заросли сада. Не сделав и тридцати шагов, мы резко свернули влево на незнакомую дорожку, которую нам указала Мириам, приподняв разросшиеся до земли ветви дерева. Потом, через какое-то время, мы оказались уже в лесу.
Я не сразу понял, что происходит что-то странное. Мы забыли взять фонари, но каким-то образом видели, куда ступаем и не спотыкались. Вокруг стояла непроглядная тьма, а наша тропинка как будто сама чуть-чуть светилась бледным серебристым светом. Его можно было принять за свет луны, если бы не то обстоятельство, что луны в ту ночь вообще не было, все небо закрывали темные тучи. Я взглянул на Мириам. Она шла впереди так легко и неслышно, словно едва касалась земли. Мне несколько раз показалось, будто ветки сами отклоняются, пропуская ее и нас… Хозяйка леса, хранительница Манхатана…
Я набрался храбрости и спросил:
– Скажите, Мириам, Лори говорила, что видела вас на крыльце нашего дома, а потом у нас стали происходить странные вещи. Это делали вы?
– Да, это была я.
– Но зачем?
– Я хотела напугать вас, чтобы вы не искали меня и не мешали мне, – ответила она, – но испугалась только бедняжка Лори. Вас такими трюками не остановишь, к сожалению.
В ее голосе я опять услышал печальные нотки и попытался подбодрить ее:
– Не волнуйтесь, теперь все будет хорошо.
– Я сомневаюсь.
– Почему? Я выпью вино и все.
Мириам остановилась, обернулась ко мне и тихо произнесла:
– Многим, кто владеет магической силой, дано знать день своей смерти. Я чувствую, что сегодня умру… Раньше я думала, что из-за вина, но теперь вижу, что дело не в этом…
Ее слова очень встревожили меня. Мы с Генри постарались успокоить ее, убедить, что она ошиблась. Генри даже предложил ей вернуться потом и переночевать у нас дома, чтобы не оставлять сегодня ее одну. Я, конечно же, сразу его поддержал. Мы вдвоем так уговаривали Мириам, что, кажется, почти прогнали ее мрачные мысли.
– Ну, хорошо, хорошо. Но вино все равно должно быть выпито. Идемте! – сказала она.
Мы вышли на небольшую поляну. После недавних дождей на ней было множество луж. Мы с Генри тут же промочили ноги, а я еще и угодил в кротовую яму. Мириам все эти неприятности не касались. Точнее, она их не касалась ногами.
Едва мы пересекли поляну, как вдруг лицом к лицу столкнулись с мистером Бэтнуаром. Он стоял, опершись на свою трость, как будто давно уже нас здесь поджидая. Это было так неожиданно, что мы все растерялись.
– Господин профессор? Что вы тут делаете? – пробормотал Генри.
– Сейчас объясню, – сказал он, посмотрел на Мириам и как-то странно, нехорошо ухмыльнулся.
Она тихо вскрикнула. И тут (может, это был обман зрения или галлюцинация), но Бэтнуар вырос в несколько раз, стал просто огромным, как когда-то в моем ночном кошмаре. В тот же момент какая-то сила швырнула меня и Генри вправо, в заросли кустарника.
Мириам попыталась убежать, но Бэтнуар нарисовал тростью в воздухе круг, и по краям поляны с обеих сторон пробежали искры, соединившись прямо перед ней. Она упала, как будто с разгону налетела на что-то. Мы с Генри бросились к ней, но тоже наткнулись на невидимую стену. Все дальнейшее происходило, словно во сне.
То тут, то там из-под земли стали появляться языки бледно-голубого пламени. Послышалось шипение и треск. Трава, несмотря на то, что была мокрой, моментально превращалась в пепел. Голубой огонь быстро распространялся по поляне. Мириам вскочила, тоже очертила в воздухе круг вокруг себя и быстро сделала какое-то движение руками перед собой. Вскоре все пространство между деревьями было объято пламенем, и только вокруг нее оставался нетронутый островок травы. А мы с Генри ничем не могли ей помочь!
Бэтнуар возвышался над лесом, закрывая своей фигурой полнеба. А за ним клубилось нечто огромное, черное и бесформенное, какой-то сгусток страшной доисторической тьмы. Он сделал один короткий жест рукой, и пламя погасло. Затем Бэтнуар начал яростно чертить своей тростью в воздухе. Я понял, что он готовит для Мириам новое испытание. Моя рука нащупала большую корягу. Я изо всех сил швырнул ее в Бэтнуара, в надежде хотя бы отвлечь его внимание. Но палка пролетела сквозь него, он даже не посмотрел в мою сторону. Он стал еще быстрее размахивать тростью и кричать странные слова, состоящие почти из одних согласных, постепенно переходя на свирепое рычание. Я снова увидел, как меняется его лицо. Оно вытянулось, потемнело, глаза стали похожи на два пылающих факела, уши заострились. Через минуту в трех шагах от нас стоял огромный оборотень с мордой волка. Его низкий утробный рык, наверно, был слышен на много миль вокруг.
