То есть мне поручено назначать любовников? Я не хочу! Я не умею!
Наша светлость отказывается заведовать борделем!
– Это лишь игра. – Ингрид умела смеяться искренне, и в этот миг с ее лица исчезло сонное выражение. Еще одна маска? Пускай, маска безобидная. – Куртуазная игра, где рыцарь избирает себе женщину, чей образ пробуждает в его сердце возвышенную любовь. И во имя этой любви он служит прекрасной даме, исполняя любые ее повеления. Произнеся клятву, рыцарь становится кандидатом. Затем он получает статус Взыскующего. Третья ступень, которая может быть дарована, – Удостоенный поцелуя. И последняя – Любовник.
А значки им выдают? Или там лычки на щит? Любовник первой категории. Проверено на шести прекрасных дамах и двух не очень прекрасных. Хотя все равно не понимаю. И лучше спросить у Ингрид, чем случайно попасть в глупую ситуацию. Я и спрашиваю:
– А… муж зачем?
– Любить мужа, ваша светлость, не куртуазно.
Логично. Его-то квест проходить не заставишь.
– В этой игре нет злого умысла, – сказала Ингрид. – Даже у меня имеется любовник. Он мой дальний родич и близкий друг, который пытается хоть как-то меня защитить. Дама без рыцаря… это не совсем хорошо. У леди Лоу пять любовников, а кандидатов так и вовсе множество.
Ингрид лукаво улыбнулась. Ей к лицу улыбка, но, полагаю, повод для веселья появлялся не часто.
– Полагаю, теперь многие захотят служить вашей светлости.
Понятно. Точнее, еще не совсем, но как-то стало дышать легче от осознания, что любовник – это просто должность такая. Или звание.
– Но если позволите, то мне кажется, что их светлость не совсем понимает правила игры. И вряд ли обрадуется такому вниманию.
Счастье-то какое!
Любовники мне не нужны, даже формальные. Мне бы с мужем разобраться.
– И конечно, ваша светлость, – Ингрид поднялась и подала мне руку, – вам обязательно следует заняться вашей свадьбой. Мужчин, даже самых толковых, не следует допускать к подготовке свадьбы.
Черт… и как я про свадьбу забыть могла?
Представьте, что вы у реки. Никто, кроме вас, не знает об этом тайном месте. Здесь холодный горный воздух, вы слышите пение птиц. Вода прозрачнее слезы. И вы можете легко разглядеть лицо человека, которого вы держите под водой.
101 совет для леди о том, как сохранять хладнокровие в любой ситуации
Он родился в мире вьюги, и имя его звучало отголоском ветра.
Юго.
Мать ли дала его, торговец ли, искавший особый товар, или же сами маги Хаота, которым этот товар подставлялся. Имя с детства было единственным, что принадлежало лишь ему. Остальное – узкая постель, тонкий матрац, одеяло и одежда, всегда неудобная, жесткая, – было дано на время. А имя… имя – это ветер шелестит снегами. И обжигающий холод с нежностью целует руки.
Здесь до зимы было далеко. Солнце слепило, и Юго морщился, жалея, что нельзя надеть очки. В этом мире их не носят. А выделяться нельзя.
Пока.
Будь осторожен, Юго, и ты исполнишь то, что должен. И получишь награду, которой хватит, чтобы ненадолго вернуться домой. Только там ты не испытываешь боли. Маги врали, что боль пройдет со временем и родной мир отпустит Юго, но с каждым годом она становилась сильней. А маги, вместо того чтобы помочь, просто вышвырнули из Хаота.
Сволочи.
Хотели ошейник подарить, но Юго умнее магов. Юго спрятался. И ждал. И, выбрав момент, дал магам тело. Маги решили, что Юго мертв. Они так жаждали услышать о его смерти. Пускай уж.
Не умеют ждать. А Юго – умеет.
Но клиенты обычно попадаются нетерпеливые. И приходится объяснять, что быстро Юго не работает. Слушают. А что им еще делать остается?
Нынешний заказ был странным. И дело даже не в том, что заказчик долго колебался. Они все тянут до последнего, наивно думая, что сумеют сохранить руки в чистоте. Этот не лучше и не хуже других.
Дело и не в том, что работать придется в замершем мире. Да, опасно. И Хаот следит. Мимо не пройдут, конечно, но… они медленные. Юго уже исчезнет. А клиент получит свое.
Нет, странным было то, что Юго категорически запретили убивать объект.
Он отошел от окна и, открыв тайник, вытащил винтовку. Зажмурившись, Юго вдохнул смесь ароматов оружейного масла и металла.
– Один выстрел, – сказал он. – У нас будет один выстрел, моя любовь. Ты же не подведешь меня?
Ему будет жаль расставаться с винтовкой. Но любовь требует разлуки.
Я ненавижу свадьбы…
Нет, раньше мне представлялось, что я свадьбы люблю. Белое платье. Фата. Кружавчики, ангелочки и голуби, взлетающие с рук новобрачных. Золотые кольца. Шампанское. Слегка безумный фотограф заставляет бегать по мостику с вдохновенным видом и выставлять ножку с подвязкой. Невеста бросает букет в толпу визжащих подружек… свекровь неодобрительно хмурится – в ее время невесты вели себя скромнее. Теща делает вид, что в полном восторге от выбора дочери. А свидетельница гадает, переспать ей со свидетелем или нет… Полный сюрреализм, градус которого увеличивается в прямой зависимости от объемов потребленного алкоголя.
И несмотря ни на что, молодые счастливы.
Но те свадьбы остались в прошлом мире. А здесь… здесь я задумчиво жевала гусиное перо. Пальцы мои были в чернилах, да и не только пальцы. Бисерные пятна нарядного лилового цвета рассыпались по подолу платья, по столу, по толстой бумаге с выдавленным гербом.
Очередное приглашение можно было считать испорченным.
Оно отправилось в камин, который поглотил уже не один десяток таких же плотных, испятнанных листов и готов был поглотить в разы больше.
Спокойно, Изольда. Ты справишься.
Просто неделя выдалась тяжелой, вот ты и нервничаешь.
День нулевой, точнее остаток дня, полный желания нести добро людям.
И попытка отыскать Сержанта – должна же я узнать, как себя Снежинка чувствует, – заканчивается провалом. Нашу светлость отказываются выпускать к людям. Уж не знаю, за кого волнуются. А посыльным Сержанта обнаружить не удалось, хотя и клялись, что поиски проводились со всем тщанием. Врали, наверное.
Я настаиваю.
Безрезультатно. Сержант исчез, и нашей светлости придется смириться с данным фактом.
День первый.
Желание нести добро еще будоражит кровь, толкая на свершения. Первым в списке – знакомство с подопечными Кайя, то есть моими. И долгое путешествие по замку под конвоем фрейлин.
Точка назначения – длинная комната с узким окном, забранным ко всему ставнями. Света проникает мало, и сумрак скрывает скудное убранство. Кровати выстроены в ряд, отчего комната похожа на казарму. В углу – каменный умывальник, но крана нет, зато имеется ведро и черпак. Здесь сыро. Холодно. Огонь в камине еле держится на серых углях.
– …леди Айли, леди Долэг, леди…
Действительно маленькие леди с бледными лицами, но манерами куда лучше моих. Иннис – совсем крошка, но платье на ней взрослое. И держится она с неестественной для ребенка прямотой. Впрочем, мне самой стало неуютно в присутствии леди Льялл. Она соответствует имени – похожа на волчицу, постаревшую, но свирепую. Ей не нравится, что я вторглась на территорию ее маленькой стаи. А мне же хочется найти Кайя и огреть его чем-нибудь тяжелым. Как можно было запихнуть детей в этот закуток?
– Почему здесь так холодно? – Нельзя показывать смущение и страх, волки его чуют.
– Трудности способствуют воспитанию силы духа, – сквозь зубы отвечает Льялл.
Девочки молчат. Даже останься я наедине с ними, они будут молчать, потому что я – преходящее явление. А Льялл – это если не навсегда, то надолго. Волки не любят предателей.
Но терпеть это я не собираюсь.
– Пусть растопят камин. И подыщут другую комнату… более удобную.
– Вы мне приказываете?
– А вы сомневаетесь в праве их светлости отдавать приказы? – Ингрид пробуждается ото сна.
Прочие фрейлины хранят нейтралитет молчания, заслоняясь от неприятной сцены веерами.
Полезная, как посмотрю, вещь.
Следующий шаг – знакомство с сенешалем и констеблем, которые явно были не в восторге от этого самого знакомства. Я поняла, что если мне и позволят порулить страной, то не скоро.
Мне даже комнату для детей выделить отказывались.
Нет комнат.
И никак нет.
И если поискать, очень хорошо поискать, то все равно нет. А искать незачем, потому что дети получили именно то, что подходит детям. И если наша светлость этого не понимает, то исключительно по неопытности. Нашей Светлости непривычно в чужом мире, а здесь считают, что дети должны преодолевать трудности – они закаляют.
Наша светлость слушала, тихо стервенея. А когда совсем было остервенела до готовности хряснуть веером по лысине сенешаля, останавливало лишь осознание того, что при столкновении пострадает веер, а не лысина, – вмешалась Ингрид.
– Думаю, их светлость Кайя сможет разрешить этот спор.
Она произнесла это, глядя мимо сенешаля и мимо констебля, человека молчаливого, но преисполненного решимости не отдать замок врагу – сиречь мне.
