Валум получил ответ от владыки севера раньше, чем ожидал. Письмо застало его в гостях у Виорики. Срочная корреспонденция находила его везде. Он сам так пожелал.
Рассматривая ледяную печать, он думал о том, почему она не тает в теплых погодных условиях Эльфантины. Не иначе замешана магия. Это открытие заставило поволноваться первого магистра. Только северной магии на войне не хватало.
Взломав печать, он погрузился в чтение. На этот раз владыка снизошел до всеобщего языка, но лишь затем, чтобы Валум лично прочел оскорбления. Владыка, не скупясь на эпитеты, описывал, что сделает с жителями Эльфантины, когда захватит столицу. Невпечатлительного первого магистра подташнивало к концу письма. «Я заставлю теплокровных жрать кишки своих детей», — самая приятная строка послания.
Скомкав письмо, Валум отбросил его подальше. Виорика проследила за полетом, но промолчала. Владыка вновь отказался выкупать дочь, посоветовав бросить «эту трусливую суку» голодным псам на потеху. Последняя надежда на мир рухнула. Первый магистр поставил не на ту карту — Дейдра бесполезна.
Валум ударил кулаком по столу. Подпрыгнув, возмущенно звякнул графин. В этот раз Виорика все-таки высказалась:
— Ты все реже бываешь у меня. Я понимаю, дела города требуют участия. Но скоро ты совсем в них погрязнешь, и я потеряю тебя.
— Скоро я уеду на войну, и ты меня забудешь, — Валум следил за ее реакцией.
Она не вздрогнула. Если новость и взволновала ее, она не подала вида. Виорика была даже более искушенной в политике, чем он. И уж точно куда лучше него владела собой.
Их союз простирался намного дальше союза тел. Виорика возглавляла один из родов Гелиополя — «Жаркий полдень». Не бог весть какой знатный, но входящий в состав совета родов Гелиополя. Именно она первой подписала мирный договор с Эльфантиной, после чего склонила на свою сторону еще несколько глав. Но только не Лоредана Справедливого. Этот упрямец сам довел себя до эшафота.
Виорика мечтала прибрать к рукам осиротевший род «Первого луча зари». Что ж, Валум не возражал. Пусть потешет самолюбие. Правда была еще девчонка-солнечная, сбежавшая из тюрьмы. Пока она на свободе, захватить власть в роду не получится. Валум по сей день не понимал, как она выбралась. Ей определенно кто-то помог. Но кто?
Впрочем, Виорика не считала ее помехой. По ее словам Аурика Прекрасная оправдывала свое прозвище. Она была красива, как небесное создание, но глупа и наивна, как неграмотная деревенская девка. Лоредан, оберегая жену от волнений, переборщил, превратив ее в комнатное растение, не знающее подлинной жизни.
Долго она не протянет, уверяла Виорика. Но Валум переживал, что найдутся желающее ей помочь. «Кто в здравом уме взвалит на себя заботу о взбалмошной девчонке?», — спросила на это Виорика. — «Если она и тронет чье-то сердце своей внешностью, морок рассеется, едва она откроет рот». Ей ни за что не добраться до Гелиополя, настаивала она. А ведь только в зале советов Аурика может предъявить права на наследство мужа. Но даже если чудо случится, Валум был подготовлен. В Гелиополе беглянку ждали верные Виорике лучники.
Валум списал со счетов солнечную. Осталось решить, что делать со снежной.
— Как ты поступишь с дочерью владыки? — спросила Виорика, пригубив вина.
— Велю ее казнить.
— К чему жестокость?
— Она примет ее как дар. В конце концов, у снежных смерть в почете. А я предлагаю ей смерть от руки врага, что ценнее вдвойне.
— Сомневаюсь, что она поблагодарит тебя за этот дар.
Поблагодарит или нет, Валуму было все равно. Едва вернувшись во дворец, он вызвал к себе Джеймса. Дела со стальным льдом продвигались плохо. Джеймс мог выковать сколько угодно мечей. Хоть сотни, хоть тысячи. Но что толку, если воины не в состоянии удержать их в руках? Пара десятков крепышей, пожалуй, отыщется, но им не переломить ход войны. Человечество стоит на грани нового порабощения. И от Валума зависит, состоится оно или нет. Ответственность давила, точно он на плечах держал само небо.
— Я хотел сказать тебе лично, Джеймс, — произнес Валум. — Владыка отказался от переговоров. Дейдру казнят.
Джеймс опешил. Чего-то подобного Валум ожидал. Поразительно, как быстро парнишка сдружился со снежной. И подозрительно.
— Нельзя же так, — пробормотал Джеймс.
— Отчего? Ее казнь продемонстрирует владыке севера, что люди держат слово. Разве я не предупреждал, что убью его дочь в случае отказа? Кем я буду в глазах снежных и всего мира, если оставлю ей жизнь? Слабаком? Пустомелей?
— Вы будете дальновидным политиком.
— Вот как, — Валум усмехнулся. Не недооценил он паренька. Даром, что деревенский, уже первому магистру перечит. Не допустил ли он ошибку, приблизив его? Мальчишка нравился ему, но то эмоции, а они, как первый магистр не раз подмечал, приносят одни несчастья. — И в чем же моя дальновидность?
— Не мне вам рассказывать, как редко снежные попадают в плен.
— Практически никогда, — кивнул Валум.
— Пленение Дейдры небывалая удача. И она случилась вовремя. Сами боги на нашей стороне в грядущей битве. Снежные в совершенстве владеют техникой ковки стального льда. Если можно объединить лед и железо, то, как это сделать, знают лишь они.
Валум пригладил бороду. В словах мальчишки был резон. Придумать бы еще, как вытянуть из снежной информацию. Не похоже, что она настроена делиться тайными своего народа.
— Ты в состоянии ее разговорить? — сощурился Валум.
— Да, — Джеймс кивнул без колебаний.
— Даю тебе три дня. Если через три дня, не принесешь мне меч из стального льда с железной рукоятью, то я подключу к общению со снежной третье лицо.
— Что за лицо? — насторожился Джеймс.
— Своего лучшего дознавателя, — кровожадно улыбнулся Валум.
* * *
Джеймс без утайки пересказал Дейдре разговор с первым магистром. Не дослушав, она заявила о победе в споре:
— Я говорила: он меня казнит.
— Таковым было его первое решение, но позже, поразмыслив, он пришел к выводу, что ты нужна ему живой.
— Зачем? — былая уверенность слетела с девушки.
— Ты поможешь мне ковать мечи.
— Ты сошел с ума, если решил, что я раскрою секрет пращуров теплокровному. Пусть даже в тебе наполовину кровь моего народа.
— Ты проиграла пари, — напомнил Джеймс. — По условиям я имею право задать тебе один вопрос и получить на него честный ответ.
И без того бледная кожа Дейдры посерела. Она попятилась, споткнулась о стул и плюхнулась на него.
— Ты не посмеешь, — прошептала она. — Не заставляй меня предавать свой народ. Я и без того им проклята.
То, что он собирался сделать, было ужасно. Он уподобился Валуму с его философией наименьшего зла ради общего блага. Джеймсу не нравился такой подход. Он всерьез полагал, что никогда к нему не прибегнет. Но вот перед ним дилемма — Дейдра знает секрет стального льда, надави он на нее, потребуй исполнения договора, и она раскроет тайну. В этом он не сомневался. У снежных чересчур развито понятие чести. Они всегда держат данное слово.
Воины столицы получат мечи из стального льда и надежду на победу. Ни для кого не секрет, что выйти с обычным мечом против снежного — верная гибель. Стальной лед кромсает железо, как бумагу. Оставь он Дейдру в покое, позволь хранить секрет, и сотни тысяч людей погибнут, а города будут стерты с лица земли.
— Ты дала мне слово, — пробормотал Джеймс едва слышно. — А еще ты мне обязана. Я уберег тебя от позора, отрезав свою прядь вместо твоей.
Знала бы она, каких усилий ему стоило это произнести. Как корчилась совесть, пока он требовал выигрыш. Лишь вера, что его дело правое, поддерживала Джеймса.
Неизвестно, что повлияло на Дейдру сильнее — проигранное пари и необходимость сдержать слово или благодарность Джеймсу. Да, он больно ранил ее, потребовав свое. Ему ли не знать, что слова и поступки увечат сильнее ножей. Но она умела держать себя в руках. Истинные воины превосходно контролируют эмоции.
Этим же днем, когда они спустились в подвал, Дейдра заговорила о стальном льде.
— Как ты куешь лед? — спросила она.
— Ты же видела. Сперва я нагреваю его в печи. Он не тает, как обычный. Затем уплотняю его ударами молота, чтобы внутри не было пустот, делаю заготовку и, наконец, кую из нее меч.
— Очень познавательно, — кивнула девушка. — Но поразмысли вот над чем — морейцы ненавидят огонь. Для нас он олицетворение зла. Мы не пользуемся огнем в повседневной жизни. Даже свечи не зажигаем. Так как же мы куем мечи?
Джеймс уставился на печь, в которой пылал огонь. Дейдра никогда не подходила к ней. И вечно жаловалась, что ей душно от огня. Хотя в подвале было холодно и сыро, как в склепе.
— Но как вы размягчаете материал?
— Стальной лед не ваше примитивное железо и подчиняется другим законам. Люди придумали бросать его в огонь, чтобы сделать пригодным для ковки. У морейцев иной способ.
