— Берегись!
Каким-то седьмым чувством я ощутила воздвигнутые между мной и одногруппниками профессиональные щиты магистров и отпустила радостно рвущуюся наружу магию…
Для меня это было, как рождение звезды…
Мне было и жарко и холодно одновременно…
И слишком светло и очень темно…
Все сразу и много…
Кажется, я кричала от боли… а может от удовольствия…
Плакала от страха… или от счастья.
На единственную секунду я была целым миром и каждым человеком…
А потом я ощутила что лежу на спине, на чем-то мягком. Сквозь веки просачивался мягкий ласкающий любящий свет, в объятиях которого я, наверное, могла провести целую вечность. Включившийся слух сообщил, что тишину нарушает только мерно журчащий где-то фонтан и дыхание кого-то, кто рядом и очень за меня волнуется. Быстренько проверив состояние вновь ощущаемого родного тела, я осталась удовлетворена — хуже чем хотелось бы, но лучше чем могло бы быть. Только магический резерв почти на нуле, но при моей скорости восстановления на следующее утро все должно обновиться.
Справа послышался мягкий шорох и скрип дерева. Я с любопытством открыла глаза и повернула голову в ту сторону. На меня с опаской и тревогой смотрели знакомые карие глаза Кармия. Он сидел на соседней кровати, по-турецки скрестив прикрытые молочного цвета пледом, ноги. В одно мгновение его взгляд изменился от озабоченного, до счастливо-удивленного, а губы растянулись в радостной улыбке. Парень издал облегченный вздох.
— Наконец-то ты пришла в себя!
Я заметила, что по сравнению с прошлым разом, когда я его видела, он выглядит гораздо живее: глаза вновь зажглись интересом к жизни, из них пропала выражение обреченной покорности, прошли серые тени, делавшие Горонского дряхлым стариком. Осталась только незаметная бледность, не очень бросающаяся в глаза.
Я не успела и рта раскрыть, как утонула в его объятиях.
— Я так за тебя волновался! — пробормотал он. На какую-то минуту, меня просто не было слов, так спокойно и умиротворенно было в его руках. Но, едва не растекшись как желе, я отвесила самой себе мысленно несколько звонких затрещин и аккуратно вывернулась из его объятий.
— Успокойся, со мной все в порядке. Немного кружиться голова, но это пройдет. — Кармий со вздохом уселся обратно на свою кровать, и я смогла, наконец, осмотреться.
Комнатка, в которой мы сидели, была небольшой, но очень светлой. Огромное окно во всю стену, занавешенное полупрозрачными колышущимися занавесками, пропускало рассеянный свет осеннего солнца. Стены, пол и потолок светлых теплых и уютных оттенков. Воздух напоен непонятным, но безумно приятным ароматом. Такая комната, словно создана для расслабления и отдыха, после трудового дня.
Я поудобнее уселась, опираясь спиной о пухлую подушку, прислоненную к спинке кровати.
— Может, расскажешь мне, где мы находимся? — спросила я, обводя рукой обстановку комнаты. — Я то мне начинает казаться что мы умерли и попали в рай… то есть на небеса. — Поспешно поправилась я, подумав, что на Эрлане нет такого понятия.
Кармий усмехнулся.
— Ты немного переборщила, подруга. Это всего лишь больничное крыло. Палаты, специально рассчитанные для скорейшего восстановления магов после значительной энергопотери. Тут при помощи заклинаний созданы особые условия… в общем в том состоянии, в котором нас суда принесли, самое то. Единственное что я смог выяснить наверняка, атмосфера всех подобных палат насыщенна веществом, вызывающим состояние счастья и эйфории, поэтому тебе так тут хорошо.
Я нахмурилась.
— С чего ты взял, что мне тут нравиться?
Парень расплылся в проказливой и донельзя очаровательной улыбке.
— Достаточно только раз сейчас взглянуть на твое лицо, и все тут же становится ясно. У нашего замкового кота Прима было такое же выражение морды, когда ему удавалось незаметно, как он думал, полизать сливки из кувшина или подкинуть мышь в комнату старшей горничной. Помниться та тетка ненавидела и боялась мышей, особенно дохлых, до потери сознания. Когда такое случалось визгу бывало немеряно…
Я согласно захихикала, сама знаю таких особ, которые с завидной регулярностью падают в обморок при виде невинно убиенной серой тушки и так же остервенело, требуют крови несчастной мыши стоит той явиться пред светлые очи «принцессы» в живом виде.
— Ладно, согласна. Ты меня подловил, но сегодня я в хорошем настроении и карать тебя не намерена. — Я насупила брови. Прищурила в «злобе» глаза и с царственным видом махнула рукой благословляя «рыцаря». «Рыцарь» изобразил почтительный подобострастный поклон. Сидя.
— Ах, моя королева, вы так добры, к своему презренному слуге…
— Да, я такая…
Минутное затишье и последовал наш громкий, и до неприличия раскатистый, ржач. Когда мы, уже постанывая, валялись на кроватях, тихонько скрипнула дверь, и к нам проник неожиданный визитер. Аккуратно и бесшумно прикрыв за собой вход, он непринужденно плюхнулся на кровать рядом с Кармием и одарил нас счастливой и довольной улыбкой.
— Привет, ребята! Вижу с вами уже все в порядке, и вы смело можете составить мне компанию за начинающимся обедом?
Мысленно отметив, что вот кто больше всех нас похож на кота, или скорее лиса (черно-бурого), я предложила со снисходительной усмешкой:
— А может, это ты составишь нам компанию? Нас все-таки двое против одного.
— И почему бы тебе не пойти на обед с твоим Соседом? — удивился Кармий, начиная натягивать сапоги.
Потомок высокомерных и гордых дроу, скривился так, будто только что опрокинул в себя стакан уксуса.
— Потому что мой сосед большая сволочь и его не волнует ничего кроме собственной значимости.
— А кто наш сосед? — полюбопытствовала я, следуя примеру Кармия.
— Грейхарт Нолузье. — опередил Этьена мой друг.
Я сочувственно покивала и поднялась с постели.
— Нда ты прав. С таким соседом пожелания приятного аппетита покажется жестоким издевательством. И в этом случае, что бы ты не скончался от обжорства в одиночестве, мы щедро предлагаем разделить сею, и все последующие трапезы, с нами. — Непонятно от чего, но меня потянуло на высокий слог.
Этьен опять улыбнулся, но на этот раз как-то по-новому. Его улыбка была как бы личная. Специально для нас.
Ребята вышли раньше меня из палаты, а я, стоя на пороге, неожиданно вспомнила:
— Эй, народ! — оба парня обернулись. — А нам ничего не будет за то, что мы покинули больницу без разрешения персонала?
Этьен отмахнулся от моих слов как от надоедливых насекомых.
— Да, брось! Если бы не ушли сами, то через десяток другой минут, сюда бы нагрянула монументального вида тетенька и «вежливо» попросила нас проваливать отсюда.
Кармий согласно закивал и я, более не сомневаясь, поспешила догнать ушедших вперед ребят.
Удивительно, что на протяжении всего обеда Этьен только раз попытался подлизаться ко мне, но неожиданно вспыхнувший на его тарелке кролик с овощами, быстро превратившийся в горстку пепла и моя милая и невинная улыбка прекратили все его трепыхания. Кармий только ухмылялся, подлец. Нет бы, вступиться за честь дамы! Ему бы все зубоскалить! Гад! Ступня парня приятно хрустнула под моей ногой, и его улыбка превратилась в перекошенный оскал. Момент замешательства и его, наконец, осенило. Он предал своему лицу достаточно равнодушное выражение и с жадностью набросился на свою еду, пока ее тоже не постигла печальная участь обеда Этьена.
Беседа текла неспешно. Мы знакомились и понимали что у нас много общего. Как-то странно у меня получается — в своем мире я у парней популярностью не пользовалась, и моих друзей противоположного пола можно было пересчитать по пальцам одной руки. А на Эрлане у меня обратная ситуация — напряженка с настоящими подругами, вот бы найти хоть одну. Я безразлично ковыряла вилкой в остатках обеда, краем уха прислушиваясь к болтовне парней о каком-то суперском рыцарском турнире, когда откуда-то с боку раздался громкий издевательский женский смех. Я резко обернулась.
Картина, открывшаяся моим глазам, была обычной, но от этого не менее печальной. Красная до корней волос Енара, пыталась соскрести с пола, неопределенную массу, несколько минут назад бывшую, судя по всему, едой. Осколки тарелок уже лежали на деревянном подносе. Над девушкой стояла Умия и сверкала от удовольствия. Ее губы кривила презрительная надменная улыбка. Трен изредка бросала одну или две неслышные мне фразы, от которых руки Енары начинали трястись еще сильнее, а голова склонялась все больше. Вокруг парочки образовалось пустое пространство. Я заметила, что кто-то из присутствующих в непосредственной близи, смотрел на нашу тихоню сожалеющее, но даже не пытался помочь. Заметила я и пару недовольных, перешептывающихся с соседями. А кто-то брезгливо морщился.
