Втроем они прошли в совершенно пустую комнату. Окно было занавешено, на полу горело несколько свечей, наполняя комнату запахом воска. Азоранда принесла с собой сверток с травмами, которые тут же по одной, начала жечь. Дел попросил Виви лечь прямо на пол, она послушалась, думая о том, может ли все быть ещё страннее?
Ответ на заставил себя ждать. Одно движение деда и руки и ноги Виви оказались прикованы к полу.
— А это еще зачем? — Спросила она.
— Ты вскоре сама поймёшь, — ответила вместо него Азоранда, попутно давая ей закусить какую-то белую тряпицу.
Вот теперь все стало страннее некуда. Темная комната, прикованная девушка, двое людей почтенного возраста и отвратительно чадящие травы, наполняющие комнату тяжелыми ароматами.
Дед начал без предупреждения. Он просто шептал слова, которые нельзя было расслышать, и по часовой стрелке провел рукой круг над грудной клеткой девушки, но стоило ему сделать тоже движение, только в обратном направлении, как девушка поняла зачем ей нужен был кляп.
Боль пронзила каждую клетку ее тела. Она отчетливо почувствовала сеть, о которой говорил дед, прямо под своей кожей. Сеть горела, и девушке казалось, что она горит вместе с ней.
Сразу после этого началось настоящие безумие, потому что она почувствовала как дед начал вытаскивать эту сеть наружу. И если до этого было больно, то в этот момент стало просто невыносимо. Девушка билась и кричала, но путы были крепкими, а кляп достаточно плотным. Пот градом катился с ее лба, перемешиваясь со слезами, чья-то рука заботливо стирала его с лица и шеи мокрой холодной тряпицей, но это не могло принести облегчения Вивианне.
Она мечтала только об одном — потерять сознание, или хотя бы умереть. Почему бы и нет? Ведь люди не должны испытывать такую боль при жизни.
В какой-то момент она поняла, что чем больше ниточек он вырывает из ее тела, тем больше растет ее ярость. Внутри неё метался зверь, страшный, яростный и жаждущий возмездия за долгие годы заточения. Его силы и чувства явно превосходили ее собственные.
Ей хотелось крикнуть деду, чтобы он перестал, чтобы он не выпускал его наружу, чтобы он не причинял ей боль, которую невозможно было терпеть, но она не могла.
Виви больше не помнила кто она и что происходит, где она и кто рядом. Она больше не помнила себя, но теперь ей не хотелось, чтобы все это закончилось. Теперь ей хотелось посмотреть на тех, кто посчитал, что может связать ее тесными путами на столько лет. Ей захотелось увидеть, как их жалкие тела обратятся в пыль от одного ее движения. Нужно только немного подождать, еще немного, пока он закончит срывать эти никчемные нити.
Наконец, она почувствовала как последняя нить покинула ее тело. Ни с чем нельзя было сравнить чувство свободы и силы, которое буквально затопило ее тело и разум. Будто всю жизнь она сидела в узком ящике, и только сейчас у нее появилась возможность встать в полный рост и размяться.
Насладившись этим сладким чувством, она легким движением сломала путы, связывающие ее, и выплюнула кляп. Вивианна встала, чтобы увидеть тех, кто уже был приговорен. Два человека, окутанные легким мерцанием, говорившем о том, что у них тоже есть дар, но слабее, гораздо слабее, чем её собственный. Уже занеся руку, чтобы привести в исполнение свой приговор, она еще раз взглянула на мужчину. Она не знала его, ведь он был лишь стариком, смевшим посягнуть на ее свободу!
Воспоминание застало ее врасплох: этот же человек, сидит за столом, на его коленях маленькая девочка, он рисует в детской книге чудесные картинки, орудуя кистью как настоящий художник, а девочка дует на свежие рисунки. Он гладит ее по голове, приговаривая, что без ее помощи у него никогда не получилось бы таких чудесных рисунков. Малышка улыбается и просит его научить рисовать ее такую же лошадку…
Воспоминание оборвалось так же неожиданно как и началась. Вивианна огляделась вокруг, будто видя комнату в первый раз, и уже по старой привычке упала в обморок.
Она была в темноте одна. Уже знакомая липкая тьма нависала над ней, и сколько бы не пыталась Виви ничего не могла разглядеть. Страх, животный страх, сковал её, мешая дышать. Она попыталась позвать деда, но в этой тьме не было звуков, даже свой собственный голос Виви не слышала. Ей вспомнились слова: «Держи мою руку, как держалась бы за жизнь»… Где же эта рука? Почему он бросил её в кромешной тьме?
Она вспомнила, что под ногами должна мерцать дорожка. Хватка страха немного ослабла. Ведь в прошлый раз дед ступал по какой-то дорожке, и они смогли выйти. Виви посмотрела вниз и снова ничего не увидела. Как же так? Ведь эта дорожка должна была мерцать у неё под ногами! Отчаявшись, что либо разглядеть, она опустилась на колени, пытаясь нащупать на полу хоть что-нибудь, но под руки ничего не попадалось. Она стояла на совершенно гладкой поверхности.
Ей было так сложно сосредоточится, казалось, что и в её голову проникла эта тьма, которая не позволяет думать. Девушка не представляла, что делать дальше, паника медленно, но уверенно подбиралась всё ближе и ближе. В момент, когда она уже готова была сдаться, в её голову пришло чёткое понимание, что если она не будет двигаться, то просто умрёт. Умрёт в какой-то бесконечной тьме. Вот уж нет! Только не здесь и не сейчас!
Девушка выбрала направление и поползла вперёд, отчаянно надеясь, что рано или поздно она всё-таки найдёт заветную дорожку. Она не знала сколько времени прошло, но успела очень устать, ей отчаянно хотелось свернуться клубочком и проснуться, но мысль о том, что это приведёт её к гибели, всё ещё не позволяла ей сдаться.
В какой-то момент она поняла, что в этой тьме кто-то есть. Она чувствовала на себе чьи-то взгляды и от этого ей стало ещё хуже. Она кричала, чтобы они показали себя, но её голоса не было слышно. В детстве каждый ребёнок боится темноты, опасаясь, что она что-то скрывает, но каково взрослому, который отчётливо осознаёт, что это не просто страхи и в темноте в действительно кто-то есть?
Когда Виви уже не могла ползти дальше и почти смирилась со своей участью, она почувствовала, что к ней что-то приближается. Ей следовало бы встать и хотя бы попытаться убежать, но сил на это уже не было. Напоследок она подумала, что так даже лучше, ведь ей помогут уйти из жизни и не придётся гнить в этой тьме. Она почувствовала как её взяли на руки, не видя ничего, она лишь ощущала тепло человеческого тела. Вивианна отчаянно пыталась держаться за остатки ускользающего рассудка, но её попытки были тщетны, глаза закрывались. Лишь в последний момент она увидела, что впереди мерцает дорожка и тот, кто её нес тихо прошептал:
— Я никогда тебя не покину.
— Пантиал, она открыла глаза! — Раздался голос Азоранды.
— Хвала духам, они нас услышали! — На этот раз голос дедушки.
Виви так рада была слышать его голос, он нашёл её в этой тьме! Она хотела позвать его, но собственный голос не слушался её.
— Тише, тише, девочка. Даже не пытайся говорить, — сказала Азоранда, наклоняя её голову и вливая ей в рот совершенно отвратительную приторно-сладкую смесь, — а теперь спи.
Виви хотелось сказать, что она больше не хочет спать. Она боялась, что снова окажется во тьме совсем одна и на этот раз, за ней уже никто не придёт. Но не успела она прошептать имя деда, как снова провалилась в сон.
Так продолжалось несколько раз подряд. Девушка просыпалась, в неё силой вливали мерзкое зелье и она снова оказывалась в беспамятстве.
Лишь когда она проснулась и смогла чётко позвать деда, она услышала:
— Не волнуйся, Виви, теперь всё хорошо. Тебе просто нужно отдохнуть, вот и всё. Не сопротивляйся, — сказал он.
Но у Виви были совершенно другие планы. Рассудок возвращался к ней. Открыв глаза она поняла, что находится в доме Азоранды и они вместе с дедом дежурят возле её кровати, поддерживая в ней жизнь. Девушка попробовала пошевелить руками и ногами. Эти простые движения вызвали бурю протестов у её тела, но несмотря на боль, она упрямо приподнялась над кроватью, чтобы сесть.
Этот простой манёвр вызвал шок у деда и его подруги.
— Она ещё и шевелится, — поражённо сказала Азоранда.
— Я ещё и говорю, — уже увереннее сказала Виви.
— Я прошу тебя, отдохни ещё немного, — подал голос дед.
Взглянув на него, Виви увидела, чего ему стоили бессонные ночи у её постели. Он, казалось, постарел ещё на десять лет. Морщины под глазами стали ещё глубже и чернота его глаз, которая так восхищала её, будто стала угасать. Её сердце сжалось при мысли о том, что она умудрилась причинить ему ещё больше боли.
— Это тебе нужно отдохнуть, теперь со мной всё будет в порядке.
Дед лишь махнул рукой, всем своим видом показывая, что Виви говорит глупости. Но союзник подоспел откуда его совсем не ждали.
— Девочка права, иди поспи. Я побуду с ней, — сказала Азоранда, но дед лишь снова покивал головой. — Я пока прошу тебя, но если понадобиться, я заставлю тебя уснуть.
