– И что?
– Тетки зацепились за идею, что я ее обесчестил, и потребовали, чтобы я, как честный дроу, немедленно женился.
– И?
– И где ты видела честных дроу? – мрачно спросили у меня.
Недоуменно пожала плечами.
– Замая тоже решила, что нигде, обратилась и уползла. – Юр неожиданно сверкнул клыкастой улыбкой и сообщил: – Думаю завтра брать увольнительную и ехать в Школу Искусства Смерти.
– Поступать? – предположила я.
– Нет, за Эрхой, – честно ответил Юрао Найтес. – Ты знаешь, никак не могу перестать о ней думать.
Как я его понимала во всем, кроме одного момента:
– Юр, а зачем ты меня привел к маме и теткам? Я понимаю, месть, но…
– Дэй, ну ты даешь! – возмутились на меня. – А кто бы еще тебя прилично одел за десять минут, а?
– Только отряд теток-телохранителей! – прошипела я, понимая, что свекромонстр – это, как выяснилось, не самое страшное в жизни.
– Зато выглядишь потрясающе, – нагло заметил Юрао. – И вообще, соберись, от этого вечера зависит больше, чем от десятка раскрытых дел.
А после вскинул руки вверх, потянулся, закинул ногу на ногу, потеснив меня, между прочим, и, сцепив пальцы на затылке, мечтательно протянул:
– И как же здорово все вышло, Дэй. Не иначе Бездна мне благоволит.
Заметив мой недоуменный взгляд, пояснил:
– Смотри – тетки меня избавили от разборок с бывшими, это раз. У меня есть ты, а у тебя в женихах сам Тьер, то есть тетки решат, что я безнадежно влюблен, пожалеют даже, может быть, и здравствуй еще год холостяцкой жизни. А за это время я доберусь до Эрхи. Ну, как тебе?
Я оценила его рассуждения и, скрестив руки на груди, честно сообщила:
– Юр, ты не дроу.
– Нет? – изумился офицер Найтес, сверкая золотыми глазами. – А кто?
– Гном ты, Юр, потомственный!
И демонстративно отвернулась. До кого-то дошло, и дроу протянул:
– Дэй, ты обиделась?
– И это у меня нет совести, да? – Да, я обиделась.
До гнома мастера Ойоко мы ехали молча. Я упрямо смотрела в сторону, Юр упрямо пытался доказать, что его поступок был единственно верным, и только так он мог спасти себя от неминуемой свадьбы.
– Дэй, прости. – Я услышала, только когда впереди уже звучал звон праздничных топоров.
– О, да, а еще Жловис решил, что это мы женимся, о чем сообщил всем, кому мог, – добавила я.
– Э-э… – протянул дроу.
Больше он сказать ничего не успел – Нурх остановился, и повозку тут же окружили злые, воинственные, закованные в древние кольчуги гномы и, потрясая топорами, вопросили:
– Кошелек или жизнь?
– Кошелек, во имя Бездны! – воскликнул Юрао и вышел из повозки.
– Наш гном! – загалдели все вокруг и начали стучать топорами в медные щиты.
Звон стоял оглушающий, Нурх начал нервно копытами перебирать, а мне пришлось улыбаться и выходить из повозки.
Вот так, звеня и подбадривая умными мыслями типа: «Сначала пересчитай, а потом доверяй», или «Сделал дело, бери оплату смело» гномы проводили нас до дверей.
И смысл всего этого действа стал ясен, едва Юрао перед входом в дом шепнул мне:
– Умную мысль придумай, быстро, у них свадьба по старым обычаям.
Двери перед нами распахнули две гномочки, одетые в ярко-розовые платья, которые делали их похожими на две розочки. Накрученные спиральками локоны, пухлые щечки, пухлые ручки с ямочками под локоточками и драгоценности, драгоценности, драгоценности – на такие мероприятия надевали все фамильные украшения. Украшений было много. Очень.
– Ты незамужняя, тебе не положено, – шепнул дроу, проходя вперед и ведя меня за собой.
Мы вступили в арку.
Из цветов, недорогих бус, перевитых золотыми лентами тканей. Арка вела в гостиную, а оттуда слышалась музыка, шум голосов, веселые песни гномок. И все стихло, едва мы с Юрао появились. В центре гостиной на двух больших креслах сидел сам господин Ойоко, закованный в кольчугу и броню, с боевым топором на коленях, и уже госпожа Ойоко в красном платье, расшитом золотыми нитями. Драгоценностей на ней было не меньше, чем на окружающих замужних гномихах, зато глаза сверкали едва ли не ярче всех бриллиантов. И эти глаза смотрели на нас.
И как-то неуютно было оказаться под взглядами полсотни гномов, которые от нас чего-то ждали.
Как выяснилось, ждали даров и слов.
– Почтенный мастер Ойоко, – начал Юрао, и выглядел он в этот момент очень достойно, – древние говорили: «Две монеты в кошельке слышны всем, сто монет не слышны никому». Желаю тебе, чтобы твой кошелек всегда безмолвствовал!
Почтенные гномы важно закивали, поглаживая бороды, пожелание им очень понравилось, и на Юрао все смотрели с уважением, а вот на меня глядели все почтенные гномихи, причем с ожиданием. Юр дернул за руку, намекая, что теперь моя очередь.
Я подумала и сказала:
– Госпожа Ойоко, – голос мой дрогнул, но я все же продолжила, стараясь держаться с достоинством, – древние говорили: «Дом мужчины – весь мир, мир женщины – только дом». Желаю вам, чтобы мир вашего любимого вы разделили с ним пополам, а он разделил с вами ваш мир, и с этого мгновения вы шли по жизни рука об руку.
И зря я так сказала, наверное. Потому что гномы есть гномы, им мораль про финансовую выгоду подавай и правильной финансовой политикой с ними делись, а не какими-то призрачными ценностями. И теперь все смотрели на меня. И жених с невестой, и окружающие их друзья и родственники, и даже присутствующие тут дети блестели заинтересованными глазенками, выглядывая из-за юбок матерей.
– В смысле капитал теперь делите поровну, – добавил к моему пожеланию Юрао.
И ситуация мгновенно изменилась, все закивали, захлопали, послышались крики одобрения. А я почувствовала себя так неудобно и неуютно, и виновато взглянула на мастера Ойоко, но гном… Гном кивнул мне, протянул руку и осторожно сжал ладонь своей любимой теперь уже супруги. И мне показалось, что он меня понял правильно.
Как выяснилось, мы были последними гостями и все ждали только «ДэЮре» – не зря Юрао торопился. И вот когда нас уже отблагодарили за добрые пожелания, все родственники подскочили к арке, распределились, и процессия двинулась к выходу из дома мастера-стекольщика. Так мы и вышли на улицу Ардама. Впереди шли воинственные гномы и били топорами в щиты, звон стоял невыносимый, следом бежали гномики и гномочки, разбрасывая цветы из смешных маленьких корзиночек, затем родственники несли арку, а в ней, стараясь не выбиваться из общего ритма движения, шли мастер Ойоко и уже госпожа Ойоко.
Мы, приглашенные, следовали за женихом с невестой в толпе таких же приглашенных, и Юрао, в отличие от меня, не умолкал ни на минуту:
– И что, говорите, никаких скидок? – притворно изумлялся какой-то незнакомый мне гном.
– Какие скидки, почтенный мастер Нурко? В убыток трудимся, – вдохновенно лгал Юрао.
– Да полноте вам, – второй гном присоединился к разговору, – контора в самом центре Ардама.
– Знали бы вы, во сколько мне аренда обходится, – продолжал обманывать офицер Найтес.
Аренду мы в помине не платили, здание Юр получил от главы клана Приходящих во Сне совершенно бесплатно, но видимо, это и была «правильная финансовая политика».
Так мы и шли к главной площади Ардама, чтобы аккурат к закату провести обряд бракосочетания по светским имперским порядкам, потому как для гномьей общины мастер Ойоко уже был женат с того момента, как подписал брачный договор.
И вот шумная гномья свадьба сворачивает с улицы Мертвого Висельника на городскую площадь, целенаправленно шагая к храму Великой Бездны, и тут я замечаю невероятное – у самого храма собралась толпа адептов в форменной одежде Академии Проклятий!
Смутные подозрения охватили меня с момента, когда я разглядела черно-синюю форму, но чем ближе мы подходили, тем отчетливее становилось понятно – адепты! Причем знакомые все лица!
И гномы шумят, звон такой, что не только вороны, но и мыши летучие всполошились, разбушевавшиеся воины поют воинственное «Ух вломим!», дети цветами уже не столько на дорогу, сколько друг в друга бросаются, мы с Юрао в толпе гномов, а у адептов Академии Проклятий глаза все больше и больше становятся…
Ну а когда гномье музыкальное творчество стихло, едва мы достигли ступеней храма, раздался знакомый гоблинский глас:
– Э-э-э, так чья свадьба-то?
«Жловис!» – мысленно простонала я.
– Свадьба почтенного мастера стекольщика Ойоко, – с достоинством ответила одна из гномих.
Среди адептов Академии Проклятий началось брожение, после чего все вопросительно уставились на меня. Когда в храм поднялись окованные броней, затем несущие арку, следом сами новобрачные, и пришла пора нам с Юрао тоже подниматься, Жловис неожиданно выскочил, взобрался на ступеньки и вопросил:
– Как же так, Дэйка?
Юрао хотел было ответить, но я его опередила и поучительно начала:
– Вас, уважаемый господин Жловис, просили передать мне, что я на свадьбу опаздываю, не более и не менее. И вот вам загадка: с чего один гоблин привратник решил, что это моя свадьба?
