Мастерс бесцеремонно оттёр хозяйку плечом и прошлёпал на кухню. Там сгрузил на стол здоровый бумажный пакет и вернулся к девушке, закрыв дверь и тщательно заперев все замки.
— Да, понимаешь, — снимая плащ и пристраивая его на колченогую вешалку, пояснил он, — у нас в конторе так заведено. Все практикантки, находящиеся на испытательном сроке, ублажают сначала меня, а потом Яте. И если мы одобряем, то там подключается Алекс. А иначе никак. Нам же надо знать, с кем придётся работать?
Он зацепил за распяленные рога вешалки кепку, пригладил волосы, собранные в короткий хвостик, и только потом обернулся к Каро.
А девушка застыла, вжавшись спиной в стену. Кажется, даже рот так и не закрыла. Ей мерещилось, будто здание вокруг рушится. Ещё чуть-чуть — и её засыплет обломками.
— Каро, ты дура? — блондин наклонил голову к плечу. В темноте его глаза явственно поблёскивали, а рассеянный свет из кухни, почти недостававший до прихожей, золотил волосы на затылке, рассеиваясь едва видимым нимбом. — Ты первая женщина, которая пришла устраиваться в агентство. Откуда такой традиции взяться-то? Учись пользоваться логикой, прежде чем поддаваться эмоциям.
— Может, вы договорились… — просипела Курой.
От ужаса у неё язык к небу прилипал.
Мастерс почесал ногтем бровь.
— Как всё запущено-то, — вздохнул он. — Ладно, ты считаешь нас уродами, которые способны воспользоваться бедной беззащитной овечкой. Допустим. Но что тебя заставляет думать, будто ты столь ценный приз? Реально полагаешь: каждый мужик из штанов выпрыгнет, лишь бы обладать твоим шикарным телом? Детка, да в любом борделе за один серебряный можно двоих таких как ты на всю ночь снять. И никаких проблем.
— Убирайся! — прошипела Каро.
— Да, убраться тут не помешало бы, — оборотень задумчиво оглядел комнату, — но не сегодня, если ты позволишь.
Хозяйка и мебели-то в темноте почти не различала — так, какие-то смутные силуэты. Но Рон, кажется, даже мелочи видел. Вспомнив, в каком виде утром оставила постель, девушка густо покраснела. Когда блондин её откровенно оскорблял — не краснела. А тут щёки вспыхнули так, что жарко стало. Хорошо, если рядом с кроватью нижнего белья не валялось. Ведь и такое вполне могло случиться.
— А это у нас кто? — Мастерс ткнул пальцем в стену над кроватью.
— Просто картинка, — буркнула Каро, отлепила себя от стены и пошла на кухню.
Блондин её не раздражал. Он девушку бесил. Курой испытывала дикое желание развернуться и вцепиться ногтями в его наглую ухмыляющуюся морду. Но в то же время ей не хотелось, чтобы красавчик уходил. Остаться одной после истерики на полу, после испуга, в котором, между прочим, виноват всё тот же блондин, было страшновато. Даже не страшно, а некомфортно — к нежным барышням девушка себя никогда не причисляла.
— Юные девы над своей кроватью просто картинки с томными альвами не вешают, — Мастерс, естественно, потащился за ней. — Обычно это почётное место занимают портреты возлюбленных.
— Тогда зачем спрашиваешь?
Каро с ним даже спорить не стала. Уж лучше пусть думает, что она действительно безнадёжно влюблена в лорда. Быть влюблённой дурочкой всё же менее унизительно.
— Гм, как-то ты не стыкуешься у меня с девочкой, вздыхающей по ночам о любви прекрасного лорда.
— Это твои проблемы…
Теург замерла посреди кухни, соображая, что ей делать. Не чаем же его угощать? Зачем он вообще припёрся посередь ночи?
— Так, ладно. Действительно, время позднее уже. О любви поговорим в следующий раз, — оказывается, блондин уже сам всё решил, без участия хозяйки. — Ты пока вот здесь посиди и не мешайся у меня под ногами.
Мастерс взял Каро за плечи и как куклу усадил на табурет. Осмотрелся критически, скрылся в комнате, вернулся, укутав девушку её же собственной шалью, и удовлетворённо кивнул.
— Всё, сидишь и ждёшь. Можешь, ради разнообразия, даже молча.
Курой бы его послать, но вся усталость вдруг навалилась на плечи и, кажется, удвоилась. Даже языком шевелить не хотелось. Она наблюдала, как Рон достаёт из бумажного пакета какие-то свёртки, деловито разжигает плиту, по-хозяйски лезет в кухонные ящики. И, честно говоря, Каро было уже всё равно. Тем более что сидеть под толстой шерстяной шалью оказалось тепло и уютно. В итоге девушка самым позорным образом задремала.
— Эй, спящая красавица, тебя сначала покормить или сразу в постель? — донеслось до неё сквозь сон.
Теургу хотелось только спать. Но у желудка имелось собственное мнение на этот счёт. Как только нос ощутил невероятный, божественный, бесподобный аромат жареного мяса, в животе громко и требовательно заурчало.
— Понятно, — хмыкнул кто-то, кого Каро спросонок не опознала.
Но этот голос почему-то сразу вызвал глухое раздражение.
В руку девушки что-то сунули, и пальцы машинально потянулись ко рту. В результате Каро едва не ткнула себе вилкой в нос. Глаза пришлось открывать. И не только открывать, но ещё и протирать.
На столе стояла тарелка с огромным уже порезанным бифштексом. Бочек каждого куска золотился хрустящей поджаренной корочкой, а со среза, прозрачный, как слезы, сочился сок. Рядом с мясом пристроились маленькие клубни варёного картофеля, с тающим сливочным маслом. А сбоку лежал здоровенный ломоть хлеба.
Каро громко сглотнула. И набросилась на еду, едва ли не урча, как оголодавшая кошка. Вероятно, воспитательница, обучавшая приютских девочек манерам, при виде своей воспитанницы грохнулась бы в обморок. А как только очнулась, выдала как минимум десять розог. Но госпожа Курой благополучно наплевала на все манеры. Мясо оказалось таким сочным, картофель рассыпчатым, а хлеб мягким, что девушка даже жмурилась от удовольствия.
С выданной порцией Курой расправилась в два счёта, и подняла голову, вопросительно глядя на Рона. Он ухмыльнулся, отобрал у девушки тарелку и вернул её полной. На этот раз теург умудрилась есть почти прилично. Но к концу бифштекса кончились и силы. Глаза буквально слипались.
— Ты похожа на объевшегося щенка, — вынес вердикт Мастерс.
— Плевать, — пробормотала серьёзный специалист, — мне хорошо.
— Ладно, будем считать: терапевтическая беседа с новичком проведена. И уверенность в собственные силы возвращена…
Собственно, это последнее, что Каро помнила.
* * *
Проснулась девушка оттого, что в комнате было слишком светло. Она сначала не поняла откуда столько света взялось, и попыталась зарыться лицом в подушку. Только потом до Каро дошло: через незашторенное окно постель заливает непривычное солнце.
«Наконец-то дождь закончился» — родилась первая утренняя мысль. Но сразу после этого мозг взорвала паника: «Проспала!». Подняв голову и посмотрев на часы, Курой взвизгнула от ужаса. Стрелки неумолимо показывали: в Элизии наступило девять утра.
Из постели её пулей вымело. Теург металась по комнате, как курица с отрубленной головой, пытаясь одновременно одеться, причесаться, умыться ледяной водой и хотя бы чашку чая выпить. А в голове ещё что-то ворочалось, какая-то мысль, слишком неудобная, чтобы занять привычное, отведённое для мыслей место. Глаза выхватывали отдельные детали, но мозг почему-то отказывался сложить их вместе: слишком чистая кухня; тарелка, накрытая салфеткой; шаль, сложенная на табуретке. Только когда Каро и со второй попытки не смогла открыть дверь, мозаика нехотя и неуверенно начала собираться.
Входная дверь была заперта на ключ. Медленно соображая, как такое могло получиться, девушка хотела поднять с пола невесть как занесённый в квартиру листок. Потянула его за край и с бумаги, тихо звякнув о половицы, упала связка её же ключей. Значит, Мастерс просто запер спящую хозяйку, положил ключи на листок и подсунул их под дверь. Предварительно убрав кухню и даже помыв посуду.
Мама родная! Так, значит, Мастерс ей не приснился? Он действительно припёрся к ней ночью, кормил Каро ужином и, кажется, уложил в постель, не забыв при этом раздеть? Или всё-таки последнее девушка сделала сама? Или он? А… что-то было? Нет, кажется, не было. Она бы почувствовала, наверное? Нет, точно не было. Но сама Курой разделась или блондин её раздел? И, Седьмой все побери, какое она вчера с утра белье надела?
Наверное, Каро так бы и простояла весь день, тупо рассматривая ключи. Если бы где-то позади паники не зашевелилась мысль, что ей, вообще-то, куда-то нужно. Кажется, даже на работу. Пришлось запихать все размышления под коврик и усиленно делать вид, будто специалист почти и не опаздывает.
То, что козе понятно, не означает, что до козла тоже дошло.
Секретаря своего отца Алекс не любил. Впрочем, тот отвечал ему полной взаимностью. Наверное, так и бывает при столкновении двух противоречащих друг другу желаний: один страстно и безнадёжно мечтает о том, отчего второй столь же страстно и безнадёжно хочет избавиться. Хотя, вполне возможно, что Росс просто наговаривал на парня. И того кривило не от вида детектива, а просто нервный тик одолевал.
