Ознакомительная версия.
— Ложная тревога, рожать ей через пару недель. А тебя, кстати, ищет Фликс.
Уже выяснил отношения с Мелиссой? Замечательно, мне как раз не хватает совета, что делать с подарочком пленника. Заодно придется признаться, что подлечила его.
Наколдовав двух «светляков», брожу по катакомбам, злясь на саму себя, что не спросила, а где конкретно меня ищет мэтр. В пещере, где наставница раскрыла его грандиозный обман, никого нет.
Придется возвращаться в ту, что рядом с ареной. Надеюсь, часть зрителей разошлась и не все остались на банкет, следующий за состязаниями. От шума уже гудит голова…
— Попалась! — Кто-то набрасывается сзади.
От неожиданности кусаю накрывшую рот руку — зубы сжимают грубую кожу перчатки. Отпустив ее и повернув голову в изгибе мужского предплечья и плеча, впиваюсь уже в плоть над перчаткой — в запястье.
— Дрянь!
Меня отшвыривают в камень стены, оглушая и пугая еще больше. Нападающий наваливается сзади и чем-то колет в шею. Как укус пчелы… Боль от удара сменяют холод и тяжесть в голове и плечах, а затем и во всем теле.
— Отдохни, милая, хватит бегать.
Я не могу кричать. Не могу шевельнуть пальцем. Даже дышать тяжело. И я все еще осознаю, что происходит.
Осторожно опустив меня на пол, мужчина склоняется, заглядывая в лицо. Удовлетворенно улыбнувшись, хвастает:
— Зелье на основе яда жигуна — отличная штука. Обездвиживает, лишает магии, но позволяет человеку оставаться в сознании.
Я смотрю в холеное, отмеченное ожогами, памятными следами чьего-то предательства, лицо барона Эмиля Лардо и понимаю: да, попалась.
Барон закатывает рукав темно-синего камзола, затем черной рубашки и смотрит на след моих зубов. Скривившись, демонстрирует.
— Ты заплатишь за это, милая моя девочка.
Я прокусила ему кожу до крови, оставив два красных полукруга над вычурной зелено-сине-черной татуировкой. Татуировкой…
— Знаешь, а ведь я думал, ты умнее. Снять следилку со всего золота, кроме одной монеты? Да еще и оставить ее в кошельке и носить с собой? Глупо, милая, ты разочаровала меня.
Если бы могла, застонала бы. Глупо, он прав… Рассыпав в лавке артефактора подачку шпиона, я должна была избавиться от всего золота в кошельке. Но я этого не сделала и теперь пожинаю плоды собственной глупости.
— Судьба нагло тебе подыгрывала, — обвиняет Лардо, вытирая кровь с руки платком. — Ты редко бывала в одиночестве, оказавшись в городе. И мне пришлось серьезно потратиться на приглашение, чтобы проникнуть сюда, в катакомбы.
Ирдийский шпион говорит еще что-то, но я не слышу.
Татуировка… Он демонстрировал укус секунды, а картинка под ним застывает перед глазами. Переплетение виноградной лозы со стеблями сон-травы и кистями ядовитых паучьих ягод, а среди всего этого — я теперь четко их вижу — перевернутые песочные часы, опутанные змеей. Случайная татуировка, выбранная ради красоты? Или замаскированный знак Искусителя? Сомнительно, что первый вариант.
И вот теперь осознаю: я не только попалась, но и попала. Поклоняющиеся кровавому богу Эшкилю не щадят даже самих себя. Что говорить о глупых самонадеянных магичках? Когда барон получит патент для своей страны, моя жизнь будет стоить не дороже горсти песка…
Закончив тереть платком укус, ирдиец криво улыбается:
— Готова к путешествию? Тебе понравится моя родина, милая.
Наклоняясь, он протягивает ко мне, обездвиженной, руки.
За его спиной вырастает серая фигура. Кричать я не могу. И кулачище опускается на голову шпиона. Лардо падает как подкошенный… на меня.
Степняк отшвыривает бесчувственное тело и, покачав головой, осторожно берет меня на руки. После того как он что-то произносит на своем гортанном языке, гаснут «светляки», и ход погружается в темноту. И это при том, что на нем антимагические браслеты!..
— Потерпи, принявшая дар. Помогу тебе я.
Ох, лучше не надо! Верни туда, откуда взял!
Но орохоро меня, конечно, не слышит.
Я паникую недолго — вдалеке слышны крики и топот тяжелых сапог. Побег пленника обнаружили! Меня сейчас спасут!
Звуки ближе. По стенам ползут, опережая магов, световые блики.
Четырехрукий замирает, затем отступает к стене. Он держит меня довольно удобно для обзора: правым глазом вижу, что происходит буквально в десяти шагах от нас. Вскоре эта часть тоннеля освещается не хуже, чем пещера с рингом, но… Нас не видят! Степняк стоит у стены, особо не таясь, но никто не обращает на нас внимания, словно мы пустое место! Нас не видят, Создатель!
Зато внимание боевиков привлекает тело на полу.
— Сюда! — Бежавший впереди мужчина — с удивлением узнаю в нем Каррая — опускается на колени рядом с Лардо. — Жив еще? Эй!
Шпион стонет и пытается подняться на ноги. Подскочивший к нему целитель Херт запрещает вставать:
— Лучше посидите пока! — и начинает осматривать пострадавшую голову.
— Вы не видели здесь девушку? Темноволосую, в зеленом плаще и маске?
— Никого я не видел, — глухо стонет лживый шпион. — Никого…
Молниеносный удар в челюсть — и Лардо падает навзничь. Голова ирдийца с приятным для моего сердца звуком шмякается об пол.
— Ларсер! — охает целитель. — За что ты его?!
— Помимо того, что он врет? Он видел Соннэю.
Голос искусника, студеный и бесцветный, пугает до глубины души. Неужели он настолько обеспокоен моим исчезновением? Неужели так сильно переживает?
— Но бить-то зачем?! — не унимается Херт.
Каррай приподнимает руку ирдийца.
— Укус? — недоумевает целитель. — Думаешь, ее зубов дело? Это Соннэя его вырубила?
Его спутник качает головой:
— Смотри не на укус, а на татуировку служителя Эшкиля. Я уже видел ее в ту ночь, когда умерла моя сестра. — Голос Каррая становится мертвенно спокойным. — Видел на руке сбежавшего убийцы.
Гнетущее молчание разрушают Фликс и Мелисса. Запыхавшаяся наставница, поддерживаемая под руку магом, едва не плачет:
— Нашли ее?..
— Нет.
— Умоляю, скажите, что тот парень ошибся! И Соню никто не собирается умыкнуть в степь!
Мое медленно бьющееся из-за зелья сердце даже ускоряет свой ход. В висках стучат, повторяясь, три слова: «Умыкнуть в степь… умыкнуть в степь». Создатель, зачем?.. Вопрос стирается безразличием, странным и неожиданным отупением.
— Я сожалею, но Чарид прав: приняв у орохоро знак племени, Соннэя согласилась стать его невестой.
Что?.. Какая к шэйшу невеста?! Возмущение тонет в накатывающей волнами сонливости.
И все ж я успеваю услышать напевное:
— Будем скоро далеко мы, там, где пламенеют маки и течет ковыль…
Мечты любой травницы я могу коснуться рукой. Было бы желание. Сегодня оно есть, и я прижимаю к груди охапку редких трав.
Степь… Бескрайняя, прекрасная, по-весеннему яркая, щедрая на разнообразные краски. На зеленом фоне алые всполохи маков, нежные ирисы всех цветов радуги, белый и розовый дикий лук, синие бубенчики, фиолетовые колокольчики и шлемники, индиговые свечи живокости, золотой пятилистник, молочная звездчатка, голубовато-зеленые лазурьки… Здесь столько видов трав, что устают глаза. Целебные и ядовитые, многолетники и одного сезона, влаголюбивые и неприхотливые, стойкие и увядающие от прикосновения. Степь потрясает многообразием растительного мира. Жаль, что почти вся эта красота завянет дней через десять.
А еще здесь царствует сизая полынь, горький аромат которой сильней всего ощущается в пик жары. Встречаются серебряные вкрапления ковыля, который действительно течет, перекатывается волнами, когда дует ветер. А если провести по сверкающему в лучах солнца растению рукой, можно ощутить его шелковистую мягкость.
Прекрасна степь и бездна синевы над ней…
Спугнув дрофу, иду дальше, куда глаза глядят. Веселые мелодичные песни жаворонков немного разгоняют печаль. Жарко.
О! А вот и самая ценная находка утра — седой барышник. Невзрачный серый кустик, преображающийся, когда начинают распускаться ярко-розовые бутоны, обладает уникальным свойством очищать кровь от яда любых видов. Сорвав с десяток веточек, прячу их в глубине букета. Если старая шаманка, кхм, моя будущая свекровь, решит в нем поковыряться, это не убережет их, но так есть шанс, что пронесу свое сокровище в поселение без препятствий.
Как же все-таки жарко…
— На! — впихивает мне в руки флягу охранница, каким-то образом почувствовав мою жажду. Дождавшись, пока напьюсь, отрывисто бросает: — Домой пора.
Домой… Слово горчит во рту полынью, коей здесь пропахла вся степь.
Я разворачиваюсь и покорно следую за четырехрукой Охрой. Ей, незамужней сестре Нгрна Тш-Кра, моего похитителя, выпала честь присматривать за невестой до ритуала.
Над плечом пролетает темно-фиолетовая бабочка. Я долго провожаю ее взглядом. Любимый цвет моей магиссы. Я смотрю легкокрылому насекомому вслед, заново переживая неприятные воспоминания.
Ознакомительная версия.
