Ознакомительная версия.
Бывших невольников поддерживают Рорк и Ричард Лайнеты, а еще граф Фрайд. Тот, который настоящий.
Я встречаюсь взглядом с парнем, которого совсем недавно называла Эйнаром Гарденом… с парнем, который выглядел как Эйнар Гарден, но был совсем другим человеком. Законнорожденный аристократ из благословенного рода, граф, внук герцога, будущий владетель северно-горных земель… В общем, неподходящая компания для дочери простого изобретателя.
— Здравствуй, Соннэя. Я рад, что мы успели, — тихо произносит Фрайд.
Черные бездны глаз, кажется, глядят прямо в душу. Зажмурившись, утыкаюсь лицом в плечо отца. Как же сложно привыкнуть к другой внешности того, которого считала другом! Голова идет кругом…
— Замерзла, светлячок? Оденься. — Отец отдает свою куртку, и я послушно беру, хотя замерзли только руки, все остальное прекрасно греет платье из кожи шварша. — Подожди минуту.
Он быстро снимает блокирующие мою магию браслеты.
— Ох, спасибо…
Создатель, какое счастье от них избавиться! Я снова чувствую ток силы, и с этим упоительным ощущением мир обретает дополнительные звуки и краски. Как хорошо все-таки быть магом…
Каррай демонстративно открывает телепорт с помощью одного из массивных браслетов на запястье. Отец тихонько хмыкает, и я понимаю, почему: универсал делает вид, будто пользуется бесценным артефактом перемещения, которых по всей стране не больше двух десятков.
Первой в ярком всполохе исчезает троица магов, сопровождаемая гайрусами, затем идем мы с отцом и Фрайдом. Искусник, шагнув вслед за нами в большой шатер, закрывает дыру в пространстве.
— Доченька! — На меня налетает смерч из маминых объятий и поцелуев. — Маленькая моя! Ты в порядке?
Самые любимые и ласковые в мире руки обнимают нежно-нежно, и я не могу внятно говорить. Мир скрывается за пеленой слез, плывет перед глазами.
— Мамочка… мама…
Я плачу от счастья, что все закончилось, и от страха, что может повториться. В детстве веришь, что папа и мама уберегут от любой беды, справятся с самыми страшными неприятностями, а когда пора наивности заканчивается, понимаешь, что родители не всесильны. Моей беззаботности настал конец, когда пришла весть об исчезновении самых любимых и родных людей.
— И я хочу обнять сестренку, — раздается позади подчеркнуто веселый голос Мирнана. — Ты только в слезах меня не утопи, Сонь.
Мама чуть отодвигается, и мы обнимаемся уже втроем. Руки у брата стали мускулистее и тяжелее, чем я их помню. Или раньше он не захватывал меня в почти медвежьи объятия?
— А можно и мне в ваш тесный круг? — смеется отец.
— Нужно, — всхлипываю я. — Иди к нам, пап!
Когда эмоции стихают, озираюсь. У зрелища под названием «семья Бладриз льет слезы счастья» свидетелей нет, нас деликатно оставили одних.
Вскоре мама отстраняется.
— Доченька, прости, — смущается она, — я должна взглянуть на ребят, которых спасли.
В этом суть целительства: невзирая на личные обстоятельства, думать в первую очередь о тех, кому больно и плохо.
Отец вздыхает:
— Я тоже пойду, нужно обсудить с Ларсером некоторые моменты путешествия по Туманной долине. А главное, я вынужден продолжить работу над артефактом, который поможет нам пройти через перевал.
Только сейчас замечаю, что он без очков. Видимо, разбились, и он разрешил маме подлечить ему глаза. Впрочем, как и ранее, острота зрения продержится недолго, раз даже у степняков он умудряется что-то изобретать.
— А можно я буду ассистировать? — умоляюще гляжу на маму.
В отличие от отца и братика она выглядит лучше, чем дома: отдохнувшей, с румянцем на щеках и блеском в красивых синих глазах. Обычно они уставшие и слегка покрасневшие — целительница Магдалена Бладриз пользуется популярностью и не отказывает никому из тех, кто жаждет попасть к ней на прием.
— Можно. — Мама кивает и под ручку с отцом выходит из шатра.
Брат придерживает меня за рукав куртки, не позволяя ринуться вслед за родителями:
— Переодеться не хочешь? Ты, конечно, превосходно смотришься в этом платье, но несколько не к месту.
Я морщусь:
— Не хочу, долго и не во что.
— Я поделюсь одеждой. — Мирнан подмигивает: — Или на самом деле ты не желаешь менять обтягивающий наряд на балахон-рубашку из-за кого-то?
Брат вечно меня поддевает, заставляя смущаться. Но сейчас, после всего пережитого, его подколки вызывают только улыбку.
— Угадал, — подмигиваю в ответ. — Из-за кого-то.
Оставив братца ловить челюсть, убегаю на поиски мамы.
Почти час мы занимаемся Яникой и ее друзьями. Больше всего времени уходит на то, чтобы заставить дар начать самоочищение от трав-блокираторов.
— Мам, а вы сами давно восстановили ток магии?
Она, на секунду задумавшись, пожимает плечами:
— Точную дату не скажу. С зимы, вскоре после того, как Ларсер узнал, что ты ищешь проводника. Он прислал вестника в племя, с которым дружит, и нас разыскали.
— Но… — От возмущения я не могу сразу задать вопрос, не выругавшись, а мама запрещает поминать шэйша. — Я понимаю, что зимой он вас забрать не мог, но почему не сказал мне? Что нашел? И вы в безопасности?! Я столько переживала, мучилась!
— Он не хотел давать тебе надежду раньше времени. Еще предстоит пройти перевал, Соня.
И столько грусти в ее голосе, что я не могу не воскликнуть:
— Нас будет вести Каррай! Все будет хорошо, я знаю.
Хм, почему мама как-то странно на меня смотрит? Будто видит в первый раз?
— И папа изобретает какой-то артефакт, который нам поможет. Неужели ты в нем сомневаешься?!
Родительница со смешком качает головой:
— И все же кричать «ура, спасены» мы будем, когда долина окажется за спиной.
Напоминание о сложном, полном опасностей пути осаждает радость.
Когда ребята засыпают, мама гасит яркие «светляки» и создает зеленоватый «огонек»: такой горел по ночам в спальне, когда я в детстве боялась темноты. Затем обнимает меня как маленькую, гладит по волосам, и на душе становится легко и спокойно… до поры до времени.
— Отец сказал, ты призналась перед орохоро, что влюблена. Это правда? Или было произнесено ради красного словца?
В голосе мамы нет осуждения, лишь любопытство и легкая тень беспокойства. Мне не хочется врать, и я пытаюсь убежать от прямого ответа:
— Сложно сказать…
— Ох, Соня! Надеюсь, ты отдала свое сердце не Ларсеру, а одному из мальчиков, что приехали с ним.
Немного дико слышать, что искусника она так запросто, по-свойски называет по имени.
— А чем плох Каррай? — спрашиваю из чувства противоречия.
Мама, тяжко вздохнув, целует меня в макушку:
— Отнюдь. Каррай — самый удивительный человек из всех, кого я знаю. Сильный, смелый, верный, умный и безгранично добрый, но… Одна умная женщина сказала, что лучше горгулья под седлом, чем дракон в небе, который и вовсе может оказаться фигурным облаком.
— Это сказала святая Абсента, мама, а потом вышла замуж за «дракона», то есть за принца демонов, хотя ей все говорили этого не делать.
— Исключение из правила — всего лишь исключение, сбой. Нет, Каррая лучше не любить, моя хорошая, если хочешь быть счастливой. Да и не выберет он студентку, только равную себе. Впрочем, и ту не сможет сделать счастливой.
— Почему?
— Почему всерьез не заинтересуется студенткой?
— Нет, почему не сможет сделать счастливой.
В этот момент мне хочется знать ответ больше всего на свете.
— Ларсером владеет желание найти убийцу Шанны, его младшей сестры, я когда-нибудь расскажу тебе эту историю. Наваждение так сильно, что он не живет для себя. Для других — да, ради торжества справедливости — разумеется. Его одержимость — главная страсть, других не будет, пока он не поставит точку в той давней истории. Нет, не такого мужчину я просила у судьбы для тебя.
Вспомнив шпиона в катакомбах, хочу обрадовать, что точка уже поставлена, искусник нашел убийцу сестры, но мама опережает провокационным заявлением:
— Ларсер — ошеломляюще сильный маг, прекрасный друг, и за то, что вы с Мирнаном появились на свет, нужно благодарить его.
— Благодарить? Как это, мам?!
На какой-то миг становится страшно, что я Карраю в самом деле дочь. Нет, только не это!
— Я дружила с Шанной Каррай и Флорин Ораш, поэтому покровительство их братьев распространялось и на меня также. Когда я влюбилась в теоретика, не обращавшего на меня внимания, девочки попросили Ларсера сыграть роль моего поклонника. — Мама улыбается приятным воспоминаниям. — Он был убедителен и непередаваемо романтичен, в его ухаживания поверила вся академия, ваш отец — тоже и принял меры по «отвоеванию». Каррай, как и многие адепты с его факультета, часто помогал теоретикам в испытании новых боевых заклинаний, и однажды даже пошел слух, что парни устроили из-за меня дуэль. На самом деле такую слаженную команду из творца заклинаний и боевика-испытателя, какой были в свое время они, сложно отыскать.
Ознакомительная версия.
