Ксения Никонова - Я и мой король

– Тебя устроит такая компенсация? – серьезно спросил Дэн. Сменить, что ли, гнев на милость? Я благосклонно кивнула и скользнула к нему поближе. Не нравится мне этот дядя. Зачем-то в кабинет к себе приглашает – время скоротать до начала спектакля. Еще один собрался кофеем поить. А если я кофе не люблю? Мы дружно отказались и все же пошли на второй этаж посмотреть выставку.

Едва поднялись, навстречу хлынула волна зрителей. Кто-то сразу направлялся на выход, а кто-то задержался, рассматривая картины. Выставка студентов художественного училища была… пестрой. По большей части мне не понравилось, и было стыдно перед Дэном за такое «искусство». Слишком все кричащее, какое-то модерновое. Напрочь убили инсталляции: набор кусочков из разных материалов – ткань, глина, металл, солома – и все слеплено воедино. Короче, выпендриваются как могут. Дэн с непонятным выражением лица переходил от одной работы к другой. Наконец я не выдержала и поинтересовалась его впечатлением. Он безмерно удивил меня, указав на несколько понравившихся работ – и что он в них увидел? Все какое-то растянутое, краски беспорядочно смешаны.

– Это мне кое-что напомнило, – изрек он, стоя перед изображением жуткого существа с тоскливыми глазами. Картина называлась «Лень». – Когда я начал учиться магии, пытался изображать ее на бумаге и холсте. Выходило нечто подобное. Похоже, человек ищет себя. Когда найдет, станет неплохим живописцем. – Дэн пошел, указывая на работы: – Этот бездарен, вон тот кого-то копирует, а этот, – усмехнулся он, указав на табличку с ценой в долларах, – самонадеян не по годам. А в целом хорошо отражает дух вашего мира и времени.

Две берестяные картины в торцах зала, каждая размером в стену, ему понравились настолько, что он долго не хотел уходить. Подходил ближе, прикладывал ладонь к поверхности, потом смотрел издалека.

– Удивительно теплая энергетика и радует глаз, – серьезно заметил он. – Эти картины я бы хотел видеть у себя во дворце.

У меня возникло ощущение, что он приценивается и что-то прикидывает в голове. Ой, мама. Что он задумал?

Наконец прозвучал первый звонок, и мы отправились в зрительный зал. На входе нас встретили, в качестве небольшого утешения бесплатно выдали бинокль и программку, проводили на места. Я, правда, полагала, что лучшие – значит, в первом ряду, а нас посадили где-то ряду в восьмом, но Дэн меня убедил, что с первого ряда будут слышны шаги актеров и заметен грим, так что сидим удачно. Хотя он, конечно, предпочел бы ложу, но здесь их нет.

Я хотела было потихоньку наблюдать за реакцией Дэна, как ему покажется наше театральное искусство, тем более в такой необычной форме, как рок-опера, но сама с головой ушла в спектакль. Музыка и голоса были великолепны. Ария Пресвятой Девы поразила до глубины души. Вот это да, на какой же ноте это поется?! Песня «Белый шиповник», в исполнении замечательного тенора, запала в душу. А говорят, у ленкомовцев ее поет женщина. Нет. Мужчина, и только мужчина! Надо будет найти слова. Эх, Мишке бы ее подсунуть. Но теперь – увы. Я ощутила укол совести за то, что не захотела сегодня поговорить с ним.

К концу представления в носу у меня свербело, на глаза наворачивались слезы, а в голове опять заворочались тяжелые думы. История, похожая на нашу. Она совсем девочка, он намного старше – пришелец с другой стороны Земли, можно сказать, из другого мира – холодной, пугающей России. Они встретились на краткий миг и расстались – навсегда. «Я тебя никогда не забуду – я тебя никогда не увижу». Вцепившись в руку Дэна, я не смела повернуться и взглянуть ему в глаза. Мне казалось, он думает о том же, о чем и я. Тем неприятнее было обнаружить на его губах саркастическую усмешку, когда герои встретились после своей смерти и вновь танцевали на балу.

– Вызываем такси? – спросил он, когда отзвучали последние овации. Зал аплодировал стоя.

– Давай пешком. Тут дойти-то минут пятнадцать.

На улице зрители быстро расселись по автобусам, которые один за другим выруливали со стоянки. «Авиазавод» – прочла я на боку ближайшего. Ясно, что за организация смогла наполнить немаленький зрительный зал театра.

Мне хотелось пройтись под руку с Дэном. Мы с ним практически не гуляем, погода не располагает, да и вообще, как-то не совпадает у нас ритм жизни. Обычно он возвращается поздно, откуда и от кого – стараюсь не думать. Но хоть сегодня-то я имею право на его внимание?

– Почему ты молчишь? – поинтересовалась я, когда мы вышли.

– Что ты хочешь услышать?

– Твое мнение о спектакле. Ты еще ни слова не сказал.

– Тебя интересует лестное мнение или честное? – уточнил он.

Я только вздохнула:

– Давай как есть.

– Во-первых, громко, – посмотрел он куда-то в сторону.

Да, звукоусиливающая аппаратура у них дай боже.

– А во-вторых? Договаривай, чего уж там.

– Во-вторых, пошло.

– Пошло? А мне понравилось. Хорошо играли и пели, и такой сюжет… мне показалось, что это о нас с тобой.

– А мне так не показалось, – довольно резко отозвался он. – Я не сорокалетний граф, который ради своей выгоды соблазнил пятнадцатилетнюю девочку. Очень благородно!

Вот так привет. Я изумленно уставилась на Дэна:

– Какой выгоды? Они полюбили друг друга!

– Спорить с девушками о любви бесполезно. Вы везде ее видите, даже там, где ее нет и следа. – Покосившись на меня, он смягчился: – Извини. Поступок этого графа меня покоробил.

– Но, Дэн! Это история любви. Она ждала его тридцать пять лет!

– Она – может быть. С его же стороны это политический шаг. Ему был нужен этот брак для укрепления влияния России на новых землях. Он для того и ехал, разве нет? А любил… любил он свою умершую жену. Все остальное – красивая фантазия, не более.

– А говорят, что это случилось на самом деле.

– Вот и узнай, как оно было на самом деле, ты же историк. Бьюсь об заклад, что я пр… – Дэн осекся на полуслове и продолжил напряженным голосом: – Прибавь шаг.

– Что там? – Мне нестерпимо захотелось обернуться.

– Не оглядывайся. Идем быстрее, – потянул он меня за руку. – Рраэнн! Впереди двое. И кажется, сзади кто-то есть.

Навстречу нам действительно шли двое. Я почувствовала, что сердце тревожно заколотилось.

– Эй, чувак, дай закурить! – с наездом обратились они к нам. Мама моя! Ну и рожи!

– Не курю и вам не советую, – спокойно ответил Дэн, смерив их взглядом.

– А че такой дерзкий?

– Я вижу здесь одного дерзкого – тебя.

– Опа-на! Че за наезд? – К нам подступили уже вплотную.

– Мы идем своим путем, вы – своим. Не будем мешать друг другу. – Дэн пристально взглянул обоим в глаза, шагнул вперед, и – о чудо! – мужики, загородившие нам дорогу, расступились. И мы бы спокойно ушли, но тут сзади подоспели несколько человек.

– Вы для чего тут поставлены, лошары, счастливого пути желать?! Чуть не упустили! – накинулись они на своих же. Меня неожиданно схватили, резко разворачивая на сто восемьдесят градусов, так что я еле удержалась на ногах и выпустила руку Дэна. Цветы со сгиба локтя полетели в снег.

– Далеко собрались? Какая цыпа! Да с цветами! – пнул букет один из напавших. – Богато живете. С бедными поделитесь? Предлагаем добровольно, глядишь, мордашки целее будут.

Я стояла ни жива ни мертва, совсем близко увидев руку с кастетом. При свете фонаря блеснул шип посередине, и мне явственно представилось, что будет с моим лицом, если по нему вдарят этой штуковиной.

– Отпусти ее, мразь! – внятно произнес Дэн. Я смотрела на него, поэтому видела, как он снял перчатки, разминая пальцы, а в глазах его зажглись синие огоньки.

– А то что?! – издевательски поинтересовался главный.

– Иначе я не гарантирую вам жизнь.

Вокруг заржали:

– Смотри-ка, не просто рыпается, он нас приговорил. Отчаянный фраер.

Вслед за этим все пришло в движение. С меня сорвали шапку и сумочку, Дэну на руки бросились двое, но, неожиданно поскользнувшись, рухнули под ноги остальным. Сам он с разворота въехал ногой тому, что уже тянулся к моим серьгам. Я не успела даже рук донести до головы, чтобы прикрыть уши. Еще один бросился вперед и тут же сложился пополам, хватая воздух ртом. Оставшиеся трое налетели одновременно. Дэн, который протягивал ко мне руку с сияющим перстнем, не успел на долю секунды. Мое лицо обожгла боль, из глаз посыпались искры, так что я потеряла ориентацию в пространстве. Почувствовала только, что по телу прошла теплая волна, и, схватившись за лицо обеими руками, осела на колени.

Произошедшее заняло всего несколько секунд.

Меж пальцев пробивались теплые струйки, а в голове вертелась мысль, как жалко будет залить кровью светлую шубу. Вокруг слышались сдавленные крики, густо приправленные матом, скрип снега и топот ног. Находиться в центре драки было очень страшно, настолько, что я даже крикнуть не могла – голос не слушался, а в голову не пришло отползти в сторону. Вскоре все стихло, и я услышала приближающиеся шаги. Невольно сжалась, ожидая удара.