– Вадко-о-о!!! – зачем-то встав на цыпочки, заорал он. И, не дожидаясь ответа от «абонента», принялся костерить его на чем свет стоит.
Орал недолго, так как этот самый Вадко, здоровенная орясина лет эдак шестнадцати-семнадцати, выметнулся из-за ближайшего сарая и встал перед ним, как лист перед травой.
Ценные указания, которые староста дал парнишке, мы не слышали – до собеседников было достаточно далеко. Но этого нам, собственно, и не требовалось: выслушав короткий и весьма эмоциональный монолог, орясина сорвалась с места и, жутко косолапя, понеслась к озеру. По пути чуть не вывернув из земли столб, на котором держалась левая створка ворот.
Пока я объяснял Фроловой, какое упреждение и почему надо было брать для стрельбы по Вадко, он, выбежав на берег, издал «молодецкий» свист. Который я в далеком детстве оценил бы от силы на троечку. Ибо в нем не было ни силы, ни чистоты исполнения, ни переливов, особо ценимых в той компании уличных хулиганов, в которой я тогда тусовался. Тем не менее, несмотря на столь низкую оценку, свист все-таки привлек внимание мужиков, тусующихся рядом с лодочным сараем, а пара коротких фраз орясины, сопровождаемых ожесточенной жестикуляцией, заставили их прекратить точить лясы и заняться делом. То есть зайти в вышеупомянутый сарай, вытащить из него связку весел, затем спуститься к воде, степенно пройти по дощатым мосткам и подготовить к озерному круизу два самых вместительных плавсредства типа «лодка». Или, если отталкиваться от очень непритязательного внешнего вида последних, «лоханка».
– Ваше сиятельство! – осмотрев в бинокль оба ялика и решив, что десяток километров они как-нибудь да проплывут, начал я. – Ежели денежные затруднения окажутся единственной преградой на пути к Американскому континенту, готов буду на собственные средства приобресть две шхуны на Санкт-Петербургской верфи. И придав им, соответственно, наименования «Юнона» и «Авось»…
– Прости, что перебиваю… – каким-то уж очень напряженным голосом выдохнула Ольга, – но я вижу движение. Сектор А-дальний. Дистанция семьсот тридцать. Ветра нет. Угол места цели – минус десять градусов…
…Ольга приготовилась к стрельбе буквально за пару секунд. Кинула взгляд на карточку огня, нашла нужное обозначение, прочитала цифры рядом с ним и быстренько повернула лимбы оптики на нужное количество делений. После чего совместила перекрестие прицела с правым виском мужика, наблюдающего за деревней с противоположной опушки. То, что этот бородач «сам не местный» и явился к поселку отнюдь не с новогодними подарками, было видно невооруженным глазом: вместо того, чтобы нестись к ближайшему дому с улыбкой во все тридцать два зуба, «Дед Мороз» весьма потрепанного вида ныкался в густом кустарнике, хмурил брови и… периодически чесался. Причем делал это настолько ожесточенно, что невольно заставил девушку вспомнить знакомство со слассами[42] и поежиться.
Пока Фролова отгоняла от себя не самые приятные воспоминания, Вересаев продолжал разглядывать «гостя» в бинокль. А когда закончил, удовлетворенно хмыкнул:
– На ловца и зверь бежит!
– В смысле? – не поняла девушка и, оторвавшись от прицела, посмотрела на него.
– Подожди минуточку… – попросил снайпер, тут же зажал тангенту рации и зашептал в гарнитуру: – Умник, я Единичка, как слышишь меня? Прием!
Фрайт ап-Ивер, получивший это прозвище за профессиональные навыки и кругозор, довольно широкий для средневекового мира, тупить не стал, а практически сразу вышел на связь:
– Единичка, я Умник, слышу тебя хорошо! Прием!
– Без моей команды из дому ни ногой! – первым делом распорядился Макс. А когда разумник подтвердил получение приказа, удовлетворенно хмыкнул. И начал озвучивать в гарнитуру о-о-очень своеобразные ЦУ.
Первая фраза – убедить старосту найти несколько больших мешков и набить их домашним скарбом – вызвала у Ольги недоумение. Вторая – переодеть Измененных в шмотье все того же старосты и, нагрузив «добычей», отправить в нашу сторону – намек на понимание. Третья – описание того, как надо поработать с сознаниями старосты и его домочадцев – почти невыносимое желание расхохотаться в голос. Увы, за демаскировку позиции их группы можно было схлопотать по самое небалуйся. Поэтому девушка сдержала порыв и продолжила слушать. Благо было что: закончив с «накачкой» ап-Ивера, снайпер довольно подробно озадачил ап-Шевила, ап-Лагаррата, тройку бездельничающих Измененных и Нюхача.
Арвид, получивший самое «технически легкое» задание не отсвечивать и не путаться под ногами, нехотя отдал свою рацию владельцу самого чувствительного носа, угрюмо скинул с плеч котомку с какими-то магическими приблудами и зарылся в нее с головой. Мутант, разобравшись с принципом использования «артефакта», вместе с выделенным ему личным телохранителем растворились в лесу. А стихийник вместе с парой Измененных бесшумно переместился поближе к опушке и принялся вдумчиво изучать место будущего боя.
– Макс, а что делать мне? – тихонечко спросила Ольга, так и не дождавшись каких-либо персональных инструкций.
– Изображать военного корреспондента… – деловито ответил он. – Доставать айфон и снимать все, что увидишь…
– Может, мне лучше подстраховывать ап-Шевила?
Вересаев насмешливо выгнул бровь:
– Оль, ты представляешь, на что реально способны местные маги в бою?
– Не-а…
– Вот и я «не-а». Поэтому сейчас я столкну их с прячущейся в кустах шайкой-лейкой, затем проанализирую шоу «Встреча на Эльбе» и сделаю далеко идущие выводы…
– А вдруг…
– Солнышко, с нами ТРИ полноценные боевые тройки. Самый слабый из наших Гарри Поттеров, ап-Лагаррат, вот-вот получит пятую ступень. А самый сильный, ап-Шевил – полноценная «восьмерка». Думаю, два-три десятка местных бомжей им на один зуб.
– Намек поняла, буду снимать. И – молча… – кивнула девушка и вытащила из кармана телефон…
…Первые минут двадцать после ухода Нюхача Ольга не отрывалась от оптики: разглядывала поселок и на всякий случай прикидывала разные варианты развития событий. Потом, когда небо начало ощутимо темнеть, а в поведении членов «шайки-лейки» появилась некоторая нервозность, задергалась и сама. Вроде бы не сильно. Но в какой-то момент, посмотрев на часы, вдруг поняла, что делает это раз седьмой-восьмой. Поэтому украдкой оглядела лица совершенно спокойных мужчин и мысленно обозвала себя торопыжкой.
Еще через десять минут, когда тот самый бородач, которого она выбрала целью номер один, жестом подозвал к себе кого-то из подельников, она почувствовала, что нервно облизывает губы, и буквально заставила себя оторвать глаз от окуляра. Оглядела кору дерева, рядом с которым сидела. Нашла и сфотографировала небольшого жучка с мощными темно-коричневыми жвалами, парой длиннющих усов и ярко-желтыми надкрыльями, уверенно взбирающегося вверх по стволу. Покопалась в инфоблоке и убедилась в том, что насекомое не ядовито. «Помогла» ему сорваться. Полюбовалась на то, как до смерти обиженный «альпинист» расправляет крылья и… облегченно перевела дух, услышав в эфире хриплый шепот Нюхача:
– Единичка, я Халк! Как слышишь меня?
Услышав позывной мутанта, девушка представила себе героя одноименного фильма, закрыла лицо руками и мысленно всхлипнула от восторга. А голос Макса даже не дрогнул:
– Халк, я Единичка, слышу тебя хорошо! Прием!
– Это рвачи. С архипелага.[43] В шайке четырнадцать человек. Четыре лишенца,[44] пять одаренных и пять бездарей…
Слово «рвач», по смыслу приблизительно соответствующее понятию «рэкетир», заставило Ольгу поморщиться. «Лишенец» – перестать волноваться за исход боя. А вот дальнейший монолог Нюхача – слегка загрузиться. Ибо, назвав количество бандитов, мутант не успокоился. А предельно подробно охарактеризовал предполагаемые физические кондиции каждого из них, описал приметы самых опасных бойцов, имеющееся у них оружие, пропускную способность каких-то там каналов и характеристики амулетов! И пусть большую часть терминов девушка не понимала, но не могла не оценить объем разведанной информации.
Вересаев тоже впечатлился. Наверное. Ибо где-то на середине доклада пододвинул к себе блокнот и начал делать какие-то пометки. А когда мутант закончил, попросил стихийника объяснить несколько понятий. Тот, само собой, ответил. А через пару минут удовлетворенный снайпер вызвал ап-Ивера и дал команду начинать. Истошный женский крик, раздавшийся буквально в то же мгновение, заставил Ольгу изумленно выгнуть бровь: для того, чтобы ТАК орать, надо было иметь либо очень веские мотивы, либо очень хорошую практику.
– Этой поверил бы даже Станиславский… – чуть слышно хихикнула она, припала к прицелу, нашла лицо рвача с бородой и с глубоким внутренним удовлетворением увидела на нем ясно выраженное охренение.
– Уби-и-или-и-и!!! – продолжала голосить «сиротинушка». И «доголосилась»: судя по оборвавшемуся крику, жуткие «убивцы», лишившие ее кого-то из близких родственников, прервали «арию» молодецким ударом.
