Ознакомительная версия.
Следующий столик, крайний у стены, был несколько крупнее своих центральных родственников. Тут сидела мужская компания, которая любила крепко закусить. Их стол куда больше напоминал ресторанный, чем прочие скромные фуршеты… Ну скромные – по количеству заказов, а не по их стоимости. То же вино, например, которое я поднял с пола, стоило примерно двадцать пять тысяч долларов за бутылку… Оную цифру я извлек из головы официанта, и я спас не столько бутылку, сколько этого самого официанта от инфаркта… Но я отвлекся.
Серьезная мужская компания к выбору блюд подошла опять-таки серьезно. В центре стола стояло блюдо с цельным молочным поросенком, окружали его три цыпленка – гриль, табака и ляванги. Все это мясное изобилие достойно сопровождалось зеленью, винами и прочими изысками, перечислять которые я мог бы долго, да некогда.
– Вот это я понимаю, хлебом господа запаслись! – сказал я уважительно, подходя к их столику и оглядывая ассортимент. – А как насчет достойных зрелищ?
– А вы? – Ребята явно оказались сбитыми с толку моим вопросом.
– Да кому нужны эти фокусы… Детский лепет! – Я пренебрежительно махнул рукой. – Что вы скажете об экзотическом танце, исполняемом несколькими загорелыми красотками?
– Так только же что были… – Судя по тону, предлагаемое мною развлечение относилось к числу любимых и желанных, хотя резкая смена моего профиля настораживала.
– На них было слишком много перьев… К чему нам эти излишки?
У мужчин загорелись глаза, и они дружно закивали. Я хмыкнул, сел на краешек их стола и хлопнул в ладоши.
Первым пошевелился поросенок. Уж не знаю, какого он был там пола, но внимание он приковал всех без исключения. Затем зашевелились цыплята. Под дружные охи и всего с двумя попытками грохнуться в обморок вся четверка поднялась на задние лапы. Не слишком уверенно (все-таки цыпленок табака подразумевает распластывание и прессование) цыплята взяли друг друга за крылышки. Получилось, как будто они подхватили друг друга под локти, только стоящий посредине цыпленок табака оказался спиной к зрителям. Я подбавил немного энергии, и вся компания стала ощутимо живее. Зря я, что ли, некромантию осваивал? Не скажу, правда, что планировал использовать ее именно так…
Выпрямившийся и расправивший плечи поросенок одним передним копытцем подбоченился, вторым достал изо рта яблоко и бодро пустился вприсядку, а цыплята принялись отплясывать на заднем плане канкан… Представляя себе всю эту картину, так и хочется добавить развеселой музыки, но все действо происходило в совершенно гробовой тишине. Единственный звук, который был во всем зале, – это топот ног моих своеобразных танцоров, которые отплясывали, не жалея магических сил.
Наконец один из сидящих за большим столом крупных мужчин тряхнул головой и задал просто гениальный, на мой вкус, вопрос:
– Это… это какой-то фокус?
– Хм, даже и не знаю, что могло подвигнуть вас к такому странному выводу… – сказал я совершенно искренне. Обыкновенная бытовая некромантия – при чем тут какие-то фокусы?
– В смысле там спрятан какой-то механизм? – догадался его сосед.
Вместо ответа я сунул руку за пазуху и вытащил длинный меч…
Сразу поясню – это не был мой меч. Мой меч – узкий черный клинок, на который было наложено совершенно невообразимое количество заклятий, перед тем как я готовился к своему первому прыжку между мирами, да так ни разу и не применил, был слишком опасен для моих цыпочек. В смысле, что наложенные на него заклинания включали в себя комплекс чар против чужих заклятий, так что мои собственные простенькие чары некромантии разбились бы в пух и прах, а мне требовалось продолжение магического эффекта. Для этого я позаимствовал из своей оружейной другой меч – один из тех, которыми я пользовался для охоты в мире, покрытом мглой. Он тоже был зачарован, но его чары были направлены на усиление физических повреждений и без специальных камней не приносили вреда магической составляющей. Одним словом – то, что мне надо.
Появление из-под плаща двуручного черного клеймора было встречено дружным «ой», после чего я аккуратно рассек поросенка. Причем рассек вертикально, так чтобы образовались две равные половинки. К вящему ужасу любителей плотно покушать, которые дружно отпрянули от стола, обе половинки поросенка продолжили свой дикий танец. Вернее, теперь это было судорожное подпрыгивание в попытках сохранить равновесие. Завершая представление, я потянулся к пляшущему по центру цыпленку табака, оторвал ему одну из ног и принялся задумчиво жевать. Ставшего инвалидом собрата крайние товарки не бросили и продолжили танцевать, только прыти у них поубавилось. Вся эта картина была настолько гротескно-жуткой, что у кого-то начались приступы тошноты. Оторванная конечность цыпленка выглядела рваной раной, а сам он – изнемогающим бойцом, которого другие, тоже раненые, но легче, товарищи пытались дотащить до госпиталя.
Хлопок в ладоши в этой тишине прозвучал как выстрел. Люди вздрогнули, а мясо бесформенной кучей рухнуло на стол. Не думаю, что его кто-нибудь будет есть, а жалко – готовить тутошние повара умели на славу. Не сказав ни слова, я в который раз ухмыльнулся и направился дальше… Прямиком в стену…
Я буквально спиной чувствовал коллективный взгляд всех, кто был в этом зале. Шоу продолжалось!
Ходить сквозь стены я не умею. Этому, без сомнения, полезному искусству я не обучался, хотя не думаю, что оно сложнее всего того, чем я занимаюсь в повседневной жизни. У всех своя рутина. Просто я до сих пор считал, что мне с лихвой хватает умения телепортироваться, с одной стороны, и умения снести любую преграду к едрене фене – с другой. Не стал исключением и этот раз – я попросту телепортировался, подойдя к стене, а поверх наложил небольшую иллюзию, по которой я постепенно таю в материальной преграде.
Люди так и продолжили буравить взглядом тот участок стены, а посему не обратили внимания на то, что я возник с другого конца зала. Негромкое прокашливание заставило их всех, как по команде, обернуться и посмотреть на меня. И опять, не говоря ни слова, я показал им косточку от курицы, которую до сих пор держал в руке, а затем подкинул в воздух. Мой цилиндр, тот самый, который я оставил на первом столике, резко взмыл в воздух, напугав до икоты сидящих рядом. Заложив красивую дугу, он поймал в полете кость, после чего изящно спланировал в мою полусогнутую руку. Люди вновь посмотрели на меня.
Они уже давно забыли, кто я. Они уже давно забыли, кто они. Здесь, вокруг них, рушился тот самый мир, к которому они так привыкли и который считали своей собственностью. Рушился просто так. Ради забавы. Ради их забавы… Ради их ли? Или ради чьей-то чужой забавы, в которой они сами были всего лишь декорациями? Все мы – звенья этой странной, сплетенной в клубок цепи. Об этом стоило подумать…
Я все-таки развлекся… развлекся сам, развлекая их. Куда больше, чем отправив на экскурсию рыжебородого короля и его свиту, хотя поначалу подозревал обратное… Странная штука – эти желания…
Я в который раз обвел взглядом ставший уже знакомым зал. Сколь разительны были перемены, которые произошли тут с начала моего выступления. Я еще ничего не разрушил (пока, но, как говорится, еще не вечер), но сравнивать этот зал с первоначальным было уже невозможно. Раньше тут сидели короли мира, а теперь – напуганные и сжавшиеся жертвы бомбежки. Но не все. В некоторых глазах горел восторг, в некоторых – надежда.
– Про фокусы недаром говорят: «Ловкость рук». Очень соглашусь с автором этого высказывания, хотя его неплохо было бы дополнить. Иногда речь идет о ловкости тех рук, которые создают все эти закулисные штуковины и потайные механизмы, позволяющие вытворять на сцене черт знает что. И кто, спрашивается, в этом случае фокусник? Явно не тот, кто стоит в окружении красоток и таинственно улыбается. Но не будем обобщать. Ловкость рук – и вправду важнейшее умение для фокусника, вот только этих рук порой катастрофически не хватает. Выкручиваться приходится по-разному. Один древнеиндийский фокусник вообще ухитрился себе отрастить еще несколько пар рук… И как только не путался? Таким его до сих пор и изображают. Я, например, могу предложить еще такой способ…
На ум внезапно пришли воспоминания с моего первого магического турнира. Большую его часть я провел на трибунах, наблюдая за выступлениями разнообразных придворных магов, не рискнувших соваться в основные соревнования, но готовых развлечь публику своим искусством. Среди них был волшебник, наловчившийся штамповать иллюзии самого себя. Сейчас этот фокус показался мне вполне уместным. Направляясь к одному из столиков с одиноким мужчиной, я на ходу раздвоился, а затем раздвоился каждый из двойников. В итоге столик обступило уже четверо недобро ухмыляющихся типов. Более того, мое умение позволяло изрядно усовершенствовать изначальное заклятие, так что каждая из копий вела себя совершенно уникально, не копируя других. В частности, один мой двойник сейчас прикуривал извлеченную из воздуха и подожженную пальцами сигару, второй копался в цилиндре, засунув туда руку по плечо, а третий внимательно изучал необычного вида бутылку, только что извлеченную вторым. Бутылку пришлось поддерживать в воздухе отдельно, так как она была настоящей, так что истинная магия фокуса для зрителей опять оказалась недоступна.
Ознакомительная версия.
