Ознакомительная версия.
Мсьё Годфруа не растерялся – всем телом прижал меня к колонне, а локтем надавил под подбородком так, что я едва смогла вздохнуть. Выплескивающийся огненный поток сразу ослабел. И стражники остановились. Отбиваясь, я попыталась вцепиться ногтями в лицо лекарю, но он отвернул голову, и я только успела как следует дернуть его за кончик жестких усов.
Он поморщился и провёл свободной рукой над моей головой. Из его ладони в мой затылок ударила мощная волна и закупорила огонь во мне, как пробка бутыль. Лекарь оглянулся, продолжая нещадно сдавливать мне горло, затем щелкнул пальцами другой руки несколько раз. И драка в бальной зале прекратилась.
Ошалевшие, подранные участники безумного сражения смотрели друг на друга округленными глазами. А затем перевели взгляды на нас. Лекарь еще сильнее сдавил мою глотку. Я захрипела, пытаясь глотнуть воздуха. Из толпы атласных оборванцев в нашу сторону двинулась высокая фигура. Все еще в маске, но без парика. Король!
– Вина сюда! – выкрикнул лекарь. – Скорее! Иначе все повторится.
Огненная лава плескалась внутри меня, разрывала, но не выходила наружу. Дьявольский лекарь, что он сделал?! Я тщетно пыталась высвободиться, и придумать что-нибудь еще.
– Все вон! – гаркнул король, и придворные с радостью и страхом кинулись спасаться бегством из зала.
Кто-то ухватил меня за волосы и запрокинул мне голову, кто-то завел руки назад и сдавил кисти, будто тисками, кто-то разжал зубы кинжалом, и лекарь вылил мне в рот полный кубок вина. Потом еще. Я захлебывалась, кашляла и выплевывала терпкую жидкость, но мерзавец не останавливался и собирался, похоже, влить в меня целый бочонок.
Мое сознание начало мутиться, и скоро перед глазами поплыло, а тело повисло на чужих руках.
– Достаточно, – сказал лекарь и напомнил: – Ваше Величество, она нужна вам живой.
В туманной дымке передвигались фигуры по залу. Самая высокая вдалеке расположилась на троне.
– Нужна ли? Де Моле, ты отвечаешь за то, чтобы до костра ведьма не сбежала. Мы будем судить ее со всей строгостью за колдовство и мятеж. Я хочу, чтобы на допросе она кричала так, чтобы даже у палачей стыли жилы.
«О, Боже! Что они сделают со мной? – задрожала я. – Молить о прощении? Или о быстрой смерти? Святые угодники! Господи! За что ты так со мной?!»
Сильные руки встряхнули меня, и я почувствовала на запястьях холодное железо. В ужасе услышала лязг тяжелых звеньев цепи. Меня перестали держать. Ноги давно стали ватными, и я в бессилии опустилась на пол. Слезы покатились из моих глаз. Я склонила голову – не хотелось, чтобы эти нелюди видели их.
– Ваше Величество, – произнесла графиня де Веруа. – Но она действительно нужна вам. Велите выйти посторонним.
– Она опасна. И я еще подумаю, не связаны ли вы, мадам, с мятежницей, – голос короля превратился в рык. – И вы, мсьё Годфруа! Пожалуй, вместо того чтобы подписать вам грамоту о дворянстве, я подпишу приказ о том, чтобы вы заняли место на костре рядом с бунтовщицей.
– Помилуйте, Ваше Величество. Спешу вас заверить, что сейчас мадемуазель уже не опасна, – совершенно спокойно ответил лекарь. – Не более, чем обычная хрупкая девушка. Осмелюсь заметить, Ваше королевское величество, что неприятность произошла не по моей вине. Графиня, при всем моем глубочайшем почтении, почему-то не последовала моим наставлениям и не подмешала в питье мадемуазель Абели вина.
– Она казалась такой спокойной. Откуда я могла знать, что дитя с ангельским личиком способно на подобное? Вы же сами называли ее сущим ангелом, – возразила графиня и настойчиво повторила: – Пусть посторонние покинут зал. Ради вашего блага, монсир.
– Вы всегда так упрямы, графиня! Но… – раздался хлопок тяжелых ладоней. – Все слышали, что сказала мадам де Веруа. Вышли вон. Все, кроме лекаря и Де Моле.
Я подняла голову, пытаясь смотреть прямо, несмотря на безумное количество алкоголя в крови. О, Боже, как я их всех ненавидела! Я сконцентрировалась и выдавила из себя заплетающимся языком:
– Я никого целить не стану. Можете убить меня прямо сейчас.
Чья-то мозолистая ладонь отвесила мне пощечину так, что в глазах потемнело. Губа треснула, и я почувствовала солоноватый привкус крови.
– Как смеешь, ты, ведьма, разговаривать так с королем!
– А я подданная короля Франции, – скривившись, огрызнулась я.
И получила еще одну оплеуху. В ушах загудело, скулу пронзила боль.
– Остановитесь, де Моле, – велел лекарь. – Я обещал, Ваше Величество, что она избавит вас от болезней и недугов. Но если подобным образом выбивать из нее мозги, боюсь, пользы от нее никакой не будет. И сил не останется, чтобы забрать ваши хвори.
– Что же вы предлагаете, – возмущенно рявкнул король, – чтобы я поместил нахальную ведьму в лучшую комнату замка, кормил и поил, как принцессу? Может, мне одарить ее золотом и бриллиантами за все, что она здесь устроила?!
– Если вам дорого здоровье и жизнь, Ваше Величество…
– Черт побери, Годфруа! Вы издеваетесь?! – вскипел король. – Да я сотру вас в порошок вместе с вашим семейством и домом!
– Как вам будет угодно, но я лишь забочусь о вашем благополучии, – вкрадчиво сообщил лекарь. – Если вы не хотите, монсир, чтобы у вас вскоре провалился нос, чтобы сгнили кости и кожа, в то время пока вы еще живы, вам придется потерпеть присутствие Абели Мадлен… И отнестись к ней чуть ласковее. Увы, Ваше Величество, как ни прискорбно мне это сообщать, так оно и есть.
– Да вы дьявол, Годфруа! И как ваш чертов язык осмеливается указывать мне?
– Только ради вас, монсир, ради вашего блага я готов навлечь ваш гнев на себя. Единственное, что хотелось бы напомнить, что мадемуазель Абели – ваш ключ к молодости и абсолютному здоровью. А ее реакция вызвана девичьей скромностью и страхом. Мадам Жанна, будьте так любезны, покажите Его Величеству, какой чистой стала ваша кожа от одного лишь прикосновения Абели.
Я выругалась, но слишком тихо – они меня не расслышали. Громче не получилось, в сумасшедшем опьянении сознание начало меркнуть, постепенно вырывая меня из реальности и погружая в темноту. Глаза слипались сами собой.
Послышался шорох юбок. Затем совсем рядом лекарь приглушенно произнес:
– Она в беспамятстве. Сейчас это к лучшему. Если Абели выживет после неаполитанки, вам будут долгое время не страшны ни травмы, ни ранения, ни эпидемии и простые простуды, Ваше Величество.
– Я помню, вы говорили мне о подобных чудесах… Но смотрите, барон Годфруа, – раздраженно заверил король, – если вы обманули, я достану вас из-под земли, а девчонку сожгу на площади. Так, впрочем, и подобает поступать с ведьмами.
– Как будет угодно Вашему Величеству. Но, осмелюсь предположить, что практичнее будет оставить ее на будущее. Кто знает, где вас может подстеречь шальная шпага или яд, подсыпанный злоумышленниками… Возможно, это лишь слухи, но в народе упорно говорят, что к вам подсылали убийц. Хвала небесам, что ваши гвардейцы не дремлют. А если вас все же ранят? Или война? Время сейчас неспокойное. В присутствии Абели вы можете ничего не бояться. Ваше Величество, благодаря ее дару, вы будете восстанавливаться мгновенно, как мистический Феникс из пепла, как сын Бога, коим вы и являетесь. Представьте, какие легенды пойдут о вас на весь мир! Люди засомневаются, кому стоит подчиняться – неуязвимому королю или французскому Людовику, объявившему себя солнцем?
– Но-но, – пригрозил Виктор Амадей, – как бы он не был мне неприятен, вам говорить пренебрежительно о моем девере я не позволю!
– Прошу прощения, Ваше Величество, – залебезил лекарь, – я лишь хотел подчеркнуть ваше величие и божественное наследие!
– Ладно, что вы там еще говорили?
С двойным воодушевлением мсьё Годфруа добавил:
– Вы, Ваше Величество, будете самым здоровым из всех ныне живущих королей. И потому самым могущественным. А еще вы сможете сохранять мужское здоровье, с кем бы и когда бы ни решили провести ночь… Для этого только и требуется, что приручить мадемуазель Абели и не позволять ей вступать в связи с мужчинами. Вот и все! Поверьте, это малое неудобство окупится сторицей.
Борясь со сном, я подумала: «Ха-ха! Ни за что на свете не стану лечить никого из вас! Пойте свои елейные песенки, обещайте, врите с три короба, подлый мсьё Годфруа! Я лучше умру сама. И утащу на костер вас и весь ваш вертеп…»
– Ладно, отнесите ее в гостевую спальню, – распорядился король и чиркнул пером по бумаге. – Только подальше от моих покоев. И кандалы пока не снимайте. Я должен быть уверен, что она не представляет опасности.
– Главное, держите ее пьяной. Постоянно. И она будет покорна, как ягненок, – поспешно добавил лекарь.
Я снова выругалась про себя и отключилась.
Серый свет пробивался из-за нависшей шторы или чем там была эта тряпка перед моим носом? Значит, наступило утро или, наоборот, вечер? А, может, просто дождливый день? Голова была туманной, и все кружилось в хмельном угаре, словно меня поместили на горизонтальное колесо мельницы и вертели-вертели-вертели. Непонятно зачем.
Ознакомительная версия.
