Ознакомительная версия.
Мы разместились за покатыми серыми валунами – так, чтобы людям, поднимающимся по склону, нас было не видно. Весь холм простирался перед нами, как на ладони. Чудесная позиция для обороны. Увы, что-то мне подсказывало, что все наши усилия пройдут даром. Их три десятка или даже больше. Нас – всего трое, не считая козла. Словно триста спартанцев против многотысячной армии персов в Фермопильском ущелье! Что там было со спартанцами? Правильно, погибли все. Боюсь, та же чудовищная участь ожидает и нас.
Я с тоской осмотрела окрестности. Природа вокруг была ошеломляюще красивой. Наверное, нет места возвышенней и романтичней, чтобы умереть.
Словно в ответ на мои мрачные мысли Этьен протянул небольшой кинжал и показал пальцем, что лезвие хорошо отточено:
– И свиней королевских будет резать, словно масло.
– Мне же убивать нельзя, – пробормотала я.
– Пару раз ткнуть можно, – прошамкала старуха. – В руку или ногу. От этого никто дух не испустит, а гоняться за тобой будет неповадно.
– Я за тебя их перебью, – процедил Этьен.
– Главное деру не дай, рыцарь, – хмыкнула старуха, – при виде папки своего.
– С ним мне особо есть за что поквитаться, – сузил глаза Этьен.
Мороз по коже пробежал от его взгляда, и я тут же вспомнила об утопленнице. Вот и понятно сразу стало, зачем Этьен пошел меня выручать – отомстить отцу за любимую, испортить тому планы и жизнь. А я-то навыдумывала… Ладно, так даже проще. Пусть мстит. Значит, я ни при чем, одним грехом на душе меньше.
Посмотрела на Этьена украдкой – красивый, такой красивый. Жалко, если умрет.
«Пусть бы жил он, Господи! От него детки были бы – загляденье, настоящие французы! Сбереги его, Святая Дева. Вот уж счастливицей будет та, кого он полюбит», – возвышенно подумала я, но в душе что-то воспротивилось. Будущей счастливице захотелось дать вот этим булыжником по голове, а не деток от Этьена. «У-у, гадина она, а не счастливица…» – насупилась я.
А Этьен спокойно принялся точить здоровенный охотничий нож.
– Ну-ка, Абели, слушай во все уши, – тихо сказала мадам Тэйра, отводя меня подальше от парня, – учу один раз. В другой, может, не придется.
Я вся превратилась во внимание.
* * *
Уже солнце начало клониться к западу, а мы все ждали Огюстена с преследователями.
«Бедняга, – вздохнула я, – трудно ему, наверное, после пыток по лесу шагать. И без лошади. Все ногами да ногами. Вот за него я точно поквитаюсь, хоть малой кровью».
Я повертела кинжалом, приноравливаясь. Этьен, следящий за подъемом в гору с нашего произвольного аванпоста, оглянулся и хмыкнул:
– Это не ножик кухонный – морковку нарезать. Вперед острием бей. И рукоятку сжимай покрепче, чтоб из рук не выпал.
Я попробовала. Он с издевательской усмешкой покачал головой и снова посмотрел вниз.
И вдруг весь напрягся, вытянулся, как струна, поднял указательный палец и поднес его к губам. С останавливающимся дыханием я высунулась на несколько пус из-за камня. На тропинке у леса показался Огюстен, одежда его превратилась в лохмотья, на лице – следы побоев. За ним волочилась железная цепь. Чуть прихрамывая, он шел быстро прямо к нам, похожий на недоломанную деревянную куклу.
Всадники – со страху мне показалось, что их еще больше, чем в видéнии, – выехали из леса, мерно покачиваясь на лошадях и опустив копья. На лицах королевских гвардейцев было написано: «Когда уже этот кретин свернет себе шею, и бессмысленный поход окончится?» Следом за пятым кавалеристом показался лекарь.
Ух, ненавистные рыжие усы! Во мне все заклокотало. Я обернулась – мадам Тэйра показала пальцем на живот. Значит, пора делать то, что она велела. Я сосредоточилась на утихшем было огненном потоке, и он словно кобра, которую индийский факир выпустил из кувшина, взвился вверх, расширился над головой громадным клобуком и запылал.
Огюстен оживился. С улыбкой счастливого, пусть и замученного идиота, он взревел:
– Абели, моя госпожа, я иду к тебе! – и рванул вверх по тропе, словно ему к двум ногам привязали по два колеса.
– Нашли ведьму! Оружие к бою! – скомандовал де Моле, выезжая вперед и размахивая шпагой.
Гвардейцы вмиг ощетинились копьями и клинками. По спине пробежал холодок. Столько вооруженных до зубов мужчин, и все против меня. Ой, святые угодники! Помогите! Вытаращив глаза от испуга, я обернулась на мадам Тэйра. Поджилки у меня затряслись. Старуха махнула сухонькой ладонью, призывая успокоиться, и прильнула к камням.
«Да, – решила я, – бояться буду потом, а сейчас… Ну, святая Жанна, Дева Орлеанская, не подведи, тебе все в ратных делах ведомо!»
Я несколько раз вдохнула и выдохнула, пытаясь сосредоточиться. На секунду прикрыла глаза, и поток над головой разросся, превратился в багровое облако с огненными всполохами. Наполненное молниями, оно пухло и шевелилось, похожее на грозовую тучу на фоне заката. Я подула в сторону преследователей. Мое облако затянуло небо над головами гвардейцев, миновав Огюстена. Тот, гремя цепями, уже близко подобрался к нам. Краем глаза я видела придурковатую улыбку на грязном лице великана, и молилась лишь о том, чтобы никто не метнул ему в спину нож.
Я подула снова на лекаря и его шайку. Надеюсь, они пригубили доброго вина на дорожку. Огненный дождь тягучими каплями полился на головы королевских гвардейцев. Дюжина солдат, не долго думая, принялась мутузить друг друга с остервенением.
– И как ты это делаешь?! – изумленно присвистнул над ухом Этьен. – Черти меня задери!
– Отставить! – рявкнул де Моле.
Те не обратили внимания.
– Это все ведьма! – крикнул Годфруа и выставил вперед ладони, растопырив пальцы, словно паук в паутине.
Нависшее красное облако стало растворяться, несмотря на все мои усилия. Я принялась превращать его остатки в красный туман. Мадам Тэйра говорила, что тот подействует и на трезвенников. Только времени потребуется больше.
Поднимающиеся по тропе гвардейцы, не замечая мистического тумана, начали недобро поглядывать друг на друга. Если бы не сумерки, я бы увидела, наверное, как они зло щурят глаза и припоминают обиду, нанесенную соседом слева или старый должок сослуживца справа. Де Моле, оскалившись, как хищник при виде зверя, посягнувшего на его территорию, обернулся на мсьё Годфруа.
Я чуть не запрыгала от нетерпения: «Давай, давай, де Моле, выдери ему усы, наконец!»
Но тут лекарь провел руками над головой и щелкнул пальцами. Во все стороны разлетелись черные искры, и от красного тумана остались лишь жалкие клочья.
Дерущиеся позади всех гвардейцы, встряхнув головой, ошалело посмотрели на остальных, опомнились и поспешили вперед.
Мерзавец Годфруа продолжал делать пассы руками, размахивая просторными черными рукавами сюртука, будто ворон крыльями. Скоро он соткал серую сеть в воздухе, защищающую армию от моего воздействия.
– Ах ты ж свиноподобный, усатый пиндохлыст! Ну, погоди, – сдвинула я брови.
Этьен хмыкнул и сообщил:
– Минус три!
Только теперь я заметила, что трое раненых, корчась и стеная, остались лежать в кустах. Я попыталась вообразить облако из лавы снова. Но как ни было жарко в моем животе, как ни плескался красный поток, облако зависло над моей головой, пролетев не более пары метров, – его не пускала сеть чернокнижника. Я стиснула зубы и попыталась сжечь своим огнем магическую паутину. Этьен задрал голову, раскрыв рот. Похоже, в отличие от обычных людей, он видел битву красного и черного потоков. По моим вискам заструился пот, и я ослабла. Лекарь злобно ухмыльнулся, предчувствуя победу.
И тут из-за горы вылетел дракон. Гигантский. Настоящий. Куда страшнее, чем в книгах. «Лопни мои глаза!» – с чувством повторила я любимую присказку прабабки, судорожно решая, куда бы спрятаться – врыться, что ли, как ящерица, под валун?
У лекаря тоже вытянулось лицо, отвисла челюсть, а руки застыли, не закончив свои дьявольские манипуляции.
Чешуя, покрывающая чудовище размером с дом, отражала свет заходящего солнца и сверкала зеленовато-желтым, алым, оранжевым и пурпурным. Из клыкастой пасти, способной в одно мгновение заглотить всадника вместе с конем, вырывалось пламя. Хлопая громадными перепончатыми крыльями, дракон подлетел к нашему холму, и я съехала по бугристой стенке валуна на траву. Судя по крикам ужаса со склона, видели его все. Набравшись духу, я выглянула. Часть гвардейцев в страхе прижалась к земле, когда дракон пролетел над их головами, часть покатилась вниз, лязгая амуницией и ударяясь об осколки скал. Сглотнув, я зыркнула на нашу старушку – та, хитро сморщив иссохшее личико, сжимала кулачки и приговаривала:
– Так их, Лоло, вот так и растак!
Поднялась паника. Кони ржали истошно, вставали на дыбы и сбрасывали наездников. Десяток гвардейцев помчались с воплями в лес. Другие ползли кто к камням, кто к кустам. Кто-то сбил с ног лекаря, и тот, перекувыркнувшись через голову, покатился вниз.
Ознакомительная версия.
