Ознакомительная версия.
У меня перехватывало дыхание, вспомнился вчерашний поцелуй до его безумной развязки. Ослепительная белая эйфория. Я почувствовала, как просыпается пламя в бедрах и…
– Абели! – гаркнула в ухо старуха голосом гоблина. – Совсем спятила девка!
Я вздрогнула.
– А?!
– Что ты творишь?! Сейчас же успокойся! И пересядь спиной к этому негоднику! Ишь, красуется, демон! – рявкнула мадам Тэйра. – Видать, мало ты его обожгла.
Я покраснела, а она проворчала сердито:
– Нет проку рассказывать большие секреты мартовской кошке.
– Какой кошке? – не поняла я, поворачиваясь к ней.
– Тебе, – буркнула старуха и повелительно ткнула пальцем на рыжеватый валун. – Сядь напротив.
– Извините, отвлеклась, – пролепетала я и подчинилась.
– Да уж. Как погляжу, мои предупреждения что тебе, что Тити, как корове панталоны…
– Простите, – мои щеки разгорелись еще сильнее, и белое пламя в чреслах погасло.
– Бёф! А то скажи – идите, мадам Тэйра, со своими знаниями к архиепископу в повитухи. И развлекайся в свое удовольствие. Подумаешь, от парня косточки обугленные останутся. Все равно слепой и порченый! Не жалко.
– Нет, не скажу, – насупилась я. – И жалко. Он не должен был ослепнуть… Это из-за моей несдержанности, вы правы. Я исправлюсь, ведь мой удел – смотреть на него издалека и страдать. Но вы не думайте, я научусь, потому что не хочу ему навредить… Как бы вы его ни называли, он – самый лучший.
– О-ля-ля, да ты влюбилась! – всплеснула руками прабабка.
– Не знаю, – потупилась я. – Может быть. Нет, наверное, нет…
– Бёф, точно влюбилась. Ая-яй-яй! – зацокала мадам Тэйра языком.
Это смутило меня еще больше, но я упрямо повторила:
– Не знаю. Лучше подскажите, как ему помочь. Как зрение вернуть? От порчи избавить?
– Я не Пифия, на все вопросы ответов не даю. Возможно, нужно просто положиться на Вселенную, все и разрешится. Главное, помни, будь ты хоть семи пядей во лбу и с самыми сверхчеловеческими силами, ты – не Бог, не все тебе дано.
Конечно, я это и сама понимала, но меня такие слова не обрадовали. Этьен не должен оставаться слепым! Воистину, мне нужно жить подле мадам Тэйра в пещере и не видеться с людьми, чтобы никому больше не причинять страданий, особенно ему.
Судя по громким всплескам и радостным мужским фырканьям за моей спиной, несколько человек вошли в озеро искупаться. Обернуться я не решилась. Старуха пристально посмотрела на меня и заявила таинственно:
– Впрочем, есть кое-что, что ты можешь сделать и для себя, и для всего нашего рода. Глядишь, и Этьену поможет.
– Что?! – я подалась вперед. – Я все сделаю!
Мадам Тэйра осмотрелась и, убедившись, что никто не смотрит на нас, достала что-то из кармана передника.
– Держи-ка.
На ее маленькой ладони лежал огромный рубин цвета голубиной крови. Таких больших я в жизни не видывала. Ветер затеребил ветки над головой, и луч солнца упал на драгоценный камень. Он ослепил меня красной вспышкой, и я заметила, что в самой сердцевине рубина имелся изъян – замутненное черное пятно, от которого во все стороны расползались трещинки. Я осторожно взяла камень. Он был холодным, но отчего-то казался живым – вот-вот выпрыгнет из рук, как лягушка, и скроется в траве. Я разволновалась:
– Это рубин?
– Да.
– Почему он черный внутри?
– Так вышло, – понизив голос, сказала прабабка, – что уже несколько сотен лет этот камень связан с нашим семейством. Считай, это наш талисман, амулет, призванный сохранять дар в роду.
Мадам Тэйра сделала многозначительную паузу, с удовлетворением глядя, как расширились мои глаза. Она кашлянула и продолжила:
– Но у всего есть обратная сторона. Дар, большой или крохотный, дается не для темных дел. Поэтому с каждым убийством или злодеянием, сделанным кем-то из нашего рода, камень чернел. Не сразу. По одной точке, по черточке, – сообщила мадам Тэйра. – Видишь, сколько гадости за века натворило наше семейство? Больше всех проклятый Годфруа приложился – трещинки быстро полезли, скоро до поверхности доберутся.
– И что тогда? – предчувствуя недоброе, прошептала я.
– Талисман очистить нужно, чтобы наш род не выродился к свиньям собачьим. Иначе каждый скоро станет порченным, как Этьен. Даже хуже. Гораздо хуже. Все: и ближние, и дальние родственники. И тетке твоей любимой не поздоровится, и ее детям, да и тебе самой. Только остальные и знать не будут, отчего напасти страшные и мор пойдет. Но всем плохо будет. Очень плохо!
У меня холодок пробежал по спине.
– Всем? Вы уверены?
– Потому ты и родилась целительницей, чтобы уравновесить зло хоть немного. Отработать. Но жизни не хватит, чтобы сделать тебе это самой. Да и времени нет уже. Ведь когда камень треснет или полностью станет черным, роду конец. Вымрут все, как один.
– Но ведь есть вы! Вы куда сильней меня! Вы плохого не делаете, эмм… если слуг не считать… Чем не равновесие?
– Слуг? – хмыкнула старушка. – Не вижу в них ничего плохого. Без них сидела бы ты уже в подземелье да палача тешила воплями. Грешница я, не скрою. Много чего наделала. Но теперь мне настала пора уходить. Слишком долго я ждала, пока ты появишься.
– Уходить? – не поняла я. – Куда?
– К праотцам. Почитай четыреста лет ждала, пока мне на смену по-настоящему Одаренная придет. Хватит уже, я вам не Мафусаил.
– Четыреста?! – я не поверила своим ушам. – Что же, и мне столько придется?
– Никто не знает, насколько тебе мудрости хватит. Убивать станешь во зло или во благо, душа иссохнет, в прах превратится или, наоборот, к телу приклеится, пока не искупишь все…
– А вы, значит, убивали?
– Доводилось, – вздохнула бабка. – И камень этот ко мне неправедным путем попал. Что уж таить – стибрила я его у Папы Климента Пятого, когда во мне дар проснулся. Девчонкой еще была глупой. Позарилась на красоту. Подозреваю, что от камня он и проснулся, дар мой, рубин меня выбрал. Видишь ли, Папа Римский сам руки в большой крови омочил, потому камень и не остался в его тиаре. Умный камень, древний. Но это я уж потом узнала. Из видений. В общем, остался рубин у меня, и все, кто от меня пошли, на его силе жили и живут. Много вас. Всех чувствую.
– Разве Папа Римский может быть неправедным? – усомнилась я.
– Лопни мои глаза, конечно! Он же человек, а человека на земле грехи держат. Все святые на небо возносятся. Так что не будь наивной – поклоняться титулам да церковным чинам глупо.
– Но святые отцы…
– Ой, всяких еще навидаешься! Вроде как и короли Богом ставлены, но разве ты сама не повстречала короля-блудника?
– Повстречала. – Вспоминать о Викторе Амадее не хотелось. Все, рассказанное прародительницей, в мою голову не укладывалось, и от этого стучало в висках все сильнее. – Но что же мне делать? За камнем следить? Вряд ли я перевоспитаю мсьё Годфруа, да и остальные меня не послушают. Я и не знаю всех. Кто я им? Бастард. Ни своя, ни чужая. Только Моник меня и любит…
Мадам Тэйра ткнула заскорузлым пальцем в рубин:
– Ничего такого не надо. Было у меня давеча видение, незадолго до твоего появления. Есть человек. Хотя вправду и не человек он. Только с виду. Чернявый, глаз синий, пронзительный, лицом симпатичный мсьё лет сорока, только живет он уже больше тысячи.
Я поперхнулась воздухом:
– Разве столько живут?
– Лопни мои глаза! Если я четыре сотни лет землю топчу, – фыркнула бабка, – почему бы кому-то не прожить тысячу? Не перебивай по пустякам. В общем, называют его графом, а фамилию он и поменять может. Так и эдак. Ты его по золотому сиянию узнаешь. Сразу поймешь – у людей такого не бывает. В видении сказано было, что ты его встретишь при дворе монарха. Корону видела, – старуха облизнула иссохшие губы и развела руками: – А вот Франции король или какой другой страны – не знаю. Уж прости. Искать его будешь по слухам. Щедр этот мсьё камни на чудеса всевозможные. Не думаю, что таких много на этом свете.
– Но вдруг видение неверное? – встревожилась я.
– Фи! Мне уж не понять, что за видение! – возмутилась старуха и сжала кулачки. – Слушай и не умничай! Как мне поведали, граф тот и есть первый хозяин рубина, потому только он способен изъяны из камня убрать. Если захочет оставить себе, отдай. Тогда наш род отвязан будет и от дара, и от проклятия. Может, оно и к лучшему, если дара в семье не станет. Безопаснее. Инквизиторы треклятые не перевелись еще.
– И у меня дар пропадет?
– Возможно.
Мне бы порадоваться этому, но отчего-то засосало под ложечкой. Похоже, я уже начала привыкать к своим странностям.
Мадам Тэйра заерзала:
– Но сама понимаешь, простолюдинке ко двору монархов вход заказан. Если только не так, как ты попала к савойскому королю.
– Так не надо…
– Не надо, – согласилась старуха. – А потому придется тебе ехать прямиком в Париж и разыскать двоюродную бабку по линии отца – графиню де Клермон. Она не впала в немилость, в отличие от остальных. Духи мне нашептали, что она тебя примет. Титул вернет и ко двору представит. Она – одинокая вдова, ей кого-то поучать хочется. Так что потерпи уж. Станешь вести себя пристойно, наследницей определит.
Ознакомительная версия.
