– Все равно не верю… – сказал Нефритовая Жаба уныло. – Кто способен устроить подобное? Разве что Сунь Укун, Прекрасный Царь Обезьян, но он удалился от всех земных дел и углубился в постижение Дао… Да и не стал бы он никого убивать!
Лицо даоса перекосилось от усилий понять неподъемную загадку.
– Может быть, отсюда у тебя получится воззвать к небесным наставникам? – спросил Шао Ху. – Или моя молитва достигнет престола кого-либо из бодхисатв? Только отойдем от этого колодца, а то смрад смущает мой дух…
Отошли за павильон, туда, где продолжал клокотать Нефритовый Источник, и струйка золотистой воды убегала в оскверненный персиковый сад, где и терялась между деревьев.
Хэшан уселся под одно из деревьев, скрестив ноги, закрыл глаза и вроде бы даже перестал дышать. Нефритовая Жаба слопал две крохотных лепешки из красной смолы, и принялся вертеться, подпрыгивая к голым ветвям и помахивая бренчащим посохом, словно веслом.
– Не думаю, что у них что-то выйдет, – сказал Арнвид, поглаживая лысину. – Судьба не зря привела нас сюда. Если бы боги, как бы они не назывались, бодхисатвами, небесными наставниками или асами, могли сами справиться с этой бедой, они бы с ней справились.
– Это верно, – кивнул Ивар. – Есть дела, для которых годятся только смелые люди…
Он замер, прислушиваясь, показалось, что где-то рядом громко вздохнули.
Горный кряж, вершину коего занимал Верхний Куньлунь, содрогнулся, зашумели голые ветви. Солнце, обратившееся багровым вороном, забило крыльями и померкло, будто его скрыла туча.
Из‑за белоснежного павильона, оттуда, где остался Бездонный колодец, к небесам вздыбился столб дыма. Донесся гул, какой бывает во время схода ледника, лавины или наводнения, когда масса воды несется по горной долине, сокрушая все на своем пути, выворачивая скалы и ломая вековые деревья.
Шао Ху так и остался сидеть, похоже, он ничего не услышал, Нефритовая Жаба приоткрыл неестественно блестевшие глаза, на лице у него появилось выражение, как у человека, что никак не может проснуться.
Викинги повскакали на ноги, засверкали обнаженные мечи, Нерейд наложил стрелу на тетиву.
– Ничего себе… – потрясенно пробормотал Рёгнвальд.
Столб закрутился, превратился в вихрь, из него ударили струи дыма, отрастили пальцы, сделавшись множеством длинных и гибких рук. Верхушка разрослась в ширину, побагровела, два красных огня обозначили глаза размером с парус драккара, и змеетелый исполин воздвигся над Куньлунем.
Холодный ветер принес запах затхлой воды, что порой витает над застойным озером.
– Вот, кажется, и он! Хозяин Чистого Неба! – воскликнул Ивар, вспоминая храм Рассветных Лотосов, и статую позади алтаря, изображавшую именно такое существо, разве что слегка поменьше.
– Да, это я, – исполин встряхнул отрастающей на глазах алой шевелюрой, распахнулась пасть, заполненная синими зубами. – И очищенное от узурпаторов небо стало моим!
– Ой, какой грозный, – пробормотал Нерейд, но видно было, что и ему не по себе: от явившегося из Бездонного колодца существа веяло мощью, такой же, как от Тескатлипоки, только на этот раз не имелось под рукой отпрыска йотунов, чтобы намять богу бока.
Шао Ху продолжал сидеть, не поднимая век, Нефритовая Жаба вяло трепыхался, норовя остановить собственное вращение, но выходило у него довольно плохо. Предстояло разбираться самим, без местных.
– А вы те самые черви, что решили выступить против меня? – громыхнул исполин.
Он на глазах уплотнялся, эфемерные конечности, которых хватило бы на сотню воинов, обзаводились мускулами, длинное тело покрывалось чешуей, черно-синей, глянцевой, волосы цвета меди росли не так быстро, но все еще удлинялись.
– Черви? – удивился Ивар. – Ты собственное-то отражение давно видел, уж-переросток?
Исполин выпучил глаза, рухнул на павильон, точно волна на берег, и потек через него. Руки потянулись вперед, сорвалась с тетивы Нерейда стрела, за ней полетела вторая, Хакон благоразумно решил, что ножами тут не обойдешься, и швырнул один из топоров.
Угодил прямо в глаз, топор воткнулся и остался торчать.
Ивар ударил по самой шустрой конечности, на пальце толщиной с бревно возникла зарубка. Хлынула кровь, похожая на обыкновенную воду, явившееся из колодца существо взревело не столько от боли, сколько от обиды – какие-то муравьишки посмели укусить?
Потянулось всеми руками, чтобы схватить, заграбастать…
Кари махнул дубиной, одну из конечностей отбросило в сторону, другую резанул меч Дага.
– Сопротивляйтесь! Сопротивляйтесь! Все равно я вас убью! – прорычал исполин.
Арнвид махнул лапкой, и громадное существо сощурилось, принялось отворачивать голову, словно в глаза ему ударил яркий свет. Сумевший остановиться Нефритовая Жаба полез в мешочек на поясе, вылил в горло содержимое крохотного горшочка.
– Сейчас я тебе… – воскликнул он слабым, но крепнущим с каждым словом голосом.
Ивар срубил врагу палец, бросился в обход павильона, туда, откуда начиналось огромное тело. Какой прок бить по рукам, если можно полоснуть по боку, проковырять чешую, добраться до внутренностей?
Услышал рык Кари, ругань Нерейда, за спиной вспыхнуло так, что на земле обозначилась тень конунга, в затылок ударила волна теплого воздуха – то ли Арнвид, то ли даос пустил в ход чародейство.
– Сейчас я тебя достану… – просипел Ивар.
Как назло, под ногу попался корень, конунг запнулся и едва не врезался башкой в угол павильона. Несколько шагов пробежал, пытаясь остановиться и глядя себе под ноги, а когда распрямился, то обнаружил прямо перед носом колышущееся серовато-синее тело, покрытое чешуей.
Постепенно утончаясь, оно уходило в Бездонный колодец, и камни оградки тряслись, словно их била лихорадка.
– Да поможет мне Гаут! – воскликнул Ивар, и ударил с размаха.
Острейший клинок распорол чешую как холстину, перед ним словно распахнулся огромный смрадный рот. Хлынувшая из него вода сбила конунга с ног, потащила прочь, от рухнувшего сверху рева задрожала земля, показалось, что весь Куньлунь вот-вот полетит в тартарары.
Явившийся из колодца гигант распрямился, шатался, подобно огромному дереву. Из раны в боку продолжала хлестать прозрачная жидкость, на руках не хватало многих пальцев, во лбу торчал топор.
– Давай, одновременно! – крикнул Арнвид, и они вместе с Нефритовой Жабой что-то сделали, что именно, пытавшийся подняться на ноги конунг не понял, но землю тряхнуло вновь.
Исполин превратился в облако дыма и торопливо втянулся в колодец.
– Неужели все? – неверяще спросил Нерейд. – Одолели супостата?
– Не одолели, а только отогнали, – поправил его эриль. – Где там конунг, съели его, что ли?
– По нужде отошел, – заявил Ивар, огибая павильон, – знал, что вы и без меня справитесь.
Слова застряли у него в горле, когда увидел, что лица у дружинников растерянные, а один из них лежит и не спешит подняться. Подошел ближе, и стиснул рукоять меча – глаза Дага смотрели в небо, лицо оставалось спокойным, зато тело выглядело искореженным, словно попал под упавшее дерево.
– Не может быть, не может… – прошептал Ивар.
– Может, – Арнвид тяжело кивнул. – Я не видел валькирий, но уверен, сейчас они, ликуя, мчатся в Вальхаллу, копыта их высекают из Бифрёста золотые искры, а Один и эйнхерии готовятся встретить славного воина… Мы почтим его память драпой, но позже, сейчас я не готов…
Он потер лоб тыльной стороной ладони, пошатнулся.
– И пива нет, – глухо сказал Нерейд. – А как без него?
Ивару по-прежнему чудилось, что это сон, что сейчас все закончится, и Даг встанет. Казалось, что воин, начавший ходить в викингские походы три десятилетия назад, умеющий и знающий все, ловкий с любым оружием и без него, просто не может погибнуть…
Пять лет назад во время похода в страну серков Дага тяжело ранили, и он приходил в себя три года. Но все же оправился, вновь занял место на лавке драккара, и не рука его держала меч так же твердо, а глаз оставался зорким.
Но норны судили так, что пришел и час Дага…
– Ладно, – Ивар сглотнул пересохшим горлом. – Надо похоронить… кто еще может похвастаться, что у него могила в таком месте?
– Хвастаться могилой? – на лице Нерейда поднялись рыжие брови. – Выдумаешь тоже!
Шао Ху, все это время так и просидевший под персиковым деревом, открыл глаза.
– Что случилось? – спросил он, оглядываясь.
– Да приходил тут один, – сказал Ивар. – Огромный, как два дракона… руками махал, червями обзывался… пытался нас в порошок стереть, да мы не дали… а ты здоров спать, бритая башка.
– Я находился в медитации, и уходил далеко, – хэшан поднялся на ноги. – Но кто это был?
– Теперь я узнал, – Нефритовая Жаба выглядел пристыженным. – Это Гун-гун.
