– Я пойду к опушке, домастерю, – вместо ответа сообщил Ити. Он не любил, когда бабка Лисонька (так он ее про себя называл) начинала злиться. Мальчик соскочил с лавки и вылез наружу, и прохладный ветер сдул с его рубахи терпкий запах ягод и трав.
– Бездельник! – крикнула ему вдогонку Хромая Лиса. Почему-то именно в ругательствах проскальзывали нотки затаенной нежности, которую она скрывала не хуже медяков под полой и редко извлекала на свет.
А Ити дошел до опушки и направился дальше, к лесному озеру. Мальчик решил, что раз бабка ничего ему не сказала, то и он будет молчать. Наверное, так заведено. Он ни словом не обмолвится о вчерашней ночи, когда он лежал на заросшем тростником берегу, рассматривал свое отражение в лунном свете и видел свои глаза – чужие, желтые, с тонкой полоской зрачков. И о том, что был там не один: рядом спокойно сидел старый, серебристо-седой лис.
ИСТИННАЯ МАГИЯ
Горе, горе тому чужеземцу, что осмелится вообразить, будто трактир «Медный чайник» был создан для торговцев, идущих за редкими камнями на запад! Да пути еще не были протоптаны и камни те не открыты, а «Медный чайник» уже стоял, и его ступеньки порядком продавились. В самом деле, куда вечерком податься честному человеку, как не в старый добрый трактир? Так скажет любой из местных и уверит, что бревенчатый дом всегда был у леса, во все времена, как основа основ.
Годы мелькали, а в «Медном чайнике» ничего не менялось: скрипели стулья, бренчали тарелки, глухо стукались полные до краев кружки. И лишь незадолго до полуночи в залах воцарялась тишина: по лестнице спускалась Госпожа Зариль, чтобы приступить к гаданию.
Поговаривали, что Госпожа Зариль немногим моложе самого трактира. Но толки такого рода ходили лишь шепотком, на задворках. Эта женщина была свежа и хороша собою до самых контуров черной маски на лице. А что под маской – никто не знал: гадалка никогда ее не снимала. Каждый вечер она проходила мимо притихших постояльцев, неторопливо и с достоинством, садилась за особый столик и доставала Знаки.
Знаки хранились в бархатном мешочке и в нужный час рассыпались по столу нарочито небрежным взмахом руки. Причудливые закорючки разных цветов сливались в картину, видимую лишь Госпоже Зариль; остальные молча ждали. Наконец, звучал приговор: «Ночь востока дышит холодом». Или нечто в этом роде.
Предсказания гадалки всегда были туманны. Впрочем, никто не обращал на них особого внимания. На самом деле люди ждали именно тех мгновений, когда трактир вдруг замирал и превращался в древний храм, и всех на миг объединяла тайна – тонкая, неуловимая, как крыло бабочки-ночницы.
Но однажды Госпожа Зариль не спустилась вниз.
Завсегдатаи «Медного чайника» ждали, ждали, ждали. Особенно ждал один человек – казалось, лестница даже прогнулась от его взгляда. Но все напрасно. Не скрипнула ни одна ступенька. И пена в забытых кружках медленно, уныло таяла.
– Может, что-то случилось? – прошептал этот человек, нервно теребя длинную, до самого локтя, перчатку. Перчатка у него была только на правой руке. – Может, нужно пойти посмотреть?
Почтенный хозяин трактира поспешно поднялся наверх и так же быстро вернулся, весьма смущенный. Одна щека у него алела – как видно, от пощечины. Из чего все сделали вывод, что Госпожа Зариль находится в добром здравии, но отнюдь не в добром настроении.
Трактирщик молча побрел к своей стойке. Гости же, подождав немного, вернулись к трапезе, только звон тарелок и кружек в этот вечер звучал как-то тоскливо.
* * *
– Так все-таки… ик!.. скажи мне, Дорион… тот маг и в самом… ик!… деле приделал тебе руку?
– Да нет же, Вильс, нет, – терпеливо отозвался человек с высокой перчаткой. Все уже разошлись, а он остался стоять у окон «Медного чайника» в надежде узнать хоть что-то о Госпоже Зариль. – Я говорил тебе сотню раз. Маг не приделал мне руку обратно, а сотворил новую – из того, что нашел.
– А что он такого нашел? – спросил Вильс (даже не спросил, а булькнул, словно весь эль в нем был готов перелиться через край). – Зачем ты эту пур… перр… варежку носишь?
– Чтоб не пугать никого. Выглядит не шибко красиво. Зато действует: сила есть, пальцы гнутся, а большего мне и не надо.
– Так все-таки… ик!… за какие заслуги…
В одном из окон трактира ярко вспыхнул свет.
– Тсс! – шикнул Дорион, приложив палец к губам.
Вильс послушно замолчал, сделал шаг назад и угодил задом в пустую винную бочку. Раздался треск: бочка охнула, но выдержала.
– Ну что ты за человек! – рассердился Дорион, однако приятель его уже не услышал: он храпел на всю округу. Свет в окошке чуть приглушился.
– Пьянчужки, чтоб их! – послышалась ругань трактирщика.
– Вот именно, – раздался низкий, глубокий голос Госпожи Зариль. – Пускаешь к себе всякий сброд без разбору. А мне что теперь делать?
– Кто мог подумать, – принялся оправдываться хозяин «Медного чайника». – Вполне приличные торговцы с востока, и только этот их зверек…
– Зубастая бестия! Прошмыгнула в мою комнату и сожрала Знаки. Все до единого. Хоть бы подавилась!
– Ну, он же хищник, а твои Знаки, вообще-то…
– Да, да. Кости. Куриные кости. Я их вылавливала из сотен тарелок, сама рылась в мусорных бочках – столько часов, проведенных в этой жаркой, закопченной кухне! Взвешивала, перекрашивала, придавала форму – и теперь все летит к троллям из-за какого-то хорька! И теперь я не знаю толком, что мне делать дальше, как жить с этим глупым пустым мешком.
– Если бы ты использовала камешки или монеты… – начал трактирщик, но его назидательную речь прервал громкий хлопок. Дорион так и представил, как расползается красное пятно на второй щеке толстяка.
– Много ты понимаешь. – Голос гадалки стал размеренным и каким-то глухим, словно постарел на целый век. – Конечно, в куриной тушке романтики мало. Вам всем лишь бы поглазеть и подивиться, а потом между собой посмеяться. Но разве не я предупредила старосту о налетчиках той зимой? Разве не я сказала закупить больше зерна перед голодным годом? Истинная магия не всегда красива. И кто знает, какой дис пожелал, чтобы сила скрывалась в костях именно этих безмозглых птиц.
– Но я не знаю, что можно сделать сейчас, – растерянно произнес хозяин «Медного чайника». – После праздника жатвы вряд ли в окрестностях осталась хоть одна курица на продажу. Конечно, я могу послать за горы…
Дверь с силой ударилась о косяк. Трактирщик вздохнул и погасил свечи.
Дорион отошел от окна. Он не сразу заметил, что храп прекратился.
– Так все-таки… ик!… – глубокомысленно изрек Вильс. – Чем ты так угодил тому магу, что он сделал тебе руку?
– Пустяки, – ответил Дорион, задумчиво теребя перчатку. – Всего лишь спас ему жизнь.
* * *
На следующий день «Медный чайник» был битком набит народом. Явились не только честные люди, но и их любопытные жены, которые обычно обходили трактир за милю и грозились при случае его сжечь. Что-то стряслось с именитой гадалкой – вот это событие в тихом городке! Может, к ней наконец подкралась старость или вскочил ячмень на глазу? Конечно, женщины ревновали своих мужей к Госпоже Зариль и жаждали убедиться, что она – обычная женщина с обычными слабостями.
– Не придет, – причмокнув, заявил Вильс. – Сними плащ, не то будешь мокрым, как лошадь!
– Кто знает, – отозвался Дорион, который старался не смотреть на лестницу и потому неуклюже тыкался взглядом то в стену, то в чью-то спину. – Может, и придет.
– Думаешь, я вчера спал, ничего не слышал? Курятину сейчас можно отыскать разве что в желудке у тролля. Сам знаешь, после жатвы у любого селянина остались лишь несушка да полудохлый петух, и по доброй воле их не отдадут…
– Я так долго наблюдал за ней, – вдруг сказал Дорион. – Пять лет, ни одного вечера не пропустил. Запомнил каждый жест и взгляд, силу голоса на каждом слове. Ну и, сам того не понимая, отложил в памяти все Знаки – и форму, и размер, и цвет…
– Эй! – пихнул его локтем Вильс. – Так все-таки ты в нее…
И осекся, потому что заскрипели ступеньки: по лестнице величественно спускалась Госпожа Зариль.
Не обращая внимания на восторженные вздохи мужчин и завистливое сопение их жен, гадалка, как ни в чем не бывало, села за свой столик, достала бархатный мешочек и рассыпала на черной скатерти Знаки. Точно такие, как раньше.
– Вот это да! – воскликнул Вильс. – Вот это женщина, она таки их добыла!.. Ты свой балахон снимешь или нет? Мне даже смотреть на тебя жарко.
Дорион медленно распахнул плащ и показал приятелю обрубок правой руки.
– Ты все спрашивал, из чего маг сделал мне руку, – усмехнулся он. – Конечно, из куриных костей. Я же был фермером, ты не знал?
* * *
Поздней ночью, перед самым рассветом, в дом Дориона постучали. Он отворил дверь. На пороге стояла женщина в маске.
– Я нашла в своей комнате новые Знаки, – без лишних церемоний заявила она. – Стала гадать на свою судьбу, и они почему-то привели меня сюда. Уверили, что здесь я найду мужчину, который мне действительно нужен.
