Ознакомительная версия.
На секунду Фарту показалось, что в их драку вмешался один из всадников Апокалипсиса, настолько ужасно выглядел приближавшийся к иезуиту человек. Но, судя по тому, как побелел брат Юлиан, это было далеко не так. Професс, цепляясь разбитыми в кровь пальцами за подножие распятия и оскальзываясь на плитах, пытался встать. На него порождением ада надвигался обезображенный Эльдар Керн. Да, ему удалось выбраться из кишащего гулями и душеблудами холла за секунду до того, как оборвалась болтавшаяся под потолком железная платформа. И сейчас он жаждал только одного – поквитаться с иезуитом за все. Брат Юлиан, не дожидаясь, пока Керн воспользуется магией еще раз, с ревом кинулся на него. Фарт еще успел рассмотреть, как эти двое сплелись в смертельный клубок, и его накрыла темнота беспамятства…
Огненный сгусток, созданный Керном, вместо того чтобы припечатать иезуита к стене, вдребезги разнес чаши со святой водой, и та мгновенно залила пол. Плотная нитка, соединявшая четки брата Юлиана, лопнула, и смертоносные шарики разлетелись по каменному полу… по залитому водой каменному полу. Но в тот миг никто из дерущихся не обратил на это внимания, как и на то, что между раскатившимися элементами четок начали проскакивать синие энергетические разряды…
– Что за чертовщина тут происходит?.. – недоуменно пробормотал Виктор, спускаясь по скрипучей лестнице вниз на улицу.
Из собора доносились какие-то неясные звуки, более всего напоминающие грохот роняемой мебели. Тут грохотнуло особенно сильно, и байкер окончательно уверился в том, что внутри собора что-то не так. Поудобнее перехватив нож, Виктор проскользнул в коридор первого этажа и пошел на звук.
– А твою ж через колено!.. – выругался он, разглядев лежащего на входе в церковный зал человека в форме инквизиции.
Впрочем, именно это тело, распростертое поперек прохода, удержало байкера от эффектного появления в зале и глупого: «А че здесь творится?!» Он узнал отца Фарта. Разбираться, кто с кем схлестнулся в церковном зале, у него не было ни времени, ни желания. Вцепившись в инквизиторскую сутану, Виктор рывком втащил Габриэля в коридор. На правую руку святого отца было страшно смотреть – от кисти до локтя она превратилась в почти голую, почерневшую кость.
– Фарт, да очнитесь же, тудыть вас растудыть! – Байкер грубовато встряхнул инквизитора. Отвешивать отрезвляющие пощечины он не решился, ибо породистая физиономия Габриэля и так больше напоминала сплошной кровоточащий синяк. – Че-орт!.. – Бросив случайный взгляд на зал, Виктор заметил пробегающие по полу энергетические разряды, что с каждой секундой становились все чаще и ярче. Почему-то вдруг вспомнилась любимая фраза приятеля-алхимика из далекой юности: «Щаз как рванет!»
Матерясь сквозь зубы, байкер подхватил обморочного инквизитора под мышки и потащил к выходу на задний двор. Где-то на полдороге Фарт зашевелился, немного придя в себя. Виктор вылетел во двор, стремясь оказаться подальше от собора. И тут ГРОХНУЛО! Оружейника и инквизитора швырнуло плашмя на землю и еще пару метров протащило по снегу. Спину опалило горячей волной, а центральная часть собора разверзлась огненным цветком метров на двадцать в высоту. Раскаленными, пылающими обломками завалило калитку, ведущую на улицу. Виктор встал на четвереньки, осоловело тряся головой, и ощущая – уши заложило, но кровь из них вроде не течет. Если и контузило, то фиг поймешь… Фарт лежал на спине, глотая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, в уцелевшей руке по-прежнему сжимая отобранную у Юлиана медную тубу. Глядя в его абсолютно невменяемые, дико вытаращенные глаза, байкер не нашел ничего лучше, как встряхнуть Габриэля и макнуть лицом в подтаявший сугроб. Инквизитор застонал, но его взгляд стал более осмысленным. Оставив Фарта сидеть в снегу, Виктор кинулся к гаражу. Через калитку все равно выбраться не удастся, а на месте некогда монолитной стены зиял пышущий жаром и огнем пролом. Но пешком, да еще и с раненым на плече, соваться в этот проход – сущее самоубийство.
– Ну выручай, старик, – хрипло выдохнул байкер, выкатывая мотоцикл в заваленный горящими обломками двор…
Радислава вместе с Жози и прочими любителями уличного лицедейства смотрели разыгрываемое бродячими актерами представление. Жози что-то восторженно щебетал, все время дергая менестрельку за рукав и беспардонно тыкая пальцем то в одного, то в другого актера. А на Радиславу вдруг накатило чувство тревоги… Оборотничка резко обернулась в сторону собора, и тут раздался взрыв! Центральная часть собора взлетела на воздух. Горячая волна и летящие обломки накрыли площадь. Кого-то швырнуло на землю и протащило по утоптанному снегу, кому-то удалось остаться на ногах. Народ кинулся врассыпную.
– Виктор! – вскрикнула менестрелька, вопреки всем здравым смыслам кидаясь в сторону пылающего здания.
– Стой, дура! – Андрогин, находящийся сейчас в своей мужской ипостаси, крепко перехватил ее поперек груди, не давая вырваться.
Этот грубый выкрик настолько не вязался с обычным милым щебетанием Жози, что Радислава на секунду опешила, но тут же истерично дернулась вновь, пытаясь освободиться из захвата. Однако юноша держал крепко. Вот этого оборотничка уж точно не ожидала – оказывается, в тщедушном хрупком теле архивариуса крылась недюжинная сила, позволявшая андрогину почти без усилий сдерживать бьющегося в истерике оборотня.
Тут к реву огня, крикам и визгу перепуганной толпы добавился еще один звук. Менестрелька дернулась и затихла, жадно вслушиваясь в окруживший хаос. Такой дрянной, раздражающий звук мог издавать только один известный ей агрегат – тяжелое черное двухколесное чудовище, стоявшее в гараже Виктора. Радиславе показалось, что она даже слышит, как крошится под колесами камень. Тут из пышущего огнем и дымом пролома, будто подтверждая, что он действительно двухколесное чудовище, рыча мотором, вылетел мотоцикл. Его юзом занесло на растаявшем снегу, и Виктору чудом удалось уберечься от падения. Сзади к нему мешком привалился отец Фарт. Разглядев их, Радислава как-то сразу обмякла и прекратила вырываться из рук андрогина. По лицу менестрельки покатились слезы облегчения.
– Веселого вам Рождества! – сорванным голосом возвестил Виктор, подъезжая к ним.
Радислава со всхлипом повисла у него на шее, едва не опрокинув вместе с мотоциклом.
– Фарт! Кисонька моя! – пронзительно разлетелось над площадью, и мотоцикл едва не опрокинули снова, когда мгновенно перевоплотившаяся Жози с перепуганным визгом кинулась к отцу Фарту.
– Ну теперь семейство ди Таэ точно не посмеет возмутиться нашим визитом, – пробормотал байкер, гладя оборотничку по растрепавшимся волосам…
Будапешт окутывала хрупкая тишина раннего морозного зимнего утра. Слишком бурное Рождество, ознаменованное ни много ни мало самым эпохальным фейерверком за всю историю города, прошло, а Новый год еще не настал. Жители потихоньку оправлялись от испуга и начинали готовиться к грядущему празднику. Рабочие разбирали завалы на месте собора Святого Матиаша, очищали усеянную обломками площадь и близлежащие улицы, меняли стекла в домах.
А в главном городском архиве сегодня было на удивление многолюдно. Весь специальный отдел Дипломатического корпуса при Единой всеблагой матери-церкви шумно собрался в кабинете директора достойного заведения, притащив дополнительные стулья и кресла. Рид украдкой тяжело вздыхал, подозревая, что отныне в его кабинете всегда будет полно народу, ну или пока власти не выделят отделу новое помещение. Архонт сильно сомневался, что им вернут собор Святого Матиаша после восстановления. Если оставшиеся после взрыва развалины вообще соберутся восстанавливать. Лисса ждала, пока закончит булькать закипающий чайник. Батарея самых разнокалиберных кружек стояла тут же в ожидании своего часа.
Отец Фарт, все еще бледный и слабый, по праву наиболее пострадавшего сидел в кресле Рида. Жози, пристроившись рядом на широком подлокотнике, с обожанием глядела на инквизитора, не обращая внимания на плотно перевязанную культю, которая осталась от правой руки Габриэля. Эрику, увы, даже невзирая на все лекарское искусство, так и не удалось спасти пострадавшую руку инквизитора, уж больно действенным оказалось иезуитское зелье, сжегшее не только плоть, но и кости. Фарту оставалось только возблагодарить Бога за то, что разрушение не пошло выше локтя и он не лишился руки полностью. А так… Как сказал старший князь ди Таэ: «До свадьбы заживет! Обратитесь к цвергам, они поставят вам шунты, сделают протез и забудете, что что-то теряли». Хотя, честно говоря, мысль об упомянутой магом свадьбе смущала отца Габриэля намного больше, чем свежеприобретенная физическая ущербность. Уж слишком часто и нежно поглядывал инквизитор на некую ангелоподобную деву, занявшую подлокотник его кресла…
Ознакомительная версия.
