Сима Кибальчич
Франшиза прогрессорства
— Если твою авантюру разоблачат, я стану преступником для всей Федерации.
— Брось, Йор, тебя не разоблачить. Все продумано. И потом, я на тебя не давлю, решай сам.
Улыбкой Стивен Трай демонстрировал неизмеримые глубины дружеского расположения. Изоморф в раздумье то удлинял, то сокращал вполне человеческие кисти рук. Лицо он себе соорудил похожее по форме на шишку, с глазами и ртом.
— В пределы, Стив! Прямое незаконное прогрессорское вмешательство в крайне сжатые сроки. Зачем тебе это дерьмо?
Они расположились в пустом до бесприютности кабинете. Руководитель крупнейшего туристического холдинга «Горизонты миров», знакомый с архитектурой и эстетикой многих инопланетных рас и цивилизаций, предпочитал работать в пространстве, которое напоминало вычищенное изнутри яйцо. Кабинет менял цвет и свет и был исчерчен плоскостями силовых конструкций вместо полок, столов и кресел. Возмущение изоморфа вызвало у Стивена тяжелый вздох.
— Мы потеряем большие деньги. И все из-за последнего решения Совета расовой культуры. Послушай. Новую Землю одобрили для мягких форм прогрессорского вмешательства сразу, как открыли. То есть два года назад. Считалось, что развитие цивилизации на планете будет мало отличаться от нашего, поэтому, если его ускорить, выйдет только польза.
— Самоуверенность людишек такого же размера, как их ничтожность, — зло прошипел Йор.
— Только не начинай плеваться в меня своими спорами. Слушай дальше. Мы сделали крупное вложение в запущенную на планете прогрессорскую программу и выкупили эксклюзивное право на туроператорские услуги после контакта. На пятьдесят лет. Для бизнеса все выглядело перспективненько. А тут какой-то умник из правительственного департамента прогнозов выдал, что вмешательство загоняет Новую Землю на стандартный путь развития. Если отменить программу, то развитие цивилизации будет уникальным. Совет расовой культуры сразу выдал запрет на прогрессорство, даже опосредованное. И мы просто в заднице, Йор.
Изоморф лениво усмехнулся, и его глаза заметно увеличились.
— Самое место для вашего племени, а то вечно лезете, куда не просят.
Стив развел руками, демонстрируя беспомощность и самые лучшие намерения. Стена за его спиной сменила красный цвет на оранжевый.
— Друг мой, к вам давно не лезут. А Новая Земля не Орфорт, это социальный, а не генетический тип развития. А теперь с новой человеческой расой мы не выйдем на контакт и через пару сотен лет, пока эти отсталые идиоты молятся на свой промышленный гигантизм.
— Ясно. Твои жирные туристические бабки уплывают в неопределенное будущее. И что ты хочешь?
— К Новой Земле идет корабль. Команда будет сворачивать прогрессорскую программу: убирать с орбит закамуфлированные излучатели, генераторы, зеркала, в общем, все приблуды удаленного влияния. Оставят только наблюдение. Ты летишь с ними до орбиты, а на саму планету отправишься в разовом силовом пузыре, который пронесешь в себе. Проводишь операцию и улетаешь на стандартной авиетке. Мы спрятали ее на поверхности около года назад. Тебя заберут с колец Сатурна.
— Мой старт с Земли засекут.
— Наблюдение не постоянное. Ты получишь координаты и время для старта, чтобы не попасть в поле зрение.
— Как ты объяснишь мое присутствие на корабле экспедиции по свертыванию программы?
— Никак. Тебя никто не должен там обнаружить.
Из головы Йора змеями потянулись ростки, продолговатые глаза стали совершенно черными, но улыбка Трая только ширилась. Оранжевый цвет сферы кабинета мягко переходил в желтый.
— Хочешь воспользоваться моими способностями?
— Конечно, друг мой. За них я тебя очень ценю. Ты — единственный во вселенной изоморф, не привязанный к собственной планете, поэтому обыскивать корабли в поисках тебе подобных люди еще не привыкли.
— Единственный, говоришь, — губы Йора сползли в кривую улыбку. — Давай тогда обсудим гонорар.
* * *
Маша сначала думала плюнуть и не возвращаться в лабораторию из-за читалки. Но в ней был залитый накануне детектив, без которого день стал бы совсем пропащим. А если оторвать задницу от дивана, то будет на вечер развлечение. Оно-то ее в институте и дожидалось, только совсем неожиданного свойства. У большого многоуровневого стола в центре лаборатории орудовал смутно знакомый ей шикарный мужик. Наклонился к вакуумному компаратору массы, подкрутил рычажки автоподатчиков и малоинерционные нагреватели, направился к газовому хромографу.
— Кто вы такой? — с вызовом спросила Мария.
Он поднял голову. И, глядя на выразительное лицо, Маша с трудом вдохнула. Конечно, знаком! Этот парень сошел с баннера, рекламирующего путешествия на паруснике по Средиземному морю.
— Сама как думаешь? — спросил тот, не прекращая движения и странных манипуляций.
Такой ответ был форменным хамством.
— Дешевая фотомодель для рекламы путешествий. Не уйдешь, позову охрану.
— Рекламы путешествий?
Взгляд незнакомца казался хищным, будто даже с красноватым отблеском.
— Не мешайся под ногами. Твой босс поручил мне закончить опыт. Сам подойдет позже.
— Он мне ничего не говорил, — растерялась Маша, — а я его помощница, лаборантка.
— Тогда помогай, лаборантка. Будешь фиксировать порядок действий.
Неизвестный рывком переместился к вакуумной установке, которая занимала добрую треть стола.
— Закачиваем азот, — в низком голосе сквозил холод неясной угрозы.
— Но сюда же нельзя, здесь вакуум для выращивания графена, — проблеяла Маша, вдруг ощутив себя дичью, которой противопоказаны любые неверные движения.
— Вот и вырастим. Пусть он грызется с азотом.
Крупные пальцы запрыгали по переключателям, отводным трубкам и датчикам.
— Но средовые влияния на графен нужно исключить!
— В пределы исключения! Ученые, боящиеся погрешностей, как людишки — собственной тени, жалкие создания. Для вас жидкости, газы и кристаллы — это нечто имеющее принципиально разную структуру. Думаете, газы инертны, и космический корабль из них не построить.
— Но это так!
— Тысяча пещерных червей! Глупости и страхи. Записывай.
— А что вы хотите сделать?
Мария, глядя на агрессивные движения гостя у приборов, вдруг поверила в его знания. Наверное, один из молодых экспериментаторов, на которых брюзжал ее шеф, возвращаясь с научных конференций. Только ругается странно. Она втайне считала, что за ними будущее, но перечить Михаилу Семеновичу боялась.
— Хлопья графена в форме снежинок.
— Зачем?
— Вдуем их в газовую трубу и получим горючие кирпичи, чтобы бросать в печку для растопки.
Экспериментатор весело оскалился. Сумасшедший. Может, маньяк? Возбудился так, что слюна заблестела у края губ. Маша тревожно посмотрела на плотно закрытую дверь. Незнакомец в момент вырос рядом, коже к коже. От него шел жар, а глаза оказались так близко, что расплывались в пятна. Будто меняли форму.
— Через сеточку графеновых снежинок ничего не прорвется, — выдохнул он ей в лицо горьким растительным запахом. — Но это начало, помощница, потом мы проведем более интересный эксперимент.
— Я возьму планшет для записей.
Ее голос дрожал, но деловой тон казался сейчас единственно возможным спасением от слишком «интересного эксперимента».
* * *
Йор мчался сквозь лес, катился многоногой каракатицей, сминая кусты, лавируя между затянутыми сумерками деревьями. Он бросил человеческое средство передвижения на унылой гладкой трассе и около десятка километров углублялся в живые пространства. Это были не Просторы Орфорта, яркие, постоянно меняющиеся. Они бы тянулись к охотнику щупальцами, готовые разорвать при малейшей слабости и ошибке. На планете людей лесная жизнь едва теплилась, пряталась по норам, кустам и древесным истуканам, замирала и драпала при приближении изоморфа.
Пусть не радость охоты, но хотя бы бег. Клетки тела Йора рвались наружу изголодавшимися ростками. Треклятый заказ и необходимость выглядеть и говорить подобно жалким созданиям с четырьмя конечностями, пользоваться человеческими знаниями рождали ярость внутри. А нужно сдерживаться, контролировать себя. К пещерным червям! Он разорвет в клочки какую-нибудь лесную тварь, а уже потом заберется в авиетку.
