Часть 1
09.02−07.04.25. Луна, кратер Пири, город Кларк
09 февраля 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Зрение вернулось быстро, в одно мгновение, — только что вокруг была чернота, и вдруг глаза обожгло ослепительным светом. Гедимин зашевелился, растерянно замигал, оглядываясь по сторонам; зрение восстановилось, но ситуация от этого яснее не стала.
Он стоял — или, скорее, висел, ни на что не опираясь — по грудь в зеленовато-серой пыли. От его движений её верхний слой шёл рябью. Пару секунд сармат тупо смотрел на неё, затем, вздрогнув всем телом и подняв кольцевые волны, выдернул из пыли правую руку и уставился на пустое запястье. Ни скафандра, ни комбинезона не было, — только голая кожа, покрытая глубокими рубцами. Кое-где её вовсе не было, и в обширных ссадинах запеклась чёрная жижа. В локте зияло аккуратное отверстие с обугленными краями. Сармат заглянул в него, ошалело мигнул, задёргался, пытаясь вылезти из пылевого слоя и наконец осмотреть себя с ног до головы. То, в чём он барахтался, не находя ни опоры, ни сопротивления, было ирренциевой пылью — чистым, беспримесным сингитом. «Почему он не взрывается?» — мелькнула в мозгу нелепая мысль и тут же пропала. Кто-то схватил сармата за вскинутую руку, потянул на себя, и Гедимин вылетел на поверхность и застыл на месте, ошалело озираясь по сторонам.
Это была равнина — огромное плато с минимальными перепадами высот. Солнца не было, но откуда-то лился белесо-зеленоватый свет, такой же яркий, как в активной зоне ирренциевого реактора, выведенного в критическое состояние. В воздухе висели тучи сингитовой пыли, ограничивая обзор считанными сотнями метров; они клубились, время от времени образуя просветы, за которыми виднелись огромные силуэты зданий. Одно из облаков зажглось изнутри, забурлило, растягиваясь во все стороны, и Гедимин увидел, как за ним вздымается гигантский ядерный «гриб». Пыль заколыхалась, как от сильного ветра, волнами повторяя очертания грибовидного облака, и сармат услышал раскатистый грохот.
— Мать моя колба, — потрясённо прошептал он, машинально прикинув расстояние до эпицентра и мощность взрыва. Это было сопоставимо со сработавшим «Та-сунгаром» — одним из тех, что порвали на куски Марс — и сияющее зелёное кольцо, расходящееся от центра взрыва, показывало, что Гедимин не ошибся в оценках. Его должно было смести воздушной волной — или ещё раньше сжечь световой вспышкой — но он почувствовал только слабый ветерок.
Рядом с ним кто-то издал негромкий смешок.
— Атомщик, — проворчал знакомый голос, и Гедимин, вздрогнув всем телом, повернулся на звук. — С чего бы ему измениться⁈
Он хотел ущипнуть себя, но под пальцы попал участок с ободранной кожей; боли не было, но рука рефлекторно разжалась. Перед ним, откинув на спину шлем-капюшон лёгкого скафандра, стояла Лилит. Её руки были сложены на груди, а по лицу неудержимо расползалась ухмылка. Самка попыталась прикусить губу, но не успела — расхохоталась.
— Эй, теск! — выдохнула она сквозь смех. — Видел бы ты свою рожу!
Гедимин изумлённо мигнул. Это определённо была Лилит — живая, целая, в рабочей одежде с креплениями для инструментов, с дроном, вцепившимся в плечо… Ни один инструмент опознать он не смог, а дрон скорее напоминал мианийские конструкции, но задуматься об этом сармату не дали — секунду спустя на нём повисли с двух сторон, и он вскинул руки, поднимая сарматов легко, как пару твэлов.
Здесь была Лилит, и ещё здесь был Линкен — настоящий, живой, тёплый на ощупь, смущённо ухмыляющийся из-под респиратора тяжёлой брони. Гедимин запоздало удивился, как легко он поднял Лиска вместе со скафандром — раньше у него так не получалось.
— Heta! — выдохнул Линкен, пролетая третий круг. Лилит, спрыгнув с руки ремонтника, насмешливо фыркнула.
— Слабак!
Гедимин смотрел на Лиска. Шрам, располосовавший лицо, остался при нём, но превратился в тонкую белесую полоску. «Он расплавился в звезде вместе с кораблём,» — напомнил себе Гедимин. «Хорошо выглядит для расплавленного.»
— Теск, — Линкен, искоса взглянув на Гедимина, потупился и тяжело вздохнул. — Я… Расстались мы плохо. Если бы знал, что больше не увидимся — язык бы себе откусил.
Лилит снова фыркнула. Её глаза искрились, и Гедимин чувствовал, как его губы растягиваются в нелепой ухмылке.
— Ничего, Лиск, — он тронул Линкена за плечо. В поле зрения в очередной раз попала сквозная дырка в локте. Сармат поднял левую руку и ошалело мигнул — пальцев не было, кожи и мышц — тоже, из кисти торчали обугленные штыри, в которых Гедимин с трудом узнал кости, — но кисть шевелилась, как живая, и ни малейшей боли он не чувствовал.
Слева послышался сдержанный смешок.
— Исследователь продолжает исследования?
Услышав голос Константина, Гедимин забыл о руке и резко развернулся на звук. Сармат стоял в паре шагов от ухмыляющейся Лилит и, приподняв ладонь, изображал приветственный жест. Он был в белом, идеально чистом скафандре, и клубящаяся повсюду пыль на него не садилась.
— С прибытием, — он протянул Гедимину руку. — Мы ждали тебя раньше.
— Ждали? — сармат растерянно мигнул. За спиной Константина пылевое облако закипело, распадаясь на две части, в проёме сверкнуло зеленью, и воздух снова стал плотным и упругим. На горизонте поднимался ещё один ядерный «гриб».
— Ну что, идём? — Константин посмотрел на Линкена. — На станции заждались.
— Да подожди, — отмахнулся взрывник, внимательно глядя на Гедимина. — Что-то с ним не то. Атомщик, скажи что-нибудь!
Гедимин мигнул.
— Почему вы… живые? — помедлив, спросил он. Сарматы, переглянувшись, дружно фыркнули.
— Это не мы живые, — Константин ткнул Гедимина пальцем в грудь, и его рука ушла куда-то внутрь сармата. — Это ты мёртвый. Ничего, привыкнешь.
Гедимин посмотрел на его руку, по-прежнему упирающуюся ему в грудь, и ошалело мигнул. Палец Константина был наполовину погружён в круглое отверстие с обугленными краями, аккуратно проделанное чуть ниже левого соска. Гедимин, оттолкнув северянина, сам ощупал дымящийся край — палец проваливался внутрь, но не доставал
