Жюль Верн - Париж 100 лет спустя (Париж в XX веке)

Творчество Жюля Верна никогда не поддавалось легкой классификации. К какой аудитории на самом деле он обращался — к подростковой или взрослой? Был ли от природы оптимистом, верил ли искренне в прогресс — во всяком случае, до тех пор, пока на его последние сочинения не ляжет печать горечи, сопутствующей возрасту? Изобрел ли он хотя бы какие-то из технологий будущего? Был ли вообще писателем тот, кого издатель правил и беспрестанно осаживал?

В наши дни литературное наследие Жюля Верна подвергается некой двусмысленной реабилитации. Иные критики признают за ним поэтические достоинства — в «Двадцати тысячах лье под водой», видят в нем романтического рассказчика — в «Замке в Карпатах». Для них, однако, эти качества подчас заслоняют, отодвигают на задний план фигуру провозвестника технического прогресса. Но почему надо выбирать? Роман «Париж в XX веке» как раз и должен помочь выйти за рамки такого противопоставления.

Отвлекаясь от малозначительных погрешностей в повествовании, неудивительных для молодого писателя, еще тяготеющего к театральному диалогу, видишь, как встает во весь рост мощная фигура провидца в самом точном, самом прямом и современном смысле этого слова. Сила Жюля Верна как раз в том, что он никогда и ничего не изобретает, но нечто уже существующее в реальности умеет изучить так внимательно, окинуть таким острым, почти гипнотическим взглядом, что оно раскрывает и свои секреты, и заложенные в нем возможности. И если вы принадлежите к числу тех, кто с упоением вникал в анатомию аппарата Румкорфа, который берут с собой путешественники к центру Земли, точно так же теперь, садясь в метро, вы будете слышать внутренним слухом шелест электромагнитных труб, плавно приводящих в движение рейлвей Парижа XX века.

Научные сведения, которыми Жюль Верн владеет в 1863 году, точны, новы и превосходно осмыслены. Мотор его газ-кебов движим вовсе не какой-то неясной и таинственной энергией. Это — двигатель внутреннего сгорания, созданный Ленуаром в 1859 году, но в автомобилестроении впервые примененный Даймлером лишь в 1889-м. Факсимильные изображения передаются не силой магии, а по пантелеграфу, изобретенному Казелли в 1859 году. И, как это будет делаться и через добрых 130 лет на некоторых бумажных фабриках, в романе древесный ствол за несколько часов превращается в стопу бумаги по способу Уатта и Бэрджесса, разработанному в 1851 году.

И в таком случае, разумеется, машины могут начать мечтать, палуба «Левиафана IV» покроется деревьями и цветами, и по газону ее аллей будут скакать всадники…

Но в Париже XX века Жюля Верна интересуют не только перспективы машинного прогресса, он переносит в будущее тенденции развития общества, финансов, политики и культуры своего времени. И если брать эту сторону его творчества, нет у Ж. Верна другого произведения, где бы его замысел оказался столь же современным по звучанию и столь же амбициозным: без снисхождения исследует он дух государственного торгашества, царивший в годы Второй империи и который в 1960 году в той же мере, как и демон электричества, пожирает Мишеля и его друзей. Право, не видно, чтобы история так уж опровергла сочинителя.

Надо прочесть «Париж в XX веке», перечитать Жюля Верна, чтобы вспомнить, что двери будущего открываются и силой разума, и силой поэзии.

Роман-предвидение в полном смысле этого слова, «Париж в XX веке» — это тщательная опись современной писателю эпохи, он полон удивительно «вкусной» информации о жизни Парижа века XIX. Приводимые там сведения, символы, оценки требуют пояснений. Чтобы не перегружать текст сносками, мы решили поместить все комментарии в конце тома, собрав их под общим заголовком «Жюль Верн и его время». Они позволят любознательному читателю продолжить поиск самостоятельно. Что же касается самой рукописи, то, хотя перед нами явно первый вариант, «первый залп» со всеми присущими этой стадии недостатками, в то же время это — законченный текст; соответственно, мы его воспроизвели максимально точно, соблюдая как пунктуацию (Жюль Верн обожает точки с запятой, они для него отмеряют ритм, как бы регулируют дыхание), так и манеру подачи.[1]

Открытие «нового» романа Жюля Верна, его первая публикация во Франции осенью 1994 года и затем, очень быстро, его переводов на многие языки мира — неординарное событие в мире литературы. Хотя о том, что роман, названный «Париж в XX веке», действительно был написан, стало известно сразу после смерти Жюля Верна в 1905 году, он считался настолько безвозвратно потерянным, что само его существование стало почти мифом. Внук писателя Жан Жюль-Верн в монографии, изданной в 1973 году и посвященной деду,[2] даже не упоминает об этом произведении, хотя, как никто другой, имел доступ ко всем семейным архивам…

И вот роман, чье название выиграло бы в привлекательности, если бы звучало «Париж в 1960 году» или «Париж 100 лет спустя», предлагается читающей публике России, страны, где популярность Жюля Верна едва ли не превосходит ту, которой он пользуется в родной стране.

И какой роман! Интерес к нему российского, постсоветского, русскоязычного — назовите, как хотите, — читателя гарантирован уже самим его жанром. Это первая, насколько нам известно, литературная антиутопия, роман-предупреждение, жанр, ставший столь популярным после Октябрьской революции в России, связанный с именами Замятина, Платонова, затем Аксенова, Войновича, братьев Стругацких, а из иностранцев прежде всего с Олдосом Хаксли и, главное, Оруэллом.

Все они, однако, пришли позже. Жюль Верн же стал поистине первооткрывателем, решившимся бросить критический взгляд на будущее в эпоху, когда в моде, напротив, были социальные утопии, олицетворяемые такими авторитетными фигурами, как Сен-Симон, Фурье, Оуэн, и другими «утопическими социалистами».

Но «Париж в XX веке» одновременно имеет и ценность исторического документа. Он — настоящая энциклопедия, содержащая всеохватывающие сведения о современной писателю Франции и в особенности о Париже — бесспорно главном герое романа.

Читатель уже познакомился с краткой вводкой, предпосланной французскому изданию Вероникой Беден, главой отдела крупнейшего издательства «Ашетт», откупившего еще в начале XX века права на издание всех сочинений Жюля Верна. Самым настойчивым образом мы советуем обращаться к поглавным примечаниям, подготовленным той же В. Беден и помещенным в конце книги под названием «Жюль Верн и его время». Они в огромной степени облегчают современному читателю понимание романа, еще шире распахивают двери в мир техники и искусства XIX века, столь подробно там описываемый.