Посвящается Каролине — уже в настоящей книге
Спасибо удивительным людям — от Олдиса до Желязны — и тем, кто на протяжении всей моей жизни постоянно удивлял меня и восхищал. Их так много, что если бы я захотел перечислить имена, то список не поместился бы на странице. Они оказали огромное влияние на содержание моей книги, являясь неисчерпаемым источником вдохновения. Также я благодарю замечательных людей из «Пан Макмиллан» за их кропотливый, нелегкий труд.
В любом море (разумеется, если в нем существует жизнь) любого мира всегда найдутся создания, судьба которых неотделима от гастрономических удовольствий других… созданий. Бокси можно было бы назвать «коробочками, для завтрака», потому что именно эту функцию они выполняли. Питаясь редкими стайками планктона — нахождение рядом с этими организмами человек сравнил бы скупанием в битом стекле — иразбрасывая останки других существ, которые в определенные моменты служили основным блюдом, рыбы-коробочки плавали с огромной скоростью и какой-то обреченной решимостью. Только перемещаясь таким образом, они могли сократить число атак пиявок на их слабые тела. Исключительная стремительность спасала их от серпообразных ног приллов или зазубренных когтей глистеров, а также от пастей крупных пиявок, способных проглотить их целиком . Столь удачная стратегия выживания вида не всегда являлась таковой для его отдельных представителей. Что касается популяции бокси, то она возрастала с каждым появлением мальков, выросших из отложенной на стеблях морского тростника икры, и понижалась после атаки голодного хищника — следовательно, преклонный возраст далеко не всегда являлся причиной смерти.
Рейф потягивал прозрачный напиток через стеклянную соломинку, его внимание, казалось, было направлено не на собеседника, а на какую-то точку в центре стены напротив него. Эрлин предположила, что он пьет один из химических консервантов, которые не дают его плоти отвалиться от костей. Человек, недавно присоединившийся к рейфу, сидел спиной к ней. Что у него на плече? Когда это взлетело, явно намереваясь облететь помещение, женщина едва не ахнула от удивления. Земной шершень — насекомое размером с отрубленный палец да еще жужжащее так, что звук напоминал гром в замкнутом пространстве салона, — глаза разума Улья. Значит, мужчина связан с ним…
Зачем ему общество рейфа? Эрлин взяла свою чашку с кофе и направилась к ним, однако сгущение воздуха и едва ощутимое чувство потери ориентации заставили ее остановиться. Спустя мгновение она вновь начала двигаться — осторожными шагами, четко осознавая, что было нарушено защитное поле из-за грубого проникновения в атмосферу. Опыт подсказывал, что вслед за этим события могли развиваться более чем стремительно. Эрлин бросила взгляд в окно: шаттл кружил над базой Правительства на острове Чел, окруженном морем разных оттенков зеленого цвета — как в расколотом агате. Море было спокойным, следовательно, защитное поле было нарушено одной из бурь, часто встречающихся в плотных верхних слоях атмосферы.
— Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
Рейф почти никак не отреагировал на ее просьбу, а мужчина широко улыбнулся и указал на свободный стул. «Выглядит неплохо, — подумала Эрлин, — ведет себя вежливо, но — не тот человек, который мне нужен». Нужный ей человек был где-то там, в море. Она поставила чашку на стол, выдвинула и повернула стул, села на него верхом, обхватив спинку.
— Интересно знать, зачем рейфу понадобилось прилетать сюда, а еще больше, зачем здесь оказался человек, связанный с разумом Улья?
Мужчина недовольно нахмурился. Эрлин между тем окинула взглядом остальных пассажиров салона посадочного модуля. Она сразу же поняла, что страх и отвращение заставили людей расположиться как можно дальше от рейфа и его собеседника, а смущение — смолкнуть практически все разговоры. И теперь многие пассажиры старательно делали вид, что больше всего их интересует пейзаж за окнами. Эрлин покачала головой и сконцентрировала внимание на рейфе. Он не вызывал отвращения или страха — многие искусственно увеличенные типы в салоне могли разорвать его на части. От него не пахло, хотя существует ошибочное мнение, что от рейфов исходит страшная вонь. У Эрлин он вызвал приступ почти болезненного любопытства: что заставило этого человека продолжать функционировать после смерти?
— Я не связан контрактом с разумом, — сказал спутник рейфа, взял бокал со стола и поднес его к губам.
— Что?
— У меня нет контракта с разумом, — спокойным тоном повторил он и поставил бокал на стол.
— Понятно, — Эрлин кивнула и принялась внимательно рассматривать своего собеседника.
Мужчина был одет в джинсы, заправленные в износостойкие ботинки от защитного костюма, и просторную рубашку из ткани, расстегнутую на груди так, что был виден висевший на цепочке талисман маори. Явных признаков увеличения не было заметно, но это не значило, что он не проходил процедуру. Шапка непослушных светлых волос, приятное лицо… скорее всего, оно было изменено в прошлом, но очень давно, потому что сквозь его черты уже проявился характер, и время сгладило стерильную красоту — результат пластической операции. В левом ухе незнакомец носил серьгу с бриллиантом, которая, вероятно, была приемопередатчиком, обеспечивающим связь с Ульем.
— Но ведь был? — спросила она.
— Да, в течение двух лет. Контракт закончился двадцать лет назад.
— Двух лет… Обычно подобный срок дают за убийство шершня, не так ли?
Мужчина кивнул и улыбнулся, прежде чем потянуться за бокалом. Эрлин перевела взгляд на его спутника. Тот был одет в комбинезон приятного серого цвета из моноволокна, на груди болталась цепочка с ромбом из какого-то металла. Очевидно, когда-то он был крепким мужчиной. Сейчас мышцы высохли и прилипли к широким костям, кисти напоминали клешни, а часть лица, не закрытая полушлемом, словно принадлежала мумии. Шлем заслуживал отдельного изучения. Он был золотистым, с выгравированным на поверхности узором, к нему крепился огибавший глаз рейфа ирригатор, выполненный в виде кобры с расправленным капюшоном. Пожалуй, только этот голубой глаз производил впечатление действительно живого органа.
Теперь ей стало ясно, что свело вместе этих двоих: страх и отвращение, испытываемые по отношению к ним другими пассажирами. Многие люди до сих пор не избавились от атавистического страха перед крупными жалящими насекомыми, не всем нравилось общество трупов, вне зависимости от того, насколько интересным мог оказаться разговор. Эрлин подумала именно об этом — насколько увлекательными будут рассказы ее новых знакомых, — поскольку считала любознательность своим главным достоинством и в любом мире искала пищу для глаз и ума.
