Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. т. 3. Лавалитовый мир. Гнев Рыжего Орка

В третий том собрания фантастических произведений Филипа Хосе Фармера вошли романы «Лавалитовый мир» и «Гнев Рыжего Орка», продолжающие знаменитый сериал «Многоярусный мир».

В первой из этих книг читатели снова встретятся с полюбившимися им землянином Кикахой-Ловкачом и властительницей Ананой Светлой, героями предыдущих романов сериала. Продолжаются их приключения, начавшиеся в романах «Личный космос» и «За стенами Терры». Случайно попав в смертельно опасный Лавалитовый мир, созданный некогда от скуки властителем Уртоной и заброшенный им, отважная пара вынуждена не только сражаться с безумной природой планеты, бурлящей, точно котел, раскалывающейся на части и вновь соединяющейся, но и обороняться от козней своих невольных спутников — Рыжего Орка, создателя и властелина Земли, его соперника Уртоны и нанятого Уртоной неудачливого киллера Маккея. Непомерная гордыня и изощренное коварство властителей-тоанов заставляют их продолжать борьбу за обладание «карманными» вселенными, даже когда путешественникам грозит смертельная опасность. Кикахе и Анане приходится сталкиваться с дикими племенами аборигенов и спускаться с луны на воздушном шаре, скакать на лосях-великанах и спасаться от живых пушек, вступать в бой с плотоядными деревьями и гигантскими птицами, терпеть ужасы плена и разгадывать тайны межмировых врат, прежде чем они смогут вернуться в мирный и родной Многоярусный мир.

А во втором романе — «Гнев Рыжего Орка» — автор переносит нас на многие века в прошлое, сталкивая с Рыжим Орком в юности. Однако не злоключения молодого властителя на Антеме, Нежеланном мире, куда занесла юношу злая воля его отца Лоса, садиста и убийцы, и в мире Пещер безумного властителя Зазела составляют костяк романа, а история простого американского парня Джима Гримсона, который вместе с другими неуравновешенными подростками проходит курс ролевой психотерапии, основанной на сериале «Многоярусный мир». В пику всему миру он выбирает своим воплощением Рыжего Орка, своенравного и гордого, проходя вместе с ним по всем дорогам «карманных» миров. Но с каждым сеансом Джим все отчетливее понимает, что мир Орка, где обитают чудовища и пресыщенные полубоги устраивают охоту на простых смертных, так же — если не более — реален, как и его родной городок Янгстаун в штате Огайо, как дерзкие выходки в школе и пьянство безработного отца. И с каждым разом все сложнее оказывается оторваться от сильного и жестокого Орка, изгнать его из своей жизни — в сущности, серой и скучной. Орк способен решить свои семейные проблемы, кастрировав жестокого отца и женившись на собственной матери Энитармон. Но что делать Джиму Гримсону?..

Кикаха был проворен, как Протей.

Лишь немногие могли бы сравниться с ним в столь быстрой адаптации к переменам. Но ландшафты Земли и других планет «карманных» вселенных отличались относительной стабильностью. Их горы, холмы и равнины, моря, озера и реки почти не меняли своих форм и расположения.

Впрочем, и там случались небольшие частичные преобразования, вызванные наводнениями, землетрясениями, сходами лавин и приливными волнами. Однако по временным меркам отдельных людей, да и целых народов, эти изменения происходили медленно и незаметно.

Гора могла передвигаться и оседать, но сотни тысяч поколений, живших у ее подножия, не знали об этом. И только для Бога или геолога ее движения казались такими же стремительными, как бросок мыши к норе.

Однако здесь все было по-другому.

Здесь нервничал даже невозмутимый и уверенный в себе Кикаха, который реагировал на перемены быстрее, чем зеркало отражало образ. Тем не менее он не собирался показывать это кому-либо еще и по-прежнему сохранял безрассудно хладнокровный вид. Иначе остальные просто сошли бы с ума.

«Ночью» они отошли ко сну. Кикаха нес вахту первым. Уртона, Орк, Анана и Маккей растянулись на жесткой ржаво-красной траве и вскоре заснули. Лагерь располагался в небольшой долине, которую окружали низкие холмы. Здесь, в низине, росла только трава, но на вершинах холмов виднелись контуры деревьев. Каждое из них достигало в высоту не менее десяти футов, и хотя дул слабый ветерок, они раскачивались взад и вперед, словно под мощным ураганом.

Начиная дежурство, Кикаха видел на холмах лишь несколько деревьев, однако со временем их становилось все больше и больше. Они окружали пришельцев с Земли, пока не образовали плотное кольцо. И Кикаха догадывался, сколько их собралось по другую сторону холмов. Он знал, что деревья ожидали «рассвета». А потом, если люди не пойдут к ним сами, деревья начнут спускаться в долину.

Небо казалось темно-красным однообразным полотном, на котором чернели пятна паривших облаков. Огромная красноватая масса, по виду раз в шесть превышавшая размеры земной луны, исчезла с неба пару дней назад. Она должна была вернуться, хотя он и не знал, когда это произойдет.

Кикаха сел и помассировал ноги. Они еще немного болели после той неприятности, которая случилась двенадцать «дней» назад. Боль в груди почти исчезла. Он выздоравливал, но пока не чувствовал себя настолько подвижным и сильным, как ему бы того хотелось.

Впрочем, Кикахе во многом помогала гравитация, которая была здесь значительно слабее, чем на Земле.

Он прилег на жесткую траву. Теперь его не страшили ни люди, ни звери. Любому врагу пришлось бы сначала пробраться через лес из деревьев-убийц. Только слоны и гигантские мусоиды[1] обладали достаточной массой и размерами, чтобы сделать это. Они поедали деревья, и Кикаха не возражал бы, если бы их стадо прошло сейчас где-нибудь рядом. На таком расстоянии он не мог определить, к какому виду относились эти растения. Однако в лавалитовом мире встречались столь грозные и опасные деревья, что от них убегали даже большие звери.

И все же странно, что чертовы растения обнаружили их маленький отряд. Обоняние деревьев было великолепным, но Кикаха сомневался, что слабый ветер мог перенести запах людей через холмы. Визуальная способность растений ограничивалась сотней ярдов. Их многофасеточные глаза, расположенные кольцами на макушках стволов, довольно четко различали подвижные объекты. Тем не менее на таком расстоянии и в «ночной» период суток они просто не могли ничего увидеть.