Иэн Уотсон
Голос Деревянного моря
— Плавать по морю положено только зимой, — сурово сообщил мне Недосягаемый, Хранитель Света. — После того, как листья умрут и опадут.
Мы стояли на верху керамического маяка, в центре Райской бухты. Если быть точным до конца, не на самом верху, а на наблюдательной площадке, огороженной деревянными перилами. Над нами, скрываясь за тепловым щитом, вздымался ядерный факел с древнего космического корабля, который в течение всей зимы служит маяком для моряков, а также источником света для города.
— А также глубоких черных теней.
Наверное, поднять факел так высоко при помощи одних лишь деревянных лесов и веревок, сплетенных из волокон листьев, было совсем непросто.
Хранитель Света оказался высоким тощим человеком с растрепанными волосами, пронзительным взглядом голубых глаз и густой светлой бородой. Он был одет в белую тунику, складки которой элегантно спадали на тяжелые сапоги из коры.
Я смотрел на кирпичные дома, крытые блестящей красной черепицей. За бледно-желтыми складами и причалами, за длинной чередой стоящих на колесах или полозьях судов с убранными парусами виднелось то, что местные жители называли морем, хотя оно целиком и полностью состояло из дерева.
Умирающая листва соткала огромный желто-оранжево-алый ковер, который тянулся до самого горизонта. Однако осенние ветры успели кое-где ее разметать, и обозначились вмятины и каналы: те, что располагались поближе к берегу, были отполированы столетиями мореплавания. Сильный ветер ерошил мои волосы и кружил опавшие листья, похожие на птиц и бабочек. Скоро он усилится и начнется настоящий лиственный ураган.
За пределами моего взгляда вздымались огромные деревянные волны, похожие на высокие горы, окруженные глубокими, словно долины, впадинами.
— Через десять дней, — уже более доброжелательно продолжал Недосягаемый, — я зажгу маяк, и начнется праздник Обнаженного Моря. Вот тогда наши корабли снова уйдут в плавание.
Гораздо больше ему бы подошло имя Неумолимый, подумал я. Неужели придется ждать этого их дурацкого праздника? «Десять дней», — сказал Хранитель Света. Моя миссия готова закончиться, не начавшись.
Я размышлял о том, стоит ли предложить Недосягаемому взятку. В конце концов, Хранитель Света не говорил, что выходить в море раньше срока запрещено. Но о какого рода взятке может идти речь? Я уже понял: эти люди очень скрупулезно соблюдают свои обычаи.
На западе солнце клонилось к закату, обозначая окончание очередного дня. Все оттенки листвы, волнами ходившей по деревянному морю, создавали ощущение мира наоборот, словно великолепное действо под названием «закат» разыгрывалось не в небе, а на том же море.
— Исключений не бывает? — спросил я.
— Это не разумно, Пламенный Лис. Я не говорю о том, что можно испортить листву или потерпеть слепую катастрофу, но морские черви сейчас совокупляются перед капсулированием.
В моем мозгу нанопьютер (она называла себя Лилл) переводил слова собеседника и формулировал ответы на местном языке. Лилл пояснила, что слепая катастрофа есть последствие плавания в условиях слабой видимости. Касательно капсулирования — я уже знал, что это такое: морские черви, размером в руку маленького ребенка, а иногда чудовища в двадцать метров, с наступлением зимы устраиваются в норах деревянного моря, запечатывая их загустевшей янтарной слизью. Стружка и пыль в сочетании с собственными выделениями червя застывают довольно быстро, восстанавливая жесткость данного участка моря.
И вновь я восхитился этим миром. Субстанция, наполняющая туннели, оказалась съедобной для человека — настоящий кладезь продовольствия, обладающий, в зависимости от места, где его добывают, различным вкусом. А некоторые виды море-листвы содержали высокий процент нетоксичного аналога монотерпина, туйона — наркотика, похожего на тетрагидроканнабинол [1], но гораздо более сильного...
Похоже, я выбрал удачное время для появления на Черводреве — так называлась эта планета. Туйон вызревал по мере высыхания листьев. Мне нужно было собрать достаточное количество, прежде чем ветер вынесет их на берег, где они просто сгниют.
Легче легкого, нужно лишь посадить свой кораблик на море.
Проблема в том, что в гипербиблиотеке скопилось слишком много знаний, и найти нужное стало практически невозможно. Только после прыжка в мир Черводрева корабельный компьютер обнаружил, что посадка непосредственно на поверхность деревянного моря опасна — по древесным волокнам текли токи, и большой металлический объект мог вызвать электромагнитный импульс, фатальный для чувствительной электроники корабля. Значит, придется сесть в местном космопорту и нанять деревянное судно.
— Мне необходимо отплыть как можно скорее. — И я повторил свою ложь относительно листьев, которые мне нужны для изучения в Институте ксеноботаники в Мондеверте.
Вот они, листья, до них рукой подать — однако я ведь не мог сойти с берега с рюкзаком! (Откровенно говоря, новость о «совокупляющихся червях» меня не слишком вдохновила.) Кроме того, нужных мне листьев могло не оказаться возле берега. Похоже, придется сотрудничать с местными жителями.
— К тому же, Пламенный Лис, — добавил Хранитель, — ветер с моря усиливается с каждым днем. И только после того, как море очистится от листьев, он ослабеет и изменит направление.
— Но ваши корабли наверняка могут двигаться и против ветра, — запротестовал я.
— Конечно. Вот только зачем?
У меня возникло предположение, что токи в дереве каким-то образом воздействуют на направление ветров, которые дуют до тех пор, пока все осенние листья не оказываются на берегу.
Народ Недосягаемого прибыл на Черводрево шестьсот лет назад. Дальняя спектроскопия показала наличие пригодного для дыхания воздуха и существование жизни на планете. И все же, когда колонизаторы высадились, они обнаружили, что их новый мир почти весь покрыт деревом — не бескрайними лесами, как предполагалось, а единой деревянной оболочкой, которая покрыла всю планету, за исключением полудюжины регионов размером с Францию старой Земли. Возможно, мне бы следовало назвать эти участки кишечником; именно здесь в течение тысячелетий ежегодно собирались, гнили и спрессовывались листья.
Колонизаторы оказались в мире древесного океана. А еще здесь были черви, обитавшие в дереве, и земляные, питавшиеся опавшей листвой, которую они быстро перерабатывали в некое подобие глины. Если посмотреть в сторону земли, где домики постепенно сливаются с плоской равниной, и усилить зрение, то удастся разглядеть, что маленькие черви уже приступили к переработке листьев, нашедших место своего последнего успокоения. Через несколько дней я уже вряд ли захочу отобрать у них этот урожай — если мне вообще дадут на это разрешение.
