Доктор смотрит в окно. Доктору скучно. Мальчик качается на стуле и сосредоточено грызет карамельку. Его мать утирает слезы, с надеждой глядя в спину доктора. Доктор вздыхает. Лечить надо не ребенка, а мать. Господи, зачем ты придумал телевидение?
Доктор возвращается за стол. Розовый стикер, обычный листочек бумаги с клеящейся полосой, непременный атрибут всякого офиса. На стикере – стихи, написанные детской рукой:
В зоопарке умер ослик,
Ослик умер маленький.
Он зимой ходил по снегу
Без сапог и валенок.
Он смешно махал хвостом
И сопел в ладошку.
Только умер он всерьез,
Не понарошку.
– Значит, это написал ваш сын? – уточняет доктор.
– Да-а, – трясет головой мать. – Я вам уже говорила…
– Ну, я могу только поздравить – у вас талантливый мальчик. Сколько ему?
– Восемь будет летом. Понимаете…
Мать таращит мокрые глаза и переходит на пронзительный шепот:
– Это не первый раз! Раньше мы замечали тоже, но не обращали внимание. А в шесть он придумал совсем короткое: «Черный бумер, чтоб ты умер!». Ну, тогда кино такое было, помните? И песня там… музыка. Та-та-та-та-та-та-та… И вот он на улице это говорил – и БМВ взорвалось! Прямо во дворе, ночью только. Черное БМВ, вы понимаете?
– Успокойтесь, – доктор морщится. Сейчас она приведет еще один какой-нибудь дурацкий пример, а потом сообщит ему, что в зоопарке сдох осел, и в этом виноват ее сын. Бывают глупые люди, а бывают дуры. Мальчику не повезло – его мать дура.
– А на даче он сочинил дразнилку про охранника, – продолжала шепотом кричать женщина. – «Днем он спит, а ночь пьет – лопнет у него живот». И…
– Лопнул? – спрашивает доктор.
– Перитонит, – кивает женщина. – Не довезли до больницы. И вот теперь с осликом… Понимаете, мы каждую неделю ходим в зоопарк кормить ослика. Ходили… Он умер, понимаете? Умер после того, как Саша… как он это написал.
– Хорошо, – кивает доктор. Ему уже не просто скучно, ему хочется выть от тоски. Как все предсказуемо! – Давайте я поговорю с вашим сыном наедине. А вы подождите в коридоре…
– Да, да, конечно, – женщина семенит к двери, оглядываясь на ходу.
– Стихи любишь? – спрашивает доктор у мальчика. Тот делает стеклянные глаза и смело смотрит сквозь усталого дядю.
– Не-а, – качает он стриженной головой.
– А что любишь?
– Мультик про тачки и из пневника стрелять, – мальчик обозначает подобие улыбки.
– Ясно, – кивает доктор и открывает карточку. Караев Александр Николаевич. Ничем серьезнее ОРВИ и ангины не болел. Все в норме. Типичный середняк. Повезет – человеком станет. Нет – будет как все: сперва гопником, потом обывателем. Впрочем с такой матерью какой тут «повезет»…
– Учишься-то как? – заполняя карточку, спрашивает доктор.
– Нормально, – мальчик словно штампует этим словом разговор.
– Кем стать хочешь?
– Гонщиком.
– Почему?
– Гонщик может гонять, – мальчик изображает руками, как он рулит автомобилем.
– Логично, – соглашается доктор.
Заполнив карточку, доктор достает листочек с тестом и начинает задавать стандартные вопросы. Ответы, как и следовало ожидать, тоже стандартные, в приделах возрастной нормы.
– Хорошо. Позови маму, – говорит доктор.
Мальчик бурчит:
– До свидань…
Входит женщина, в глазах – надежда и страх.
– Ну как?
– У вас совершенно нормальный, обычный современный ребенок. Гонщиком хочет быть. Никаких отклонений. Мой вам совет – поменьше ненужной информации. Телевизор, Интернет… Он спортом занимается?
– Теннисом, – кивает мать.
– Вот и отлично! – доктор улыбается. – Всего вам доброго.
– А как же стихи? – непонимающе смотрит на него женщина.
– То, что он сочиняет – это замечательно, другой момент, что тематика… Она навеяна окружающим миром. А все остальное – всего лишь совпадение. Поверьте мне.
– Да, да, – мать опять кивает. – А то… мы уже подумали…
– Что?
– Что он как Дэмьен из «Омена»…
Доктор ругается про себя. Каменный век какой-то!
Мальчик просовывает голову в дверь.
– А я еще стих придумал! – говорит он, улыбаясь. Улыбка у мальчика хорошая, с ямочками на щеках.
Мать охает. Доктор улыбается в ответ.
– И какой же?
Мальчик важно входит в кабинет, выставляет вперед ногу и громко, «с выражением», произносит:
– Он был высоким, этот дом,
В нем было десять этажей.
И люди мирно жили в нем.
И вот теперь там нет людей.
– Саша! – кричит мать.
– Ничего, ничего, – успокаивает ее доктор и тихо добавляет: – Вы ему книги подсуньте, поэзию. Что-нибудь не откровенно детское, но и не слишком сложное. И вот вам моя визитка. Если что – звоните…
Звонок раздается в четыре часа утра. Доктор ощупью находит трубку на тумбочке, сонно рычит:
– Да! Кто это?
– Здравствуйте… – дребезжит в ухе рыдающий женский голос. – Это мама Саши Караева… Вы просили звонить, если что-то…
– Сейчас четыре часа! – раздраженно говорит доктор.
– Простите, но тут… тут такое!.. – женщина откровенно плачет.
– Да что случилось-то? – полностью проснувшись, доктор садится на кровати.
– До-ом о-обрушился-а! – воет трубка.
– Чей дом? Ваш?
– Соседни-и-и-й…
– Как обрушился? Взрыв?
– Не зна-а-а-ю-ю… Ночью вдруг все зашаталось, а потом пожарные, милиция, скорые… Доктор, это Саша, да?!
– Успокойтесь, – доктор проводит рукой по лицу, вздыхает. – Успокойтесь, я вам говорю! Примите успокоительное. И ложитесь спать. Завтра приведете мальчика ко мне. Всего доброго.
Мальчик смотрит на календарь. Там шустроглазы розовый кролик жонглирует разноцветными витаминками «Чудо-юдо». Доктору календарь не нравится, но фирма, производящая витамины, говорят, спонсирует главврача. По крайней мере, та приказала развесить рекламу во всех кабинетах и настоятельно рекомендовала выписывать пациентам именно эти витамины.
– Скажи мне, почему ты придумал это стихотворение про дом, – просит доктор, внутренне содрогаясь от непрофессиональности вопроса. Он уже видел сюжет о разрушившемся здании на улице Самсонова в утренних новостях, как раз между сообщением о сгоревшем в аэропорту Анкары Боинге-737 и «новостью часа» из США – отец пятерых детей перестрелял всю семью, потом ворвался в супермаркет, открыл беспорядочную пальбу и в итоге застрелился сам. О доме на улице Самсонова сообщили следующее: произошла просадка грунта и конструкции десятиэтажного строения не выдержали. Дом сложился как карточный. Из двух сотен человек выжило семеро.
– Не знаю, – жмет плечами мальчик. – Захотелось.
– А сейчас ты можешь придумать какой-нибудь стишок?
– Не-а…
