Александр Чернобровкин
Вещь
Солнце отражалось от золотисто-черного капота автомобиля, слепило сторожа. Казалось, что часть солнечных лучей впитывалась в черную краску, отсюда и золотистый оттенок. Капот был высокий, не надо наклоняться, вписывая в разлинованную, общую тетрадь, положенную на него, данные из техпаспорта джипа. Сторож закончил писать, вернул техпаспорт хозяину автомобиля — мужчине лет тридцати, среднего роста и толстоватого, причем складывалось впечатление, что большая часть жира скопилась в щеках. Ровесник, а уже успел нахапать.
— Деньги утром, — сказал сторож, забирая с капота тетрадь.
— Лады, — согласился хозяин машины, засовывая техпаспорт в темно-коричневую барсетку. Большой золотой перстень на указательном пальце цеплялся за змейку, мешал спрятать документ. Мужчина попросил, произнося глухо, по-украински, букву «г»: — Присматривай за ней. На прошлой неделе пытались угнать, сигнализацию испортили. Все времени нет заехать в мастерскую, отремонтировать.
Сторож посмотрел на джип, на никелированные трубы переднего бампера, на которых солнечный свет перетекал яркими радугами, на дополнительные фары, напоминающие ноздри, — морда хищного зверя.
— Красивая машина.
— Ну! — согласился хозяин, улыбнувшись до ушей, отчего щеки стали казаться еще толще.
— И главное — очень большая.
Хозяин не понял издевки, произнес хвастливо:
— Визьмешь в руку — маешь вещь!
Он похлопал машину по капоту любовно, как, наверное, шлепает по заднице жену или секретаршу, а может, и ту, и другую, и вразвалку ушел, может, к одной из них.
Около полуночи сторож закрыл ворота и прошелся по стоянке между двумя рядами автомобилей. Ближние к сторожке поставлены на дневном дежурстве, поэтому они были как бы чужими. Затем шли «знакомые». Сторож остановился перед джипом. В свете уличных фонарей машина казалась дремлющей. Крикни громко — джип вздрогнет, просыпаясь, и заговорит с украинским акцентом. После него в этом ряду стояли новенький «ниссан», пропахший сладковатыми духами своей хозяйки, и старая «бмв» с мятыми, как и рубашка ее хозяина, крыльями. Последние три места в обоих рядах пустовали. Суббота — дачный день, скорее всего, больше никто не приедет.
Вернувшись в сторожку, он сел за стол, оставив входную дверь приоткрытой, чтобы выжить из помещения духоту. Стекло перед столом было поднято, но даже намека на сквозняк не образовалось. Белые комки пуха, слетевшие с росших вдоль ограждения тополей, неподвижно висели в воздухе, подсвеченные настольной лампой. Она стояла на левом углу стола, правее нее — белый будильник с непропорционально большими цифрами, пачка бумаги для заметок, полулитровая фаянсовая чашка, наполненная на две трети почти черным чаем, давно остывшим, и маленький транзисторный приемник. Слева от стола находилась тумбочка, на которой стояли переносной телевизор и электрочайник, справа — топчан с матрацем и подушкой без постельного белья, накрытых желто-красным шерстяным одеялом. В розетку, расположенную над изголовьем топчана, был включен фумигатор, но в сторожке пищал комар. Сторож углядел его, но поленился встать и прихлопнуть. Наступила самая нудная и одновременно самая тревожная часть дежурства. Сторож подпер кулаком голову и закрыл глаза. Иногда открывал их, сонно смотрел на два ряда автомобилей. Так, в полудреме, он собирался дотянуть до рассвета.
Открыв в очередной раз глаза, он увидел что-то темное, движущееся на стоянку от высокого жилого дома, расположенного через скверик напротив. Почудилось, что от здания отделилась передняя стена, рассыпалась в плотную черную массу и понеслась на стоянку. По пути ей попался рекламный щит, подсвеченный двумя фонарями, которые, наклонившись вперед и вниз, как бы пытались прочесть слоган под тарелкой с супом быстрого приготовления. Щит повернулся боком к черной массе, потом наклонился и взмыл, крутясь. Два погасших фонаря остались на металлической раме, но теперь они были повернуты вверх.
Раньше щита до сторожки добралась волна холодного, хлесткого воздуха. Она смела со стола все, кроме лампы, на пол и на колени сторожу, а его самого вместе со стулом на колесиках отшвырнула к входной двери. Если бы стул не врезался в косяк, то вместе со сторожем оказался бы на улице. Там блымнула синевато-белая молния, раскатисто громыхнуло и полило. Струи дождя залетали в открытое окно, на столе моментально образовалась лужа. Сторож, с трудом преодолев сопротивление ветра, опустил стекло, а потом захлопнул и закрыл на крючок дверь. Только он успел это сделать, как погасли уличные фонари и настольная лампа в сторожке. Сторож залез с ногами на топчан, забился в дальний от окна угол. Плевать ему было на машины.
Ураган закончился в четвертом часу. Сторож поднял с пола транзистор, промокшую пачку бумаги, осколки фаянсовой чашки, и часы, остановившиеся на двадцати минутах первого. Закончив убирать в сторожке, он подождал немного, пока на улице станет светлее, и вышел к машинам. Все были на месте, ни одна не пострадала. На некоторых, а так же в проходе, лежали обломанные ветки, в основном тополиные. Маленькие ветки сторож перекинул через ограждение в сквер, а большие оттаскивал к сторожке. Самая большая ветка упала на пропахший сладковатыми духами «ниссан», накрыв его весь. Сторож стянул ее с машины, воровато посмотрел по сторонам. Вокруг ни души. Сторож поднял ветку, изо всей силы ударил толстым концом по капоту джипа. Металл прогнулся с жалобным стоном, почти человеческим. Сторож прислонил ветку к ограждению позади машины, чтобы показать как вещественное доказательство украинцу.
В половине восьмого сторож открыл ворота. Хоть и воскресенье, а какой-нибудь автовладелец обязательно припрется с утра пораньше. Он подошел к куче веток, чтобы начать перетаскивать их на газон позади сторожки, но увидел, что к воротам направляется парень лет двадцати пяти — кавказец ниже среднего роста, худощавый, одетый в черную в белый ромбик рубашку с длинными рукавами и черные брюки — типичный представитель огромной толпы киоскеров, наводнивших столицу в последние годы. Видимо, хозяин одной из стареньких иномарок, поставленных дневным сторожем.
— Я за машиной, — сказал кавказец, протянув деньги.
Сторож взял деньги и потребовал:
— Техпаспорт покажи.
— Сейчас, — кавказец засунул руки в оттопыренные карманы, принялся рыться в них. Такое впечатление, что не документ ищет, а маленькую монетку.
— Я за журналом схожу, — сказал сторож, которому надоело ждать.
Он повернулся к сторожке, сделал шаг и вдруг боковым зрением заметил, что одна машина движется, тот самый джип. Ведь никто не заходил на стоянку! Или перелезли через ограждение, прячась за оставленную там сломанную ветку?
