Юрий Манаков - Эпилятор

Кондовые, разлапистые ели обступали дорогу с обеих сторон, заслоняя солнце и оставляя лишь узенькую полоску голубого неба высоко над головой. Недавно прошел дождь и раскисший суглинок скрадывал звук от ударов копыт лошади. Полумрак мрачного леса и однообразное шлепанье подков. Я поежился. Сырая одежда после дождя неприятно липла к телу, будь она неладна. До ближайшего постоялого двора несколько часов пути. Хм, а, может, свернуть в сторону и переночевать в лесу? Заманчиво. Если по дороге встречу подходящее местечко, то так и поступлю.

Поскользнувшись, всхрапнул конь. Я чуть подтянул повод, успокаивая благородное животное, машинально поправил оголовье меча, уселся поудобнее в седле и глубоко вдохнул тягучий хвойный дух векового леса. Хорошо. Давно прошли те времена, когда я дрожал как осиновый листик от каждого шороха в кустах. Сейчас в лесу я хозяин - он для меня дом родной. Это от меня шарахается все живое - я здесь самый страшный.

Новый Мир и сопутствующие обстоятельства старательно обтесывали во мне все лишнее, наносное, добавляя каждый раз новое качество. И в результате получилось то, что получилось: из невзрачного чурбачка возник умненький и страшненький Буратино… без комплексов.

В голове яркой картиной вспыхнули воспоминания. Каждый отрезок прошлой жизни имел разную протяженность, но каждая часть являлась этапной, кардинально меняла мировоззрение и физическую сущность.

Сейчас, уже задним числом, понятно - с рождения в меня заложена способность чувствовать взгляд со стороны. Кажется, это ощущение знакомо многим. Появляется оно, когда кто-то смотрит тебе в затылок, и, обернувшись, иногда видишь чьи-то заинтересованные глаза.

Первый 'звоночек' я услышал, когда мне стукнуло пять лет. Будучи от рождения крепким пареньком, в этот год я, видимо, впервые решил взять под свою опеку мальчишку, над которым издевались все. Ему в нашей ватаге сорванцов доставалось больше всего тычков и затрещин. Теперь-то я понимаю, что уже тогда у меня в груди окопался пока еще маленький и несмышленый, но крайне опасный зверек. Наверное поэтому, как обычно без напряжения выдав 'на орехи' самым отпетым в нашей компании, я затылком почувствовал заинтересованный взгляд. Из заинтересованного взор трансформировался в удивленный. Когда я начал крутить головой, то, никого не обнаружил. Сам факт выбивался из однообразной череды, и я его запомнил. После этого в течение десяти лет, лишь изредка, уже привычно, замечал внимание к себе, как легкий мазок по лицу или затылку.

Прорыв произошел в пятнадцать лет. В тот день я выиграл свой первый турнир по борьбе самбо. Три чистые победы. В приподнятых чувствах лег спать, а проснулся в диком лесу, на подстилке из лапника, рядом с рекой. В этот раз неизвестные 'благодетели' оставили два подарка - сваленную кучкой рядом с подстилкой одежду и то, что комары и мошки облетали меня стороной… Кукловоды-благотворители, блин!

Натянув тренировочный костюм и обувшись, уселся, обхватив колени, на берегу не очень широкой лесной реки. Как-то не готов я был к таким приключениям. Фантастикой никогда ранее не увлекался, ни о чем, даже отдаленно похожем на сегодняшнее положение в свои пятнадцать лет не слышал и с трудом себе представлял, что же делать дальше. Сказать, будто до этого момента никогда не был на природе, значит погрешить перед истиной. Но такой махровый, почти реликтовый лес, видел впервые.

В нем поражало все - размеры, красота, звуки, запахи. Запредельная высота стволов столетних патриархов и карминовые кисти неизвестной ягоды, склонившиеся над водой. Молоденькие зеленые елки и рядом с ними слегка прихваченная багрянцем осина. И голоса… Вот, слышен нежный и мелодичный свист 'ти-уу-ти' и в стороне, ответ - 'тии-тии-тиути'.

Дымчато-серый проблеск, стремительный полет среди ветвей, и перед самым носом садится птица. По виду типичный голубь, но серенький, с темными и рыжими поперечными полосками, черным горлышком и на голове маленький хохолок. Летун утвердился на ветке и принялся рассматривать меня любопытным глазом. Глупыш. При желании я мог легко дотянуться до него рукой. Но вот, опять птица, - с другой стороны. Перелетела с дерева на дерево и резко спланировала на ту же ветку. Так же окрашена, но горлышко у летуньи светлое и пестрое, по всему видно - самочка. В первый момент сладкая парочка интересовалась только друг другом. Но вскоре яркое возбуждение от встречи схлынуло. Птицы заметили постороннего и принялись его рассматривать. В конце обменялись впечатлениями на своем языке. Вероятно, человека они не видели никогда. Затем петушок с курочкой, когда я сделал неловкое движение, взлетели шумно, со своеобразным треском. Я вздрогнул и проводил взглядом две серые стремительные тени.

Вот так меня поприветствовал Новый Мир. Как я понял гораздо позднее, визит вежливости нанесли два рябчика. Птицы, с которыми у меня сложились непростые отношения, а после одного эпизода в своей карьере охотника, я стараюсь, по возможности, воспринимать их лишь, как украшение леса. Очень символично, что эти забавные летуны стали глашатаями и представителями планеты, где мне предстояло жить и работать, любить и воевать.

Рябчики подняли настроение, но все равно - временами поеживаясь, вздрагивая, прислушиваясь, поглядывая по сторонам и пытаясь разобраться в происшедшем, я просидел на одном месте битый час. Потом дернулся, услышав за спиной гаденький смешок, оглянулся - никого.

Именно тогда, из глубины моего Я, впервые в жизни на поверхность полез порыкивающий Зверь. Молодой и неумелый, но уже готовый рвать и убивать. Вскочив на ноги и сжав кулаки, я стал искать глазами обидчика. Вздохнул поглубже, успокаиваясь, и двинулся вниз по течению еле заметной звериной тропой, проложенной по берегу реки. По дороге подобрал палку, покрутил ее колесом и почувствовал себя вроде как более уверенно. Пусть плохенькое, но оружие.

Самыми трудными оказались первая ночь и следующий за ней день. Ночь - потому что вовремя не остановился и не подготовил лежку, а спать на земле удовольствие ниже среднего. Следующий день - из-за того, что желудок настойчиво требовал еды. Но ничего съедобного вокруг не видел, а есть то, что незнакомо, это я знал твердо - получится себе дороже…

На третий день резь в желудке притупилась и утром желание заглотнуть какую-никакую пищу пропало совсем. Как я узнал гораздо позже, организм благополучно перешел на внутреннее питание.