Александр Шубин
Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века
Давным-давно, в первой четверти XXI века, в мире по-прежнему было тревожно. Минула эпоха глобализма, антитерроризма и нефтяной экономики. Глобальная депрессия, дестабилизация климата и атомные аварии изменили социально-политические структуры, технологии, политическую карту мира, подорвали гегемонию Запада, повысили уровень Мирового океана и породили Великую пустыню и другие варварские территории, не контролируемые ни Союзами, ни национальными государствами. Президенты и монархи все еще мелькают на видеоплощадках, но власть принадлежит уже не им, а тем, кто контролирует информационные и ресурсные потоки: самоуправлению, региональным советникам, союзным комиссарам, экспертам, регуляторам электронной Сети и виртуальным манипуляторам средств массовой информации — «смишникам». Общественный подъем в Северной Евразии, известный как Советское Возрождение, привел к созданию нового Советского Союза. Но он существует наряду с другими влиятельными союзами: Европейским, Южноамериканским, Китайским, Индийским. Несмотря на тяжкий кризис, еще сохраняются США. Борются за жизнь не присоединившиеся к союзам страны. А из перенаселенной и голодной Африки надвигается на мир тень Халифата. Это — самая заметная тень, но не единственная...
18 июля.
Наукоград Полис.
Сергей Сергеевич Романов, Артем Грустин.
«Написание».
«Сначала была Каша. Она была разнородна, но взаимосвязана. Затем Некто взглянул на нее, и она стала превращаться в Мир...»
— Что это за ерунда? — Артем откинулся в кресле и отложил грубо сшитые страницы.
— Не знаю. Танюша где-то в Сети откопала, распечатала и подсунула. Говорят, все сейчас это читают. Вот и я на досуге тоже... — мурлыкнул Сергей Сергеич.
— Каша, каша. Вот и у меня в голове... Может быть, ты, как тот Некто, взглянешь на мою кашу. На досуге, — Артем снова вернулся в сидячее положение, и кресло-качалка угодливо зафиксировало нужный спине градус.
— Ага, — Сергей Сергеич лениво потянулся (как всегда в таких случаях, эта леность была показной, мол, ну что там у вас), — не прошло и полусуток. Сейчас мы узнаем, чему обязаны твоим визитом.
— Язва. Сам же ни о чем не спрашивал, будто действительно полагаешь, что я приехал греться тут на прикаспийском солнышке.
— «Солнышко». Вы о дурдоме? — Таня с шумом вынырнула из бассейна и, как обычно, прицепилась к первому услышанному слову. У них с Сергеичем была на эту тему какая-то семейная шутка.
— Ну так вот, — Артем решил не углубляться в бессмысленные упражнения калам-бурения (термин, естественно, Танин), — в последнее время по Европе прокатилась волна странных инцидентов. Обычная вроде бы хроника несчастных случаев и единичных заболеваний. Но результат поразительно однообразен. Всегда ведет к обострению массовых конфликтов. Каждый инцидент раздувается СМИ до вселенских масштабов.
— Смишников[1] не трогай. С ними лучше не связываться, хлопот не оберешься.
— Ну мы же между собой... Вот, я тебе тут привез статистику — хулиганская выходка, закончившаяся побоищем в арабском квартале, воспаление легких советника, сделавшее необратимым шотландский конфликт. Тут сотни примеров... Пролистай.
Таня вылезла из бассейна и привычно устроилась за спиной мэтра, обняв его за шею и упершись подбородком в лысину. Сергеич задвигал пышными бровями, морщась от стекавшей с жены на его лоб воды.
— Погоди, быстро листаешь, — она взяла пульт управления тетрадкой и вернула изображение на пару страниц назад. — Ну, ну. Конечно. Опять Артем со своей теорией случайностей. Как тебе не надоело повторять одно и то же на разный манер? Сознайся: сделал предсказание, оно не сбывается, вот и подгоняешь фактуру. Это как легенда про дельфинов — мы знаем свидетельства тех, кого они толкали к берегу, но те несчастные, которых толкали от берега, в статистику не попадают.
— Так. Во-первых, — Артем почувствовал, что заводится, и принял расслабленный «пофигистский» вид, — я дальше представил статистику всех «случайностей» подобного рода. И мои «случайности» составляют в них изрядный процент. Так что все «дельфины» сосчитаны.
Я готов утверждать: мы имеем дело с глобальной организацией, которая силовыми методами действует за кулисами событий. И нешуточных событий — тех самых, от которых зависит будущее мира!
А во-вторых...
— Понятно, понятно. Знакомые уши Теории случайностей. «Случайность в одной науке есть прежде всего закономерность в другой. Безвременная кончина Ленина совершенно закономерна с точки зрения современной медицины, а трагическая «случайность», погубившая Пушкина, — точка соприкосновения исторической психологии и баллистики». С младых ногтей, с лекционных времен меня бесит эта твоя попытка все вычислить и объяснить, господин профессор.
Ее лицо заострилось, как всегда, когда Татьяна шла на таран. Артем знал это действительно с лекционных времен, когда она подкалывала молодого профессора, а он изображал снисходительность и терпимость.
— Как ты не понимаешь, что Случайность (это слово в ее устах прозвучало именно с большой буквы), Случай-ность — это то, что позволяет нам жить, дышать. Это птица, которая не может жить в поганой, по-га-ной, повторяю, клетке твоих логических цепочек. Человек непредсказуем, иначе он — робот.
Татьяна раскочегарилась не на шутку. Она схватила смеситель и стала не глядя смешивать соки и газы. Глотнула напиток и сморщила свой птичий нос. То ли от собственной скоротечной кулинарии, то ли по причине отвратительности Артемовой теории. Артем улыбнулся в усы не без ехидства и парировал:
— Ну почему же? Вот, например, ты вполне предсказуема. Наверняка дослушаешь наш разговор хотя бы до середины.
— На этот дешевый крючок ты мог поймать меня лет десять назад, — выражение ее лица смягчилось, глаза стали озорными — в предвкушении победы.
Таня демонстративно прошла мимо Артема и со всплеском глубинной бомбы бултыхнулась в бассейн. Артем довольно потрепал бороду, наслаждаясь легкостью, с которой удалил с поля строптивую супругу своего собеседника.
— Но признайся, что в главном Танька права, — извиняющимся голосом пропел Сергей Сергеич, — статистика твоя слишком разнородна. Аналогия по слабому признаку. Все эти теории... Мировой какой-то заговор получается.
— Я знал, что ты перейдешь к своей любимой теме о паранойе, — Артем промолвил это вполне добродушно, поскольку твердо знал, что по классификации Сергея является скорее эпилептоидом.
