Пирс Энтони
Власть пришельцев
Пройдя через люк, капитан Генри очутился в кубрике. Свободная смена отдыхала. Некоторые, собравшись группами, о чем-то негромко разговаривали. От возмущения у Генри перехватило дыхание. Считанные часы отделяют этих людей от победы или смерти. А они смеют бездельничать! Впрочем, подумал он, смягчаясь, не могут же они сражаться, не отдохнув. Причиной его гнева была подавленная жажда развлечений, он не мог позволить себе расслабиться, да ему и не хотелось этого.
При виде его сержант вскочил.
— Вольно! — бросил Генри.
Разговоры моментально стихли. Кости исчезли под койками. Генри смотрел прямо перед собой, делая вид, что ничего не заметил, и напряжение в кубрике спало.
Сержант собрался рапортовать, но Генри не дал ему заговорить.
— Отставить! — и позвал: — Брюс!
С койки с криком «Я, сэр!» вскочил юноша.
— Письмо от Марго, — сказал Генри, сунув руку в карман. — Марка особая, поэтому я принес его сам.
— Спасибо, сэр, — почти мгновенно отреагировал тот. — Я не знал, что пришла почта.
Он подошел, чтобы взять письмо.
Но вместо письма рука Генри вынула из кармана бластер. Брюс замер в испуге.
— Я не понимаю, сэр…
— На это я и рассчитывал, — ответил Генри. — Не шевелитесь, я стреляю без предупреждения.
Люди расступились, не желая очутиться на линии огня.
— Но что я сделал? — жалобно спросил юноша. Не спуская с него глаз, Генри сказал часовому:
— Объясните ему, сержант.
— Марго — жена другого человека, — ответил тот. Брюс казался удивленным.
— Не хотите же вы убить человека за совпадение имен? Чья…
— Моя жена, — сказал сержант, — единственная Марго, пишущая сюда.
— Но девушек много, а мою…
— …зовут Люси, — перебил его сержант. — И она не писала три месяца. Согласись, это выглядит подозрительно. Счастье изменило тебе.
Брюс подпрыгнул — Генри нажал на спуск. Луч бластера настиг человека в воздухе, и на пол рухнул дымящийся труп.
Люди раскрыли глаза и навострили уши. Что и говорить, это помещение не подходило для стрельбы из бластера. Теперь они столпились вокруг тела.
Сержант вынул нож.
— Свидетели? — он оглядел всех. Два игрока подняли руки.
— Кэп его предупреждал, — подтвердил один из них. — «Не шевелись, стреляю без предупреждения», — вот что он сказал.
— А Брюс пошевелился, — сказал другой.
— И он откликнулся на вызов. Законное подозрение? — спросил сержант.
Остальные нетерпеливо кивнули. Сержант взглянул на Генри.
— Действуйте, — разрешил тот.
Нож вошел в обожженную плоть руки Брюса и покопался там, отыскивая неповрежденную артерию. И нашел. Брызнула ярко-голубая кровь.
Люди перешептывались. Сержант повернулся к Генри.
— Как вы догадались, сэр? Он одурачил всех нас.
Генри не стал объяснять, как.
— Надеюсь, он был один. Но надо быть настороже. Если любой из вас заподозрит в ком-нибудь агента Кэзо, пусть ведет его ко мне. Если тот не подчинится, применяйте бластер. Лучше всего в присутствии свидетелей, — он улыбнулся, ловко избегая расспросов. — Если вас самих заподозрят в шпионаже, подчиняйтесь без разговоров. Лучше маленькая душевная рана, чем смерть.
— Разрешите обратиться, сэр? — это был сержант.
— Да?
— А если шпион просто отыграется на человеке, сожжет того, кто подозревает его, а потом скажет, что ошибся?
— Хорошая мысль, — согласился Генри. — Значит, я буду проверять обоих — и подозреваемого, и доносчика. Так что этот номер не пройдет.
Сержант кивнул. Жестокий способ, но ситуация требовала жестокости, они знали это. И убивать людей, у которых кровь была не такая, как у них, — значило выполнять то, что требовалось.
Генри протянул свою руку.
— Режьте, сержант.
— Что вы, сэр!
— Офицеры не исключение. Режьте! Сержант отложил уже использованное лезвие.
— Эрвин, чистый нож!
Тот, кого назвали Эрвином, быстро принес новое лезвие. Сержант осторожно надрезал кожу на руке капитана. Кровь была красной.
— Вы чисты, капитан, — вытянулся сержант. Генри взглянул на тело Брюса.
— Отнесите его на вскрытие.
Он повернулся и вышел, не обращая внимания на текущую из руки кровь. И лишь оставшись один, он позволил себе легкую гримасу.
Он не знал, кто такой Брюс. Он лишь слышал жуткие истории о превращениях кэзо, и офицеров учили проверке. Порез был жестоким, но быстрым и несложным методом. Промедление было смерти подобно: один шпион мог вывести из строя целый звездолет. И вполне возможно, что некоторые из судов их мощного земного флота, ожидающего битвы, находятся под контролем врага.
Он предполагал худшее и основывал свои предположения на том, что кое-кто из членов команды в последний месяц уволился с корабля. Если агенты проникли сюда, то лишь на смену им, под видом новичков. Таких было семеро.
И как же он раньше не проверил их? То, что его люди сочли за мужественный и храбрый поступок, было лишь отчаянной выходкой. Он мог обнаружить шпиона, а мог убить невинного человека…
Впрочем, в последнее время он был слишком занят делами. Сбор такого количества кораблей — дело невиданное. Кроме того, все члены экипажа прошли проверку в базовом госпитале. Необходимость повторной не возникала… до самого последнего момента. Шпион и надеялся на то, что вторая проверка в подобной ситуации проводиться не будет. А потом — выигрыш!
Но капитан Генри считал своим долгом знать каждого подчиненного. Он знал все проблемы, малейшие затруднения, имена сестер и подружек, кто чем болел в детстве, капризы, привычки, любимые словечки. Джон Дайке оказался в списке подозреваемых третьим, потом Арнольд Кэббер и двое других. Он счел свое подозрение насчет них беспочвенным и радовался, что никому не сказал о нем. Но так как он всегда доводил дело, сколь бы оно ни казалось ничтожным, до конца, то решил продолжать.
И вот он поймал одного агента и сделал это на глазах у команды. Скоро об этом узнают все, и если на корабле есть шпионы еще, они будут начеку.
Оставалось двое подозреваемых: Битул и Смит.
Генри дошел до антигравитационного туннеля, пронизывающего весь корабль, и перешел в свободный полет, обдумывая стоявшую перед ним задачу. Сейчас его объявили героем, а между тем он сделал две глупости: преждевременно обнаружил свои подозрения и убил шпиона. Надо было действовать иначе — захватить врага в плен и допросить его. Луч бластера одинаково действует на людей и на кэзо… Как просто все выглядит, когда дело уже сделано!
