Ревва Игорь Юрьевич
Конец света
(безумный роман)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КОНСТАНТИН САМАРСКИЙ
-1
Костя вставил в пишущую машинку лист чистой бумаги и откинулся на спинку стула. Взгляд его, упёршийся в противоположную стену, был пустым и ничего не выражающим. Объяснение этому существовало самое простое, но не самое приятное - в голове у Кости не было ни одной мысли. Не просто ДЕЛЬНОЙ мысли, а ВООБЩЕ ни одной! Словно какой-то старательный дворник аккуратно подмёл все уголки и извилины его мозга, выкинув заодно с мусором и всё то, что могло бы ещё пригодиться. Возможно, что этот дворник даже прошёлся там пылесосом, дабы чего не упустить.
Костя тяжело вздохнул и потянулся за пачкой сигарет. Надо же было хоть чем-то себя занять, если всё равно ничего путного на ум не приходит. Он вдруг вспомнил слова одного своего знакомого писателя, который говорил о том, что со временем наступает момент, когда фантазия уже выдыхается и для её активизации возникает необходимость в различных стимуляторах. Причём, писатель тот почему-то считал, что начинается всё с обычных сигарет. Вот так, наверное, это и происходит, мрачно подумал Костя. Сигареты, потом водка, потом ещё чего-нибудь покрепче... Для стимулирования фантазии... Это называется - исписался! Костя нехорошо усмехнулся. Неужели он действительно исписался?!
Конечно же, Костя на самом деле так совсем не думал. И любому, осмелившемуся сказать подобное, он рассмеялся бы в лицо. И никакие стимуляторы ему не были нужны! Он и без них прекрасно обходится! Да и сигареты здесь совершенно не причём - в обычные дни он совершенно спокойно выкуривал по пачке в день. Просто у Кости наступила хандра. А причина её в том, что рукопись новой книги вот уже две недели не увеличивается ни на одно слово.
Вообще-то, это была у него первая в жизни пробуксовка в работе. И сам факт её присутствия очень сильно расстраивал Костю. Раньше у него всегда возникали нужные мысли, фразы и образы, стоило ему только сесть за свою пишущую машинку. А чаще всего это происходило ещё по пути к рабочему столу, ещё до того, как руки касались потёртых клавиш или остро отточенного карандаша. Он уже начинал видеть своих героев, слышать их голоса, понимать и чувствовать всё то, что они сами понимали и чувствовали. И нужные слова всегда сами собой находились, складывались в строки, страницы и книги.
Давно уже прошло то время, когда Костя наивно полагал, что его книги могут что-либо изменить в этом мире. Сегодня он гораздо трезвее относился и к жизни, и к своей работе, чем, например, лет пять назад. Теперь он, скорее, придерживался точки зрения одного из героев братьев Стругацких:
"...общество изменяют не литературой, а реформами и пулемётами... Литература в лучшем случае показывает, в кого надо стрелять или что нуждается в изменении..."
Впрочем, со второй частью Костя категорически не был согласен. Литература, показывающая в кого надо стрелять - это страшно. Да, собственно, и литературой-то её называть как-то стыдно. А пользы от литературы, указывающей на то, что нуждается в изменении, Костя в своей жизни как-то не видел. Не повезло просто. Взять, например, работу проститутки. Только очень хорошее описание её работы, со всеми подробностями и нюансами; со всеми вытекающими оттуда последствиями... В прямом и переносном смысле этого слова... Что, у читателя возникает горячее желание наставить её на путь истинный?! Нет! Возникает похотливое желание переспать с ней. Причём, тоже довольно горячее...
Литература должна развлекать, а не поучать, и без того в мире до хрена учителей. Чтение, как и любой другой оплаченный потребителем процесс, должно доставлять удовольствие, а не раздражение осознанием собственной тупости. Люди хотят отвлечься от каждодневных проблем, уйти, хоть на время, в какой-то иной, более приятный мир. А литература должна (да, нет! просто ОБЯЗАНА!!!) предоставлять им такую возможность. И его книги служили тому наглядным примером.
Костя не старался поразить воображение читателей чем-нибудь этаким. Это получалось у него как-то само собой. Хотя его и знали, как автора романов ужасов, он всячески старался избегать внешних эффектов, чего-нибудь, вроде подробнейшего описаний закусок полуразложившегося вампира. Впрочем, надо признаться, вампиры в его романах были тоже не такой уж большой редкостью. Однако, всех этих вампиров, насильников, убийц и маньяков (то есть главных героев Костиных рассказов) почему-то бывало жалко. Жалость у читателя вызывали именно они, а не их жертвы. Один Костин знакомый - очень религиозный и не очень умный человек - даже укорял его за связь с дьяволом. Мол, такие чувства к тёмным силам невозможно вызвать без участия оного. Сам-то Костя не был религиозным человеком. Верующим - да, но не религиозным. Он верил, что Бог есть, как есть и Сатана. Но они есть где-то там, за пределами его жизни. А если они иногда и вмешиваются в ход событий, то повлиять Костя на это не может, значит, и переживать (и даже думать) по этому поводу не стоило. Чего себе голову морочить?! Лучше книжки пиши, пока тебя люди читают.
И он писал.
Со временем сообщение в местных газетах о том, что "в продаже новая книга Константина Самарского!!!" (с тремя восклицательными знаками!), начало обеспечивать книжным магазинам довольно приличный наплыв покупателей. Это, конечно, не Кинг, но брать будут. И весьма охотно.
Вероятно, это происходило потому, что в глубине души Костя по-прежнему смотрел на написание книг, как на творчество, а не как на работу. Говорить он, конечно же, мог что угодно, но относился к своим книгам именно как к творчеству. Он мог писать, даже зная, что его вещь никогда не будет напечатана. Сам процесс написания доставлял ему огромное (почти физическое) наслаждение. То ли у него просто не получалось иначе, то ли прав был его друг - Сергей Ольхов - утверждавший, что Костя бежит из этого мира в свой, придуманный. Скорее всего, прав был Серёга. Косте было не очень уютно в этом мире. И поэтому он создавал свои собственные миры, где всё текло только так, как ему самому хотелось.
Когда Костя задумывал новую книгу, он долго привыкал к её персонажам, влезал в душу каждого своего героя, изо всех сил пытаясь понять, что же он чувствует? Иногда это ему удавалось даже чересчур хорошо. Однажды, например, он писал какой-то детективный ужастик о маньяке, убивающем курильщиков. И попытался искусственно вызвать в себе такую же ненависть к курящему человеку. Постепенно он совершенно серьёзно проникся мыслью о том, что все эти люди, нюхающие дым от завёрнутой в бумагу сухой травы, не имеют права на жизнь, ибо своими действиями отравляют не только себя, но и окружающих. И их всех надо уничтожать как бешеных собак, которых можно излечить только одним способом - пулей в лоб или ножом по горлу...
