Иван Тропов
ЧУЖАЯ ИГРА
1. Саблезубая мышка.
Веревка тихо поскрипывала.
Тело, подхваченное за шею петлей, медленно крутилось. То чуть поворачивалось вправо, так, что становилась видна струйка крови, стекавшая откуда-то с шеи на черное бархатное платье. Замирало так на миг, медленно-медленно начинало раскручиваться обратно. Чтобы через пол-оборота, показав уже другой бок, опять остановиться на миг - и медленно пойти вправо...
Длинные иссиня-черные волосы упали на лицо. Ветер лениво шевелил их, открывая то кончик носа, то высокую скулу, то кусочек лба с густой бровью. Но даже так я узнал ее.
Откуда-то доносился реквием - но странный, словно его исполняли кататоники. А может быть, и не реквием, а меланхоличный дум... Вступил новый рифф, злой и жесткий, и голова, безвольно свесившаяся на грудь, дрогнула.
Я шагнул назад - но ноги не слушались меня. Вросли в каменный пол. Все тело стало какое-то чужое, тяжелое и наполненное колючим жаром.
Жесткий рифф надвигался на меня, обхватывал со всех сторон стальной хваткой. Веревка, чуть поскрипывая, разворачивала тело ко мне лицом, ее голова медленно поднималась. Волосы соскользнули в стороны, открыв лицо, ее глаза остановились на мне.
- Закрой дверь, - сказала она.
Какой-то миг мир еще оставался прежним - а потом я понял, что справа уже нет стрельчатого окошка. Обычный тройной стеклопакет. Никакого ветерка. И никакого лица я не видел - лишь длинные черные волосы. Киони стояла спиной ко мне, подкрашиваясь перед зеркалом.
- Ки, какая же ты прелесть, - сказал Ян. - Особенно по утрам.
- Закрой дверь, я сказала! С той стороны.
Но Ян уже не смотрел на нее.
- Вик, на секундочку.
- Прямо сейчас? - спросил я.
- Не сейчас. Мигом!
- И чего тебе не спится в такую рань?
За окнами было еще светло, закат был в самом разгаре. А все интересное в доме начиналось позже, когда восходили звезды. Еще спать и спать... Хотя нет. Снизу уже доносились голоса и музыка, пока еще очень тихая. Что-то рано народ сегодня проснулся.
- Быстрее, быстрее, - Ян схватил меня за рукав и потащил.
Я не сопротивлялся, только переставлял ногами и на ходу пытался застегнуться свободной рукой. Друзей не выбирают.
Дом - Замок, как его называют здешние обитатели, - большой. Здоровенная двухэтажная махина из лиственницы, которой лет сто. С каждым годом дерево только твердеет, и сейчас в стены не то, что гвоздя не вбить не всякое сверло берет.
Не знаю, что здесь было раньше. Может быть, какой-то священник жил. Или морг был. А может, бюро похоронных услуг - впритык к заднему двору старое кладбище. Сейчас это дом Вирталь. Ну, то есть ее папаши.
- Ну в чем дело-то, Ян? Куда ты меня тащишь?
Мы дошли до лестницы. Но вместо того, чтобы спуститься на первый этаж, он повернул наверх, на пыльный и холодный чердак.
- Сюрприз, - сказал Ян и потащил меня дальше.
Когда папаша Вирталь отдал этот дом своей любимой дочурке на забаву, всю старую мебель стащили на чердак. Теперь там не развернуться. Протискивались мы минуты две, пока от лестницы до передней стены пролезли.
- Вот, - Ян кивнул на маленькое окошко. - Только руками не тронь.
Я вздохнул и покачал головой. Параноик. Но послушно заглянул в пыльное окошко, не пытаясь его протереть.
Прямо перед домом, на западный манер, большая круглая клумба. Летом здесь цветник был. Сейчас ветер и опавшая листва превратили клумбу в маленький красно-желтый пруд. Вокруг нее посыпанная кирпичной крошкой подъездная дорога. Слева, брошенные кое-как после вчерашних приключений, ядовито-розовая "Ауди" Вирталь и видавшая виды синяя "Нива" Звездочета.
Справа от клумбы, гордый и одинокий, мотоцикл Яна, усыпанный хромированными черепами. Его даже "Харлеем" назвать сложно - Ян его раз пять по частям перебирал, и каждый раз добавлял отсебятину, выточенную на заказ.
Но все это я видел далеко не первый раз. Уже неделю здесь, надоедать стало.
- Ну и?
- Да не сюда, вон там!
От клумбы подъездная дорога метров пятьдесят идет сквозь непонятные заросли - ни одного крупного дерева, только огромные трухлявые пеньки. Из нового выросли только чахлые березки да мощные люпинусы. За ними идет дорога в поселок - если, конечно, те чудовищные пещеры из красного кирпича, обнесенные таким же краснокирпичным забором, можно назвать поселком.
Метрах в пятнадцати от развилки, между высокой березкой и единственным на всю округу ореховым кустом, проглядывало что-то темно-коричневое и лакированное.
- Машина, что ли?
Если это была машина, то из американок или вроде старого "Мерседеса" с жесткими и хищными обводами. Не зализанный пузырь, какие сейчас любят в Европе.
- Угу. Подожди! Смотри-смотри, там еще должен быть...
Я уже и сам увидел. Между ветвями показался человек. Он присел на капот машины и закурил. Лица я различить не мог, - сквозь пыльное стекло и ветви березки я его самого-то с трудом различал. Да и сидел он спиной к заходящему солнцу, да еще в темных очках.
- С ним еще один, как минимум, - сказал Ян.
- Ты думаешь, это...
- А кто же еще? Когда я выглянул из окна на первом этаже, оба за березку сиганули. Я их только из-за этого и заметил.
- Да не дергайся ты пока, - сказал я. - Может, просто ребята встали перекурить. Мало ли... До поселка отсюда пара верст. Может, ждут кого-то.
Ян прищурился, разглядывая меня.
- Ты сам-то себе веришь?
Я вздохнул. Нет, все-таки параноик. Параноик чистой воды.
- И давно они тут?
- Двадцать минут - точно. Но скорее всего, дольше.
- А этот, внизу? В курсе?
- Циклоп? - нахмурился Ян. - Нет, я сначала к тебе...
- Чего надо?
Выглядел он под стать погонялу. Здоровый, как шкаф. Через узкий лоб и левую глазницу кожаная ленточка - он ведь в самом деле одноглазый. Нос у Циклопа сломан и сросся криво, с изгибом вбок. От этого черный кругляш на левом глазу кажется еще больше, будто чернота разлилась на пол-лица.
Впрочем, целый глаз у него тоже не лучился здоровьем. Под глазом огромный фиолетовый мешок, сам глаз весь в красных прожилках. Представляю себе, как будет выглядеть печень Циклопа после вскрытия...
- Добрый вечер, Циклопчик, - сказал я. - Что за бардак? Совсем мышей не ловишь.
- Опять эти гребаные скины с кладбища забрели?
Циклоп наклонил голову влево - позвонки в шее захрустели, - потом вправо, - позвонки опять хрустнули. Хлопнул себя под мышкой - там, где обычно висела кобура. Но сейчас кобура с пистолетом валялась на стуле. На футболке цвета хаки были только темные пятна, да и те не под мышкой, а на груди. Циклоп покосился на стул с кобурой, лениво сморщился. Не подбирая кобуры, медленно развернулся - воздух пришел в движение, и нас с Яном обдало кислым запахом вина, - и двинулся к окну, почти наглухо задернутому шторой.
