Клиффорд Саймак - Правило 18

Исполинская чаша стадиона эхом отозвалась на гортанный боевой клич друзеков — древнего племени, населявшего марсианские пустыни. Казалось, этот клич способен поколебать даже небесный свод. Марсианские трибуны зарябили пурпурно-красными сполохами: гости с Марса размахивали руками и вопили, не в силах сдержать восторг победы. Игра закончилась со счетом 19:0. Уже шестьдесят седьмой год подряд команда землян терпела сокрушительное поражение. И уже сорок второй год кряду ей не доводилось отыграть ни одного мяча.

Давным-давно прошли те времена, когда землянам удавалось время от времени победить «Красных бойцов». Те дни помнили лишь седобородые старцы, невнятно бормотавшие себе в бороду повести о легендарных событиях древности. Для «Зеленозолотых» настали черные дни.

И в этом году лучшие из лучших земных спортсменов, отборнейшие сливки футболистов-землян снова были буквально сметены несокрушимой стеной рвущихся вперед марсиан, развеяны в клочья яростным напором защитников ворот Красной планеты.

Но упрекнуть землян в капитулянтстве не мог никто. Каждый член команды бился так, будто на карту была поставлена его собственная жизнь, вкладывал в игру все силы без остатка, каждую частичку души и разума, всю неукротимую отвагу до последнего. Да и плохой земную команду не назовешь — она была хороша. Эти одиннадцать человек представляли всю Землю, они были отобраны со всего мира за свои прошлогодние достижения и целый год тренировались под руководством Снеллинга, одного из ловчайших тренеров в истории футбола. Все это было тут ни при чем — просто марсианская команда была лучше.

Взревела медь оркестров. Команды покинули поле. Марсианский боевой клич сотрясал небеса, раз за разом вырываясь из луженых глоток и волной прокатываясь по трибунам.

Земляне тихо покидали свои места, а марсиане оставались, трубя на весь свет о своей удали. Когда же они все-таки покинули амфитеатр, то по заведенной с незапамятных времен традиции всех болельщиков света, ненадолго заполонили Нью-Йорк, устроив по улицам шествие со своим талисманом — нелепым десятиногим зимпа. Некоторые из марсиан до пьяна упились бокка — крепчайшим марсианским напитком, на торговлю которым в земных пределах был наложен строжайший запрет, но, тем не менее, в избытке имевшийся в раскиданных по всему городу многочисленных пивнушках. Произошло несколько стычек между болельщиками сторон, и кое-кто из марсиан угодил за решетку. Бедлам царил полуночи, когда Марсианский Особый, шедший футбольным чартерным рейсом огромный космический лайнер, с ревом и грохотом вырвался из своей колыбели и умчался в сторону Марса.

Тем временем в редакции «Вечерней ракеты» спортивный обозреватель Хэп Фолсуорт бурно разглагольствовал, подавляя ярость и не скрывая отчаяния:

— Да просто земляне уж не те, что прежде! Крепкие и рослые парни напрочь перевелись, — провозгласил он. — Мы чересчур изнежились и размякли от такой жизни. С каждым поколением мы становимся чуточку изнеженней. Тяжелый физический труд больше не нужен, машины все делают за нас. Машины добывают руду, машины возделывают нивы, машины производят для нас все — от космических кораблей до английских булавок. Нам осталось лишь нажимать на кнопки и давить на рычаги. Черта с два нарастишь мускулы, нажимая на кнопки!

Откуда брали выдающихся игроков прошлого? Двести-триста лет назад — тысячу лет назад, если угодно! — взревел Хэп. — А вам отвечу, где их набирали! Их набирали в шахтах, на лесоповале и на фермах — везде, где без здоровья и силенки просто не выжить.

Но мы чересчур сообразительны, и устроили все так, что больше никому не приходится трудиться. Крепкие земные парни еще не перевелись, их множество — но все они или на марсианских копях, или на венерианском лесоповале, или на стройках Ганимеда. Но у каждого в жилах течет хоть капля марсианской или венерианской крови, чтоб ей пусто было! А пункт восемнадцатый гласит, что они должны быть кристально-чисты на протяжении десяти поколений! Если хотите знать мое мнение, то дерьмо это, а не правило!

Хэп оглядел присутствующих, чтобы узнать, как они воспринимают его разглагольствования. Кажется, все были целиком и полностью на его стороне, и Хэп продолжил речь. В его словах не было ничего нового, то же самое было тысячу раз сказано тысячами спортивных обозревателей на тысячу разных ладов, хотя суть оставалась неизменной. Но Хэп пересказывал это после каждой игры, наслаждаясь собственными речами. Откусив кончик венерианской сигары, он повел дальше:

— А вот марсиане не изнежены. Их планета настолько стара и истощена, прямо натуральный рудник, а не планета, что им не до мягкотелости. У них есть и здоровье, и силенки, а их тренерам удается вколотить в их толстолобые головы чуточку футбольной смекалки. Да чего там, для них футбол — это мышцы, хотя игре их обучили именно мы.

Прикурив, он с наслаждением затянулся сигарой и спросил у застывших в почтительном молчании окружающих:

— Скажите-ка, кто-нибудь видел нынче Рассела?

Все покачали головами. Спортивный обозреватель обдумал ответ и лишенным эмоций голосом сказал:

— Когда он покажется, я ему так наподдам, что он взовьется прямо в стратосферу. Я два дня назад послал его взять интервью у тренера Снеллинга, и он с тех пор не показывается.

— Наверно, появится на следующей неделе, — предположил курьер. — Небось, отсыпается где-нибудь.

— Еще бы мне этого не знать! — простонал Хэп. — А когда он явится, то притащит такую байку, что главный расцелует его за то, что не забыл нас.

Тренер Огаст Снеллинг держал перед командой ежегодную речь, посвященную итогам игры с марсианами.

— Когда вы сегодня вышли на поле, — говорил он, — я благословил вас и молил показать все, на что вы способны, все, чему я учил вас. И что же? Вы отправились на поле и подвели меня! Вы подвели Землю. Вы подвели пятьсот тысяч человек на трибунах, выложивших хорошие денежки за то, чтобы полюбоваться футболом. А вы позволили этим тупицам гонять себя по полю. Вы разыграли дюжину славных комбинаций, каждая из которых могла стать результативной. А добились вы результата? Нет!