Пол Мелкоу
Кукурузная война
Стайка девиц из университетского женского клуба, щеголявших в юбках с изображением пуделя, отреагировала на мое появление слабыми улыбками. Я сел рядом с ними. Мне нравилось, как ткань топорщится на пышных нижних юбках, открывая обтянутые гольфами икры и двухцветные кожаные туфли. Девушка, которая мне приглянулась, была высокой, белокурой и фигуристой. Наши взгляды встретились, и «демон» тренькнул, указывая, что она заглянула на мой сайт. Улыбка стала холодной. Вероятно, бедные аспиранты ей не подходят. Что ж, по крайней мере я узнал ее имя — Бесс Рингслот, — когда она получала информацию обо мне. Этим дело и ограничилось. Остальные девушки отвернулись — скорее всего они были включены в локальную сеть, и Бесс передала подружкам мое резюме. Я откинулся на спинку стула и вздохнул.
Вошел доктор Элк с растрепанной пачкой бумаг под мышкой и указкой в другой руке. Он ткнул указкой в учебный компьютер, чтобы приглушить свет в аудитории.
— Леди и джентльмены! Рад приветствовать вас на старшем курсе. Я доктор Элк, и сейчас я волнуюсь не меньше вашего. В этом году тема нашего семинара звучит так: «Факторы империализма Старого Света».
Элк высокий, худой мужчина с тронутыми сединой темными волосами. Его назначили моим научным руководителем — можно не сомневаться, что это дело какого-то политкорректного аналитика, обратившего внимание на сходный генетический тип, — когда я учился на историческом факультете, но мы не общались уже год, с тех пор как я перевелся на инженерный факультет.
— Почему европейская цивилизация уничтожала все культуры Нового Света, с которыми вступала в контакт? Неужели европейцы умнее? Нет! Или на их стороне был Господь? Сомневаюсь!
При слове «Господь» Элк швырнул на стол свои конспекты, и девицы в юбках вздрогнули. Я знал, что будет дальше; его лекции меня не интересовали.
Я перестал следить за рассуждениями профессора и принялся наблюдать за стрелкой часов. Эту лекцию я уже слышал раз пять. Элк предложил мне стать куратором старшего курса и, возможно, поработать в качестве ассистента, и я согласился, но с единственной целью — присмотреться к студенткам. Я огляделся. Да, среди старшекурсниц исторического факультета выбор невелик. Потом посмотрел на Бесс — матерчатый пудель на ее юбке смотрел на меня и как будто дышал. Замечательный эффект. Еще одна попытка не помешает, решил я.
— Может, европейцы были просто-напросто лучше американцев? — Профессор Элк взял кусок мела и, глухо постукивая им по доске, написал одно слово. — Нет. Конечно, нет.
— Микробы, — прошептал я Бесс. Она ответила сердитым взглядом.
— У них кое-что было, и это М-И-К-Р-О-Б-Ы. Микробы. Столетия городской жизни превратили переполненные грязью и нечистотами европейские города в рассадники болезней. Выжившие и продолжившие свой род обитатели городов были чуть более жизнеспособными, чем те, кто теснился на кладбищах. Новый Свет не знал ничего подобного. Писарро был ничем не лучше Атауальпы. Просто его предкам повезло, и у них оказался более сильный, чем у остальных, иммунитет против оспы!
— Может, пообедаем вместе? — шепнул я Бесс. «Демон» пискнул, сигнализируя, что мое предложение воспринято как домогательство первого рода. Пудель оскалил зубы.
— К концу учебного года мы исследуем гипотезу о том, что болезни Старого Света завоевали новые земли. Сформулируем гипотезу и проверим ее. Раз и навсегда докажем, что эксплуатация Нового Света Старым — всего лишь счастливое стечение обстоятельств, каприз, побочный эффект варварских условий жизни и слепого случая.
Я зевнул. Элку придется искать себе другого ассистента. У меня куча других обязанностей, и меня не интересовал гипотетический мир — вероятно, некий симулятор, написанный одним из его аспирантов, — в котором племена коренных жителей Америки наголову разбивают собак-империалистов из Старого Света. Именно поэтому я бросил историю и перевелся на инженерный факультет; меня привлекали реальные вещи в настоящем, а не догадки из прошлого. Стараясь не встречаться взглядом с Элком, я выскользнул из аудитории и направился к административному зданию, чтобы, не теряя времени, отказаться от должности ассистента.
* * *
Дверной звонок не умолкал, и сколько я ни прикрывался подушкой, заглушить этот звук никак не удавалось.
Пришлось вставать и тащиться к двери. От удара ногой коробка из-под пиццы зацепилась за стойку с коллекцией компакт-дисков. Стойка не сдвинулась с места, и остальную часть пути я прыгал на одной ноге, держась за ушибленный палец.
— Какого черта? — Я распахнул дверь.
— Райан Грин?
Не успел мой «мозг рептилии» определить, что в дверном проеме стоит женщина репродуктивного возраста, как «демон» выдал информацию: это Бесс Рингслот, милашка в юбке с пуделем, старшекурсница доктора Элка, которая отшила меня за домогательство первого рода. Явный промах с моей стороны.
— А, это ты.
Сегодня на ней была не юбка с пуделем, а облегающие бриджи, которые обтягивали икры так, что ноги стали похожи на ноги бегуна на длинные дистанции. Примитивный отдел моего мозга возбудился было, затем снова впал в спячку.
— Чего тебе? — Я прислонился к двери и почесал в паху. Это ее не смутило.
— Профессор Элк попросил меня сходить к тебе. Он хочет, чтобы ты вернулся.
Солнце, освещавшее двор общежития и засыпанный листьями бассейн, било в глаза. Я прислонился лбом к косяку.
— Зачем?
— Говорит, что ему нужна твоя помощь.
— Послушай, меня не устраивает роль типичного коренного американца. Вы там будете забавляться со своими симуляторами, пытаясь осчастливить мир. Мне это не интересно.
— Зачем же грубить… — Бесс пожала плечами.
— Точно так же, как тебе не интересны парни вроде меня, бедные аспиранты.
— О чем это ты? — Она удивленно моргнула, ее брови медленно поползли верх, на щеках заиграл румянец.
— О том, что тогда, на лекции, ты и твои подружки из женского клуба отшили меня. Ну конечно, разговаривать со мной — попусту тратить время.
— На твоем сайте указано, что ты встречаешься с мисс Дженис Хаккаби. — Уголки ее губ слегка приподнялись.
— Что?
— На твоем сайте указано, что ты состоишь в моногамных отношениях.
— А… — Я почувствовал, что краснею. — Устаревшая информация.
Дженис бросила меня в конце последнего курса, когда я поступил в аспирантуру вместо того, чтобы устроиться на работу в «Бакель кемикл» в Сен-Томасе. Она тоже не желала встречаться с бедным аспирантом, хотя тут мог сыграть роль и холодный прием, оказанный мне ее родителями, когда на рождественские каникулы мы приехали из Коламбуса в Ластинг.
